Хрущев. Творцы террора. - Елена Прудникова

…Главная задача, которую мы должны теперь выполнить, сохраняя единство наших рядов, блюдя прочность рядов и чистоту нашей партии, состоит в том, чтобы наши экономика и политика как внутренняя, так и международная соответствовали тому месту и положению, которое занимает наше социалистическое государство в мире».

Так что, как видим, партаппарату в целом было за что бороться. Однако никакой аппарат, и вообще никакой коллективный разум не может быть мотором государственного переворота. Для этого нужна конкретная группа людей.

Кому понадобилось убивать Сталина?

Революционеры поклоняются будущему — но живут прошлым.

Послевоенные годы, как я уже не раз говорила, — «темные годы». Однако известно, что Сталин в это время готовил какие-то преобразования общества. Точно о том, что это были за преобразования, пока что не известно, но, по некоторым данным, они должны были быть чрезвычайно серьезными.

Д. Т. Шепилов в то время был начальником Управления агитации и пропаганды, однако образование имел экономическое. И вот в 1951 году вызывает его Сталин. Беседа длилась два часа двадцать минут — это к вопросу о ее важности. Уже намного позднее Шепилов вспоминал:

«— Мы думаем сейчас проводить очень крупные экономические мероприятия. Перестраивать нашу экономику на действительно научной основе, — сказал Сталин. — Для того чтобы это сделать, нужно, чтобы люди, наши кадры, молодежь знали настоящую политическую экономию. А для того чтобы знали политическую экономию, нужен учебник… Положение сейчас таково: либо мы подготовим наши кадры, наших людей, наших хозяйственников, руководителей экономики на основе науки, либо мы погибнем. Так поставлен вопрос историей…»

Работа над учебником велась в авральном порядке. Сталин изучал каждую главу, делал поправки. Относился к этому учебнику так, как перед войной — к авиации. Что он задумал?

Понять не так уж и трудно, если прочитать одну из основных послевоенных сталинских работ: «Экономические проблемы социализма в России». Директивный метод управления экономикой во второй половине 40-х годов становился все более и более неэффективным. И Сталин все время говорит о товарном производстве, о законе стоимости и т. п., о том, что социализм их совершенно не отменяет. Проще говоря, надо разрабатывать экономические методы хозяйствования. Если бы эта работа была тогда доведена до конца, то не было бы у нас ни «перестройки», ни экономической реформы, ни тотального ограбления страны.

Ведь как все было? Придя к власти, партбоссы, которым экономическая реформа была попросту не по уму, продолжали хозяйствовать все в том же привычном им ключе, и в итоге довели богатую и сильную страну до всеобъемлющего экономического кризиса, на основе которого и провели у нас «переход к капитализму». Помните, как «промывали мозги» в конце 80-х: мол, социалистический способ хозяйствования неэффективен, вот капитализм — это да! Хотя болячки-то были не в форме собственности, а всего лишь в методах управления этой собственностью. Но подросшему в недрах системы молодому поколению аппаратчиков было уже мало взяток и спецраспределителей, им хотелось быть не управителями, а владельцами «заводов, газет, пароходов»… Немало олигархов и бизнесменов помельче начали свой «капиталистический» путь в комитетах комсомола — куда больше, чем нам кажется…

Один из «отцов» приватизации в Ленинградской области как-то раз в порыве откровенности сказал на пресс-конференции, что эффективность управления на самом деле совершенно не зависит от формы собственности, а только от менеджмента. В середине 90-х это прозвучало откровением. Впрочем, он мог бы быть и более откровенным — дело-то уже сделано, теперь можно и улыбнуться снисходительно, поведать дурачкам, как их провели…

Но вернемся к Сталину Прощаясь тогда с Шепиловым, он внезапно спросил:

«— Вы на рынке, в магазинах бываете?

— Нет, товарищ Сталин, почти не бываю…

— Это неправильно. Мы не бываем, вы, профессор-экономист, тоже не бываете. А вы знаете, что на рынке сходятся все нити нашей политики?»

Судя по этим действиям и этому разговору, Сталин задумал «рыночную» реформу. Только, естественно, без приватизации и продажи советской промышленности в порядке свободной торговли «добрым дядям» из-за кордона.

Но это еще не все. В самый разгар работы над учебником Шепилова внезапно назначают главным редактором «Правды». Он кинулся к Сталину: как же так, у меня ведь учебник…

«— Да, я знаю — сказал Сталин. — Мы думали об этом. Но слушайте, сейчас, кроме учебника, мы будем проводить мероприятия, для которых нужен человек и экономически, и идеологически грамотный. Такую работу можно выполнить, если в нее будет вовлечен весь народ. Если повернем людей в эту сторону — победим! Как мы можем это практически сделать? У нас есть одна сила — печать…» [Чуев Ф. Самая длинная фамилия, или глупо быть умным. // Каганович. Шепилов. М., 2001. С. 325–332.] — ну и так далее.

Едва ли мы когда-либо точно узнаем, какие были задуманы преобразования, но какие-то перемены готовились, причем перемены по-настоящему крутые. Скорее всего, именно они обсуждались на тех странных совещаниях на сталинской даче зимой 1952–1953 года, в которых участвовали Берия, Маленков, Хрущев и Булганин.

Косвенно о том же самом говорит и постепенное отстранение от власти большинства старых соратников. Сталин один раз уже проделывал нечто подобное — в 20-х годах, когда избавлялся от Троцкого, Зиновьева, Каменева, чтобы опереться на новую команду и вместе с ней проводить новую политику. По-видимому, аналогичный маневр он намеревался совершить и на этот раз. Так что не надо обольщаться присутствием в первом послесталинском Политбюро таких людей, как Молотов, Каганович, Ворошилов. Это были уже вчерашние «сталинцы», и вовсе не факт, что к тому времени они не принадлежали к новой «оппозиции»… Не обязательно они были в числе организаторов переворота, однако выгоду свою от него эти люди имели.

Вернемся к партии. Как видим, она была весьма разнородна по неповторимым региональным особенностям, но в одном едина — в нежелании отдавать власть. В ее недрах существовало ядро, которому был выгоден государственный переворот, похоронивший бы все сталинские начинания. И вот вопрос: достаточно ли всего этого для убийства главы государства? Или кроме групповых интересов надо, чтобы преобразования угрожали кому-нибудь лично!

Не буду повторяться. Последние дни Сталина и официальную версию его смерти я подробнейшим образом рассмотрела в книге о Берии. Здесь приведу лишь вывод. Сейчас, когда материал «отстоялся», у меня уже нет ни малейшего сомнения в том, что Сталин был убит. Почему — пока не совсем понятно. Может быть, удастся прояснить этот вопрос, если вплотную заняться послевоенными годами [Пользуюсь случаем попросить читателей о помощи. Дело в том, что, как я уже говорила, материала о послевоенном периоде очень мало. Поэтому если кто-либо, что-либо знает, помнит, имеет какие-нибудь крохи информации об этом времени, прошу помочь. Адрес для писем: СПб, 191123 Прудниковой Е. А., до востребования.].