Европейская поэзия XIX века - Антология

МАРСЕЛИНА ДЕБОРД-ВАЛЬМОР

Марселина Деборд-Вальмор (1786–1859). — Прожила трудную, полную утрат, скитаний и каждодневных забот жизнь жены неудачливого актера, матери многочисленного семейства. Но в этой жизни была и великая страсть, которой французская поэзия обязана проникновенной любовной исповедью. Боль неразделенного чувства, материнские тревоги и радости, живое сострадание к чужому горю, надежды на утешение в ином мире составляют содержание безыскусных, но отмеченных удивительной выразительностью и музыкальностью стихов Марселины Деборд-Вальмор. Ей принадлежат поэтические сборники («Мария. Элегии и романсы», 1819; «Элегии и новые стихи», 1825; «Слезы», 1833), а также несколько популярных в свое время романов («Мастерская художника», 1833, и др.).

ВОСПОМИНАНИЕ

Перевод Инны Шафаренко

Когда однажды, вдруг, он стал белее мелаИ голос дрогнувший на полуслове стих,Когда в его глазах такая страсть горела,Что опалил меня огонь, пылавший в них,

Когда его черты, омытые сияньем,Бессмертным, как любовь моя,Мне в душу врезались живым воспомннаньем,—Любил не он, а — я!

ЭЛЕГИЯ

«Я, не видав тебя, уже была твоя…»

Перевод М. Лозинского

Я, не видав тебя, уже была твоя.Я родилась тебе обещанной заране.При имени твоем как содрогнулась я!Твоя душа меня окликнула в тумане.Оно раздалось вдруг, и свет в очах погас;Я долго слушала, и долго я молчала:Нас в этот миг судьба таинственно венчала;Как будто нарекли мне имя в первый раз.

Скажи, не чудо ли? Еще тебя не зная,Я угадала в нем, кому обречена я,Его узнала я и в голосе твоем,Когда ты озарить пришел мой юный дом.Услышав голос твой, я опустила веки;Один безмолвный взгляд нас обручил навеки;Тот взгляд с тем именем казались мне слиты,И, не спросив о нем, я знала: это ты!

И с той поры мой слух им словно околдован,Он покорён ему, к нему навек прикован.Я выражала им весь мир моей души;Связав его с моим, я им клялась в тиши.Оно мерещилось мне всюду, в дымке грезы,          И я роняла слезы.

Пленительной хвалой всегда окружено,Светло увенчанным являлось мне оно.Его писала я… Потом писать не сталаИ мысленно его в улыбку превращала.Оно и по ночам баюкало мой сон;С зарей я слышала его со всех сторон;Им полон воздух мой, и, если я вздыхаю,Я теплоту его всем сердцем ощущаю.

О имя милое! о звук, связавший нас!Как ты мне нравишься, как слух тобой волнуем!Ты мне открыло жизнь; и в мой последний часТы мне сомкнешь уста прощальным поцелуем!

ЭЛЕГИЯ

«Сестра, все кончено! Он больше не вернется!..»

Перевод Инны Шафаренко

Сестра, все кончено! Он больше не вернется!Чего еще я жду? Жизнь гаснет. Меркнет свет.Да, меркнет свет. Конец. Прости! И пусть прольетсяСлеза из глаз твоих. В моих — слезинки нет.

Ты плачешь? Ты дрожишь? Как ты сейчас прекрасна!И в прошлые года, в расцвете юных дней,Когда сияла ты своей улыбкой ясной,Ты не казалась мне дороже и родней!

Но — тише, вслушайся… Он здесь! То — не виденье!Его дыхание я чувствую щекой!И он зовет меня! О, дай в твои колениГорящий спрятать лоб, утешь и успокой!

Послушай. Под вечер я здесь, одна, с тоскоюВнимала в тишине далеким голосам.Вдруг словно чья-то тень возникла предо мною…Сестра, то был он сам!

Он грустен был и тих. И — странно — голос милый,Который был всегда так нежен и глубок,Звучал на этот раз с такою дивной силой,Как будто говорил не человек, а бог…

Он долго говорил… А из меня по каплеСочилась жизнь… Так кровь из вскрытых вен течет…От боли, нежности и жалости иссяклиВ душе слова, и страх сковал меня, как лед.

Он жаловался — мне! Вокруг все замолчало,И птицы замерли, его впивая речь;Природа, кажется, сама ему внимала,Ручей — и тот затих, забыв журчать и течь…

Что говорил он? Ах, упреки и рыданья…Я слышу их еще сейчас…Но сколько в этот миг в нем было обаянья,Какой струился свет из милых влажных глаз!

Он спрашивал, за что внезапно впал в немилость!Увы, над женщиной любви безмерна власть:Он был со мной, — и я забыла, что сердилась,Вернулся он — и вновь обида улеглась.

Но он винил меня! Ах, это так знакомо!Я тщилась объяснить… Но он махнул рукойИ произнес слова страшней удара грома:— Мы не увидимся с тобой!

А я, окаменев, как статуя, сначала,Не вскрикнув, не обняв, дала ему уйти;И в воздухе пустом чуть слышно прозвучалоНенужное ему последнее: «Прости!»

ВЕЧЕРНИЕ КОЛОКОЛА

Перевод И. Кузнецовой

Когда колокола, взлетая над долиной,На землю медленно опустят вечер длинный,Когда ты одинок, пусть мысли в тишинеЛетят ко мне! Летят ко мне!

В тот час колокола из синевы высокойЗаговорят с твоей душою одинокой,И полетят слова по воздуху, звеня:Люби меня! Люби меня!

И если ты в душе грустишь с колоколами,Пусть время, горестно текущее меж нами,Напомнит, что лишь ты средь суеты земнойВсегда со мной! Всегда со мной!

И сердца благовест с колоколами рядомНам встречу возвестит наперекор преградам.Польется песнь небес из выси голубойДля нас с тобой! Для нас с тобой!

ИДИТЕ С МИРОМ

Перевод И. Кузнецовой

Идите с миром, боль моя,Довольно вы меня томили,Пленяли и с ума сводили…Увы, любимый, боль моя,Вас только в мыслях вижу я!

Но имя ваше без трудаВ плену меня удержит прочноИ, нитью огненной заочноМне жизнь опутав навсегда,Здесь вас заменит без труда.

Сама не ведая того,Могла свершить я преступленье,Судьей невольным в искупленьеМне вас послало божество,А вы не ведали того?

Я помню и огонь и смех,Мечты и музыку вначале,Потом пришла пора печали,Бессонница взамен утех…Прощайте, музыка и смех!

В далекий край лежит ваш путь,Где вьется ласточкой игривойПоэзия любви счастливой.Чтобы за ней пуститься в путь,Вы сердце мне должны вернуть.

Пусть эти слезы в тишинеПред богом вам придут на память,Ведь вас они не могут ранить.Но вспоминайте обо мнеЛишь за молитвой, в тишине!

МОЛНИИ

Перевод И. Кузнецовой

О молнии любви, высоких гроз удары,Средь гнезд разметанных вы сеете пожарыИ смерть, но небосвод навеки тьмой одетДля тех, кто потерял ваш несравненный свет!

ШАРЛЬ-ОГЮСТЕН СЕНТ-БЁВ

Перевод М. Донского

Шарль-Огюстен Сент-Бёв (1804–1869). — Знаменитый критик и историк литературы; оставил и несколько сборников стихов. Наибольшим успехом у современников пользовался первый из них, «Жизнь, стихотворения и мысли Жозефа Делорма» (1829), написанный от имени бедного, рано умершего студента из парижского предместья. Лирике Сент-Бёва не свойственны кричащие краски, громкие гиперболы. С интимной доверительностью она повествует о навсегда ушедших днях детства, об одиночестве мечтательной души, утратившей радость наивной веры. Но, при всем их внимании к событиям внутренней жизни, стихи Сент-Бёва отличает редкий для романтической поэзии интерес к неприметным мелочам повседневности, ко всему, что окружает героя, — будь то скромная красота сельской природы или суета шумных городских улиц.