Один человек и один город - Вероника Евгеньевна Иванова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я так и знала!
А аппетит разыгрался, кстати. Наверное, по ходу прогулки: я ведь не слишком торопился домой. Вообще не торопился. За мной же никто не мог погнаться, верно?
– Он же совсем слабый, беззащитный, его могут…
Никогда не видел её в отчаянии. И первая встреча, и все последующие уверяли, что Лил всегда имеет в запасе способ действий. На любой случай. Никогда не теряется. А сейчас? Упреки, беспорядочные жесты, глаза на мокром месте и – ни малейшего движения. Никуда.
– Надо было сразу понять, что такому, как ты, доверить что-нибудь…
– Какому такому?
Снова этот взгляд королевы. Скорбно-презрительный.
– Я все вспомнила. Все про тебя. Ты меня больше не проведешь!
– А я разве пытался?
Фыркнула. Задрала нос.
– Да! Миллион раз!
Самое большое число, что она знает? Если так, можно считать себя польщенным.
– И в чем же обманывал?
– Да во всем!
Дурацкий ответ. И главное, переспрашивать, а тем более, уточнять – бессмысленно.
– Прикидывался нормальным парнем, а на самом деле…
О, конкретика все же просочилась сквозь обиду? Только она тоже какая-то… Обидная.
– А что «на самом деле»?
– А то сам не знаешь!
Не знаю. Знал бы, не спрашивал.
– Лил, ты делаешь очень серьезные заявления.
– Я ещё никуда не заявляла… А ведь надо пойти и заявить!
Направилась к двери. Решительно и тяжеловесно. Как таран.
– Куда пойти?
– Куда? Он ещё спрашивает! В полицию! Человек же потерялся!
– Не нужно волноваться, сеньорита, я вовсе не терялся.
А быстро Хэнк обернулся туда-сюда. Хотя, с его возможностями и доступными средствами передвижения мог и раньше здесь оказаться. Даже до моего возвращения.
– Да как же вы не терялись, когда ушли вместе, а вернулся он один и говорить ничего не хочет!
Как смуглое лицо может светится ярче, чем солнце? Кто бы сказал, не поверил бы. А сейчас вижу собственными глазами.
– Фрэнк всегда был молчуном, сеньорита. Но вы правы, иногда приходит время для разговора, от которого не отказываются.
Хорошо все же пахнет едой. Призывно, можно сказать. Скоро слюнки потекут.
– Ну так что, поговорим?
Да, это Хэнк, во всей своей красе. Правда, голос вдруг зазвенел. Глухим, но явным металлом. В наших прежних беседах сеньор Алехандро дель Арриба по большей части принимал роль старшего брата, заботливого, опекающего, снисходительного и понимающего. Журил соответственно: словно бы с некой высоты. Не доводил дело до конфронтации. Не опускался, как говорится.
– Ты меня вообще слышишь?
Подо мной лестница скрипит. Слишком тяжелый? Все может быть. Но скорее, пора менять доски.
– Фрэнк, молчанка тебе не поможет.
Наверху запахи вдвое плотнее. Вопреки настежь раскрытому окну.
– Ты сбежал. Ты просто взял и сбежал.
Поднялся следом? Что ж, его дело.
– Оставил меня на съедение родственникам. Представляешь, скольких сил мне стоило вырваться из их объятий хотя бы на час?
Хотел бы представить. А ещё лучше – испробовать. На себе. Жаль, не судьба.
– Почему, Фрэнк? Это был удобный момент представить тебя…
– Сеньоре Тересе? И что именно ты бы ей сказал?
– Сказал главное. Что ты – мой друг.
– Друг из ниоткуда?
– Какое это имеет значение? Не обязательно делить с кем-то долгие годы, чтобы подружиться, иногда хватает и нескольких дней. К тому же, маме достаточно было бы знать, что ты мне помог. А большего и не нужно.
Тебе? Верю. Тересе? Возможно. А как насчет меня?
– Она и остальные быстро к тебе привыкнут. Если, конечно, не станешь снова строить из себя обиженного на весь свет.
Привыкнут? Допустим. Но не забудут, как я появился в их жизни. Некто, оказавший таинственную услугу главе семьи дель Арриба… Версий будет построена уйма, начиная от шантажа и заканчивая совсем уж фантастическими или непристойными вещами. Ты ведь не сможешь сказать им правду, Хэнк? Я тем более не смогу.
– Не захочешь оставаться в поместье, снимем дом в городе, в любом месте, где выберешь. Но лучше поближе к офису.
А зачем? Дом у меня уже есть. Как раз в городе. И я его выбрал сам.
– Работать начнешь сразу же, должность найдется. На время, пока получишь диплом, назначу своим ассистентом, чтобы лишних вопросов не возникало, потом посмотрим по обстоятельствам.
Кстати, к Хэнку трудно попасть в работники. Требовательный и разборчивый потому что. Как он разбирает резюме и проводит собеседования, я видел. А тут такой подарок… Что же медлю развязывать ленточку?
– Все снова станет прежним. Не за один день, но быстрее, чем ты думаешь.
– Не все.
– Ты снова об этом? О том, что тебя не помнят?
Наверное, настал момент обернуться и взглянуть. Глаза в глаза.
– О том, каким меня могут вспомнить.
Недоумение в карем взгляде. И недовольство.
– Я все меньше и меньше понимаю тебя, Фрэнк. Сначала жаловался, что у всех память отшибло, а теперь наоборот?
Трудно объяснить? Нет, предельно легко. Лил подтвердила мои опасения на двести процентов. Все дни нашей «совместной» жизни каким я был для неё? Нормальным. В системе ценностей девчонки это значит то же самое, что «хороший». И конечно, я был хорош для того, чтобы заводить со мной отношения. Любого рода.
Все это время я вел себя ровно так же, как и раньше. С поправкой на обстоятельства? Ну разве что чуть-чуть. Главное, не менялся. Даже не собирался меняться. И всех вокруг устраивал, без вопросов. Но стоило Лил вспомнить… Нет, не каким я «был». Её фантазии. Её заблуждения. Обиды, разочарования, ошибки. Словом, стоило ей вспомнить себя, враги и друзья снова поменялись местами.
Она могла видеть меня без прикрас. И с чистого листа – принимала. Так же, как Джозеф. Да даже наши стычки с Петером, лишенные груза прошлого, по крайней мере с его стороны, были… Ну да, честными. Естественными. Человеческими.
– Они могут вспомнить, если сеньорита вспомнила. Но получается, ты этого больше не хочешь?
Да мне все равно. Хотя, признаю: было бы занятно посмотреть на реакцию сенатора. Что бы он сказал? Как смог бы совместить свои впечатления?
А впрочем, знаю, как. Меня ждали бы обвинения в лицемерии, безответственности, легкомыслии, а то и в предательстве. Я снова стал бы изгоем, только ещё большим, чем раньше.
– А чего ты вообще хочешь, Фрэнк?
Понятия не имею. У меня была цель вернуть друга, и она достигнута. Что дальше?
– Кажется, я понял… Ты в самом деле обижаешься. Например, на то, что придется
