Держи врага ближе - Хэйли Джейкобс

солдат, он подгоняет сидящее в слабом теле принцессы Оливии божество.

Адэр не успел или не хотел говорить, как происходит процесс подселения духа в тело. Пока передавали от одного священнослужителя к другому, Эреб должен был сопротивляться, а после его должны были удерживать, чтобы не покинул «клетку» в самоволку.

Сейчас все иначе. Процесс абсолютно без принуждения.

Давай же. Не уверена, заинтересует ли его нынешний Эштон, но лучше не рисковать.

Оливия останавливается напротив, невольно сжимаю пальцы на рукояти меча.

- Без фокусов, Велфорд! – предупреждает переместившийся с помощью силы медальона за принцессой Йозеф, направив на безоружного Адэра меч. - А ты, снимай-ка мой перстень!

Оливия неотрывно смотрит мне в глаза. Зелено-карие глаза принцессы напоминают безмятежную застоявшуюся воду в бездонной топи. На ее радужке пляшет блеск огня от разгорающихся пожаров с полей.

- Будет немножко больно, - нежно, словно шепчет слова любви избраннику, произносит Оливия и кладет ладонь на мою щеку.

Голова ее высочества подается вперед, ее рот у самого моего уха, девушка быстро что-то бормочет, разобрать слова или звуки невозможно, такое ни один человек не в состоянии произвести.

Так же, как все началось, это резко прекращается. Моргаю, и Оливия, не отрывающая руки от моей щеки, снова заглядывает мне в глаза.

Но в этот раз все иначе.

Ее губы приобрели красноватый оттенок, а вокруг лица и тела закрутились ленты черного дыма, прямо как ранее было с мечом. Только в этот раз источаемая тьма вырывалась наружу и сразу же, словно чувствуя нужное направление, устремлялась ко мне. Проникала через уши, глаза, ноздри, рот.

Секунда, две, десять…черного дыма становилось все больше.

Это действительно больно.

Будто вонзались тысячи игл одновременно.

Зрение поплыло и окончательно померкло.

Голова обмякла и запрокинулась назад, но даже так контакт было невозможно прервать. Отдаленно казалось, что по моему лицу что-то течет.

Слезы?

Неудивительно.

Тьма впитывалась в тело и оседала осадком в душе и снова поднималась, вздымая вверх боль от старых ран, перемешивалась с моими воспоминаниями, омрачала все счастье, что мне когда-либо довелось испытать.

И я позволяла ей это делать, чтобы она не повернула обратно. О, нет, тебе нет дороги назад!

Смотри! Хочешь боли? Держи!

Мне пять, на всем моем худеньком тельце нет живого места после порции наказания от отца, и все же, я стараюсь не плакать, потому что слезы он ненавидит, если узнает, что плакала, то разочаруется во мне.

Нравится?

Мне девять. В моих руках топор, соленые слезы текут по лицу, я раз за разом заношу его над тем, что было мне так дорого, уничтожаю недосягаемую мечту, искореняя ее с глаз и из сердца всей силой, на которую только способна.

Мало?

Есть еще.

Я задыхаюсь, глядя, как угрожает Йозеф тому, кого я люблю. Как он поднимает меч и направляет на себя его острие, готовясь без сожалений пронзить собственное сердце. Нет. Пожалуйста...

Шум дождя, скудно обставленная комната сиротского дома...Уходи. Мне приходится быть жестокой. Так надо.Прости меня, не сейчас, но когда-нибудь...

...Эштон, который отказывается спасаться и бросить раненную меня под завалами разрушающегося храма. Упрямый... Отчаяние на его лице...

Во мне полно того, что тебя так манит.

Нравится? Бери все.

Похороны дедушки, равнодушные взгляды отца, чувство вины, блекнувшее, стоит только увидеть одобрение на лицах одногруппников, удаляющаяся одинокая фигура черноволосого подростка в серой форме, угостившего меня когда-то печеньем – я отплатила злом за его доброту.

Трупы, трупы, трупы…предсмертные мольбы жертв жаждущего крови клинка в моей руке…Кровь на одежде, в трещинках между пальцами, на лезвии меча, впиталась в рукоять и кожу на ножнах, она везде. И в моих кошмарах тоже.

…спина безмолвного мужчины, которому я призналась в любви...

Далия, скрывающая под слоями пудры следы от побоев на лице.

Боль во всем теле, скованные за спиной запястья, гнилостный запах, одиночество, холод…Темница. Я могу терпеть, в этом я хороша. Но...Папочка…Не наказывай меня больше, открой дверь, выпусти меня…

Никто не пришел.

Мне осталось только умереть на руках того, кого я выбрала ненавидеть.

Просто живи, хорошо? Пожалуйста… - вот что тогда шептали его губы.

Невольно дергаюсь, темнота перед глазами отступает, боль тоже уходит, с каждым стуком сердца она ощущается все меньше, пока не остается только сонный отголосок, заставляющий сомневаться, была ли она вообще реальной.

«Как сладка твоя печаль…М-м-м…» - тянет томно голос в моей голове.

Ну здравствуй, Эреб.

35

«Занятно, весьма занятно»

Рано радоваться, темный властелин. Ты увидел только то, что я разрешила тебе показать.

Сил совладать с тобой, мне вполне достает.

«Что…»

Не время сейчас отношения выяснять. Приложив ментальные усилия, заталкиваю Эреба подальше, запихав ему в глотку кляп и сковав по рукам и ногам, образно выражаясь, так, чтобы он не смел свободно гулять по моей памяти, не мог ничего предпринять. Стал настоящим пленником.

Паразит приносит вред тому, на ком паразитирует. Но все же, древний бог не паразит. Я могу терзать его также, как и он меня. Все, что его, то и мое. Поглоти первым или поглотят тебя. И раз уж мы теперь с ним делим одно тело, почему бы этим не воспользоваться?

Я открываю глаза, пелена мрака исчезает и передо мной открывается вид на готовящиеся выступить друг против друга армии. Солдаты Аргоны против имперского дивизиона, наступающего вперед по команде Эштона.

Йозеф любуется видом надетого на палец единственной руки перстня с красным камнем, выданного ему Адэром, который держит, прижав к себе, лишенную чувств принцессу Оливию. Кажется, подселение Эреба не заняло столько времени, сколько казалось.

Всадник на коне, скачущем прочь от готовых к сражению войск по направлению к нашей несуразной компании, приближается.

Он немного осунулся. И тон кожи бледнее обычного. Как его раны?