Тропой памяти - Людмила Евгеньевна Пельгасова

ноги, схватился за эфес й’танга. И тотчас же ему стало ясно, где именно проблема: непосредственно за спиной, в башне.

— Вали отсюда, чучело! — рявкнул кто-то.

— Пусти, сука!!! — взвыл дурниной за дверью пьяный голос, — Все равно же ему хана, а тебе охота подыхать из-за тупого приказа? Аааа!!!

В ответ послышалась придушенная ругань, потом — истошный крик и бульканье, потом — звон стали о сталь и глухие удары.

— Ого, никак бунт? — оскалился сотник, и в глазах его запрыгали искорки веселого безумия. — Долго ж они терпели, бедняги, седмицу почти!

Распахнув створку Бронзовых Ворот, Шаграт встал в проеме аки скала. За его спиной в лицо проблеме целился Лугдуш из анхура. Представшее их взорам зрелище казалось чьим-то ожившим бредом: на полу в луже крови лицом вниз лежал мертвый иртха со знаком Ока на так и не спасшем его доспехе, возле двери в углу отдыхал один из «щербатых» со свернутой набок шеей. Здоровяк в доспехе с оскаленной Луной отмахивался окровавленным й’тангом от Уфтхака и десятника Мулуга. Вдвоем они довольно быстро сумели разоружить громилу, но тот заметил Шаграта и с ревом прыгнул на него. Шаграт увернулся, сгреб нападающего за горло левой стальной рукой, а правой надавил на глазные яблоки. От заверещавшего как заяц громилы сильно пахло оригхашем. Шаграт отшвырнул его как мокрую тряпку, и двинулся дальше. Запах крови бил по мозгам не хуже умбарского табака.

Лугдуш выстрелил в моргульца, замахнувшегося метательным ножом, и тот упал на спину со стрелой в горле. Зато второй носитель ущербной Луны зарубил кирит-унгольского воина, преградившего ему путь наверх. Дядька Пильхак забаррикадировался в своей каморке опрокинутым набок столом и метко кидался во взбесившихся «щербатых» лекарским инструментом. Особенно хорошо втыкались обсидиановые ножи: двух моргульцев, посягавших на его запасы оригхаша, он срезал прямым попаданием в глаз. Видимо, во времена войн с йерри, в обязанности лекаря входило не только промывание ран и сбор целебных травок…

В башне царило безумие. Видимо, перепившиеся «щербатые» настолько возжелали развлечься с пленником, что готовы были рискнуть для этого собственным здоровьем. К несчастью, их оказалось вдвое больше, чем весь гарнизон Паучьего Жала. Проход на самый верх, к заветной каморке над комендантскими покоями, то и дело проверялся на прочность обезумевшими воинами Горбага, а выставленная Шагратом охрана оказалась попросту отрезана от остального гарнизона. На помощь своим примчались со стены оказавшиеся ближе всех дежурные стрелки, но в ближнем бою их анхуры были бессмысленны, а храги — вдвое короче моргульских й’тангов. К тому моменту, когда к кирит-унгольцам добралась помощь, четверо из пяти мергенов были мертвы, а последний тяжело ранен — его правая рука с клинком лежала на несколько ступеней ниже своего корчащегося хозяина.

Тем временем, побоище выплеснулось во внутренний двор и сразу же превратилось в свалку. Оставшись без верного Радбуга, дзаннарт-кхан Горбаг оценил собственные шансы уцелеть в затеянной его же подопечными бойне как небольшие. Поэтому он не стал лезть как остальные, на верную смерть в башню к пленнику, а, спихнув в сторону труп воина со свернутой шеей, перепрыгнул через порог и рванул в сторону пещер Шелоб, надеясь переждать основную драку в тишине за гранитным забором. Это ему почти удалось, но тут его заметил Лугдуш. Хлопнула двойная крученая тетива анхура, и стрела вошла в спину беглеца меж пластинами доспеха.

Сбросив мешающий в драке плащ, дзаннарт-кхан Шаграт рубился с моргульцем в опасной близости от ограждения крепостной стены. Дождавшись, пока тот сделает длинный замах й’тангом, Шаграт пригнулся ниже, чем следовало, и неожиданно ударил его кулаком левой в выставленное колено. Этот, казалось бы, малоэффективный прием, подействовал пугающе — ногу словно топором подрубили, и моргулец стал заваливаться вперед. Перехватив за проймы нагрудника, Шаграт отправил его в увлекательный полет со стены.

На смену выбывшему уже неслись двое новых врагов, и сотник, потерявший голову от запаха крови, встретил их жизнерадостным оскалом. Окажись на месте воинов Горбага умбарские пираты, те бы уже давно удирали прочь от одного только вида его улыбки на сожженной харадским солнцем физиономии. Однако у моргульцев не было такого бесценного жизненного опыта, и они попробовали расправиться с одиноким защитником Паучьей Крепости. Зря! Все, что удалось одному из них — это задеть лезвием правое плечо Шаграта ниже наплечника, а тушей второго бывший иршим пробил ограждение стены и запустил вниз.

Отскочив в сторону от падающего сверху тела, Лугдуш неодобрительно стряхнул с лархана крошки мозга. Опять гхул-кхан всякой дрянью кидается со стен, словно это непременное условие усмирения всех бунтов! Впрочем, в Кирит-Унголе это раньше всегда срабатывало, значит, сработает и сейчас. Вот только что же так много этих «щербатых», а? И стрелы, как назло, кончились. Лугдуш затянул на себе перевязь с анхуром в походное положение, вытащил из ножен храг и вдоль башни по стеночке медленно двинулся к ее открытым воротам. Ввязываться в рукопашную во дворе не имело смысла, лучше попытаться пробиться на помощь Шаграту: судя по тому, что тот начал кидать моргульцев со стены — у его стрелков дела обстоят совсем скверно.

В нижнем зале на него сослепу налетел Радбуг, который ничего не видя вокруг себя и считая лучшей защитой нападение, просто крестил й’тангом воздух. О калеку стрелок мараться не стал, но помимо него путь наверх преграждали два моргульца, только что скатившихся с лестницы. За ними на две ступеньки выше маячил суровый Маухур, явно придавший им дополнительное ускорение. Вскочив на ноги, эти двое кинулись на Лугдуша. Первый удар он отбил храгом, и нырнул под руку, но второй, увы, отделил голову стрелка от сутулых плеч.

Рана все-таки оказалась серьезнее, чем Шаграту показалось изначально. Оскальзываясь на покрытых кровью ступенях, он сбегал вниз, преследуя мелкого моргульца, решившего в общей неразберихе поживиться кольчугой недомерка. Теперь воришка удирал от праведного гнева хозяина кабинета. Других «щербатых» в башне не осталось. Погранцов, впрочем, тоже. Й’танг он потерял, уронив со стены, а чей-то подобранный храг теперь сжимал в левой руке. С правой дела обстояли неважно: она плетью повисла вдоль тела. И хоть пока боли не было, она обещала нагрянуть в гости сразу же после окончания боевого бешенства.

Вороватый моргулец меж тем сообразил, что добыча обходится ему слишком дорого, и, швырнув назад драгоценный сверток, попал преследователю в лицо. Воспользовавшись заминкой, он припустил вниз вдвое быстрее, хоть кажется, больше ускоряться было некуда. Шаграт потер лоб, поднял снаряд и продолжил преследование.

Внизу лестницы его окликнул по уши заляпанный кровью Маухур, но комендант Кирит-Унгола даже не заметил этого: