Курский излом - Валерий Замулин

Думаю, читателю будет интересно узнать, как реагировало на действия командующего 6‑й гв. А руководство фронта. Ведь кроме норм вежливости и субординации надо учесть, что действия И. М. Чистякова привели и к значительным потерям в танках и личном составе. Цитированную выше докладную генерал И. И. Петров 15 июля 1943 г. передал командующему БТ и MB фронта генерал–лейтенанту А. Д. Штевневу, который в свою очередь 26 июля направил ее в Военный совет фронта, со следующим сопроводительным письмом:

«При сем представляю материалы о неправильном использовании 5‑го гв. Стк и 2‑го гв. Ттк, а также превышении власти командующим 6‑й гв. армией и командиром 23‑го гв. ск по отношению к генерал–майору т/в тов. Петрову»{455}.

Но к этому моменту оборонительная операция уже завершилась, полным ходом шла подготовка к контрнаступлению. Поэтому разбирать прошлые грехи (даже если они и значительны), после того как командование фронта отрапортовало об успешном отражении вражеского наступления, было нецелесообразно, а в свете больших потерь и настойчивых просьб пополнить войска фронта новыми силами — опасно. Ведь все ключевые приказы и распоряжения о контрударе отдавались лично командующим фронтом. Вот и спустили все на тормозах. В тот же день начальник штаба фронта генерал–лейтенант С. П. Иванов наложил резолюцию:

«Оператору. Хранить в деле, при повторении чего–нибудь подобного материал будет приобщен для передачи прокурору».

А через некоторое время документы вновь вернулись в штаб БТ и MB, где благополучно и были подшиты в архивное дело. Так завершилась драма 5‑го гв. Стк на прохоровском направлении, а на действиях 2‑го гв. Ттк остановимся чуть позже.

Прорыв — это всегда экстремальная ситуация, и справиться [502] с ней возможно в том случае, если весь армейский механизм функционирует четко и сбалансированно. Особенно это касается работы штабов всех уровней. Налаженное управление в армии, имеющее несколько степеней прочности, — это определяющий фактор успеха любой операции. К сожалению, не все центры управления войсками 6‑й гв. А 6 июля оказались на высоте. В силу этого возникли существенные проблемы и в штабе армии.

Получив донесение о том, что враг рассек оборону 51‑й гв. сд и двигается в ее тыл, И. М. Чистяков немедленно доложил об этом Н. Ф. Ватутину. Как мы помним, опасаясь прорыва вражеских танков к штабу армии, который находился в Кочетовке, он попросил оставить там оперативную группу во главе с начальником штаба, а все остальные службы убрать в запасной командный пункт в с. Камышевка. Это заметно усложнило и так непростую работу управления армии. Если до 15.00 через штаб 23‑го гв. ск и 51‑й гв. сд удавалось получать хотя бы общую более или менее достоверную информацию, то после того, как командование дивизии было вынуждено свернуть КП в лесочке южнее Лучки (северные) и ЗКП у выс. 232.0, поток информации заметно сократился. Пока шло свертывание и перебазирование управления 51‑й гв. сд, которая, следует отметить, до этого момента постоянно держала связь со штабом армии, отрывочные данные поступали лишь от офицеров связи, возвращавшихся с передовой. Но подробно изложить обстановку из–за общей неразберихи они были не в состоянии.

В столь напряженной обстановке командование 23‑го гв. ск оказалось не на высоте. В штабе корпуса чувствовались растерянность и неразбериха, связь с войсками была полностью потеряна, где находятся сбитые с позиций дивизий и полков, информации не было. Комкор П. П. Вахрамеев лично метался между командующим армией и штабом 5‑го гв. Стк, пытаясь заставить генерала А. Г. Кравченко перейти в контратаку, не принимая фактически никакого участия в выправлении ситуации. Да и взвешенно оценить положение, находясь в нетрезвом состоянии, вряд ли он мог. Отсутствие полноценного источника информации о положении на левом фланге, каковыми являлись штабы дивизий или корпуса, не позволяло объективно оценить ситуацию, а следовательно, отреагировать на нее необходимым образом.

К сказанному добавлю: в этот момент единого центра управления 6‑й гв. А не было. Мобильная оперативная группа, работавшая на командарма, находилась с ним в движении, опергруппа во главе с начальником штаба генералом В. А. Пеньковским — на КП в Кочетовке, при этом основной состав штаба и службы обеспечения проводил эвакуацию на ЗКП. Офицеры [503] обеих оперативных групп были до предела загружены. Параллельно с работой по оперативному управлению войсками, сбору информации и установлению местонахождения отходивших войск в этот напряженный момент по приказу Н. Ф. Ватутина командующий армией и штаб лихорадочно разрабатывали план предстоящего 7 июля контрудара. Не была до конца отлажена и технология штабной работы. Офицер Генштаба при штабе 6‑й гв. А отмечал:

«Штаб армии, имея отлично разработанную документацию скрытого управления, почему–то основной упор в передаче приказаний и распоряжений делал на шифрограммы и передачу распоряжений через офицеров связи, затрачивая на это большое время и перегружая шифрорганы мелкими распоряжениями.

Информация, как правило, давалась по телефону и в большинстве открытым текстом.

В бою штаб армии не имел оборудованного средствами связи запасного командного пункта, высылая следующее положение связи для оборудования КП при перемещениях в самый последний момент, в силу чего вынужден был сидеть на КП вплоть до артобстрела, создавая нервозность в работе, а затем — срываться и уходить по тревоге, на время теряя связь с войсками. Подобная же практика была и в штабах корпусов. Так, штаб 23‑го гв. ск 6.7 в период боя в районе Ясной Поляны по тревоге снялся с КП и отошел в район Васильев, в силу чего в течение 6–8 часов не имел связи с соединениями и штабом армии.

В штабе армии и в штабах соединений большинство распоряжений отдается устно, и большая часть их никем не записывается, в результате контроль выполнения распоряжений организовать трудно»{456}.

Судя по сохранившимся документам, первыми из войск 1‑й ТА нанесли контрудар по эсэсовским дивизиям соединения полковника В. М. Горелова и А. Ф. Бурды. Решение Н. Ф. Ватутина об использовании мехкорпуса М. Е. Катукова для немедленного удара по левому флангу 2‑го тк СС оказалось своевременным, хотя и принималось в сложных условиях. Дальнейшие события подтвердили его эффективность. После 14.00 левый фланг 6‑й гв. А был смят, войска двух дивизий (52‑й гв. и 51‑й гв. сд) рассеяны, в первые часы прорыва основная тяжесть борьбы с танковыми клиньями 2‑го тк СС легла именно на танковые бригады М. Е. Катукова и 28‑й оиптабр майора Косачева, батареи которой буквально начали догонять двигавшиеся на восток вражеские машины и расстреливать их в [504] упор. Нельзя также не отметить стойкость и упорство личного состава 122‑го гв. ап 51‑й гв. сд под командованием майора М. Н. Угловского.

В результате выхода противника восточнее Лучек (северных) для командования 1‑й ТА сразу возникли две очень серьезные проблемы. Первая: прикрытие левого крыла армии. Дело в том, что левый фланг 3‑го мк, после его сосредоточения в районе Луханино — Яковлево, не имел локтевой связи с подошедшим утром 5‑м гв. Стк, разрыв составлял несколько километров. До момента прорыва рубежа 51‑й гв. сд угроза выхода противника на фланг была лишь теоретически возможной, после полудня — стала суровой реальностью. Поэтому встал вопрос об усилении левого фланга корпуса С. М. Кривошеина. Вторая проблема: как оперативно организовать выполнение приказа командования фронта о нанесении контрудара войсками все того же 3‑го мк навстречу 5‑му гв. Стк. Оба вопроса требовали не только немедленного решения, но и привлечения значительных сил резервного 31‑го тк, по–прежнему находившегося во втором эшелоне.

Сразу после сообщения И. М. Чистякова о прорыве и распоряжении командования фронта М. Е. Катуков отдает по телефону{457} приказ генерал–майору С. М. Кривошеину атаковать противника, двигающегося через Яковлево на северо–восток, 1‑й гв. тбр полковника В. М. Горелова, усилив ее одним батальоном из 49‑й тбр подполковника А. Ф. Бурды. Одновременно генерал–майор Д. Х. Черниенко, командир 31‑го тк, получил распоряжение: выдвинуть севернее Яковлева, в район клх «Михайловка» («Красный Пахарь») 100‑й тбр полковника Н. И. Иванова с задачей закрыть брешь между флангами 3‑го мк и 5‑го гв. Стк.

Выиграть время, чтобы дать возможность остановить отходившие войска и подтянуть резервы, — это была главная задача на тот момент. Командарм понимал: уничтожить, как отмечалось в его распоряжениях, вклинившегося противника эти бригады не в состоянии. Но нужно блокировать части «Лейбштандарт» на какое–то время в Яковлево и не допустить их продвижения на Большие Маячки, Грязное, пока не соберутся силы 23‑го гв. ск И. М. Чистякова.

Командир 3‑го мк немедленно связался с командирами 49‑й и 1‑й гв. тбр и поставил им задачи. Подполковник А. Ф. Бурда для проведения контратаки выделил 253‑й батальон «тридцатьчетверок» капитана Г. С. Федоренко. Обратимся к донесению [505] начальника политотдела 49‑й тбр подполковника Боярского за 6 июля: