Романы. Рассказы - Варткес Тевекелян

— А еще — в скором времени актив нашей фирмы перевалит за триста тысяч франков, а там, смотришь, мы станем и миллионерами!.. На днях отправил в Америку одного своего художника-антифашиста, Клода Гомье, честного, но очень уж горячего парня, — боялся, что он бросит тень на нашу фирму. И есть у меня еще одна новость, требующая вашего совета… Хочу получить американский паспорт! — И Василий пересказал «отцу» свою недавнюю беседу с вице-консулом.

«Отец» некоторое время молчал, потом, глядя в сторону и как бы рассуждая вслух, сказал:

— Хотя в его положении заниматься рискованными операциями не положено, но, с другой стороны, упускать то, что само плывет в руки, тоже неразумно, тем более что такой случай не подвернется больше… Иметь же в кармане американский паспорт, полученный от самого консула, чего-то стоит! Рискнем, — заключил он, поворачиваясь к Василию, — американское подданство может сослужить тебе большую услугу в самое ближайшее время!

— Почему именно в ближайшее время?

— Потому, что в недалеком будущем тебе придется перебазироваться в Германию. Конечно, не сегодня и не завтра, но думаю, что скоро. Получив паспорт, поезжай в Америку, постарайся завязать там деловые отношения с фирмами, торгующими с Германией, стать их представителем в Берлине. Ты — богатый человек, опытный коммерсант, при твоих способностях тебе несложно осуществить такой план. Будет вполне логично, если ты, учтя неустойчивое положение в Европе, ликвидируешь свои дела во Франции и переведешь весь свой капитал в какой-нибудь солидный нью-йоркский банк. В Америке лучшего аттестата на благонадежность, чем сотни тысяч долларов на текущем счету, не придумаешь. Нельзя не оценить, Василий, положение человека, представляющего в Берлине крупные американские фирмы. Фашисты, весьма заинтересованные в торговле с Америкой, где, кстати, покупают главным образом стратегическое сырье, будут нянчиться с тобой, как с малым ребенком. Мы обо всем этом поговорим более подробно, когда придет время. Сейчас хочу посоветовать тебе: не теряй связи с Гансом Вебером и Браун, — они очень пригодятся в Германии. Вебер — как убежденный антифашист и честный человек, а Браун можно будет по-прежнему покупать за деньги, если она будет работать в каком-нибудь важном учреждении.

— Не хочется ехать в Германию! — вырвалось у Василия.

— Понимаю, — сказал «отец». — К сожалению, нам с тобой не дано жить там, где хочется, заниматься тем, что любо. Моя бы воля, я, например, занялся бы разведением цветов — тюльпанов и роз, которые очень люблю!..

В течение нескольких дней «отец» жил безвыездно у Василия за городом, наслаждался отдыхом. Он подолгу бродил по саду, ухаживал за цветами, как большой знаток этого дела, потом садился в шезлонг с книжкой. Устав от чтения, «отец» сладко подремывал. По всему было видно, что он очень устал и не оправился как следует от болезни.

В эти дни Василий освобождался пораньше и спешил домой. Он старался окружить «отца» заботой, привозил из города вкусную еду, фрукты, хорошие вина.

По вечерам, после ужина, к ним присоединялись Сарьяны. Вчетвером играли в покер, подолгу разговаривали. Во время этих бесед журналист невольно демонстрировал свои всесторонние знания, политическую зрелость и все больше и больше нравился «отцу». Жаннет тоже симпатизировала гостю, посмеивалась над его французским языком и угощала домашним печеньем.

В воскресенье Василий в город не поехал, и обычный распорядок дня «отца» нарушился. После завтрака они уселись в саду за шахматной доской. Первую партию выиграл «отец», но Василий был моложе, упрямее, он всячески старался не ударить лицом в грязь — и вторую партию выиграл. Приступили к контровой и, увлеченные игрой, не услышали шума подъехавшего такси и скрипа калитки, когда в сад вошла Лиза. Увидев их за шахматной доской, в пижамах, она направилась прямо к ним.

Первой заметила Лизу из окна кухни Жаннет, но Лиза знаком попросила ее молчать, незаметно подкралась к Василию и руками закрыла ему глаза.

— Лиза! — Василий вскочил, опрокинул шахматную доску, рассыпал фигуры. Заключив жену в объятия, закружился с нею по саду.

— Хватит… оставь!.. Сумасшедший! — слабо сопротивлялась Лиза.

Василий бережно опустил жену на землю.

— Не пойму, почему ты так осунулась! Кормили тебя, что ли, плохо?

— Просто устала с дороги… А ты тоже хорош, жену не встретил. Приезжаю домой, моя телеграмма из Марселя — в почтовом ящике, в квартире — никого. Взяла такси и прямо сюда… Как хорошо, что «отец» здесь! Мне нужно поговорить сразу же, немедленно!

— Неотложных дел не бывает, их выдумывают нетерпеливые люди, — сказал «отец». — У нас здесь времени хоть отбавляй, успеем поговорить о делах!

Как ни старался он отложить деловые разговоры, все же ему пришлось после обеда выслушать сообщение Лизы о поездке. Закончив свой рассказ, она еще раз попросила «отца» спасти профессора Николаи.

— Над ним занесена рука убийцы, — если вы не поможете, он погибнет!.. Я видела своими глазами всех этих подонков. Уверяю вас, эти цивилизованные звери в модных галстуках ни перед чем не остановятся! Раз Соковский дал обещание фон Болену заняться профессором Николаи, значит, займется!

— Хорошо, подумаем, как помочь твоему профессору!..

— Нужно не думать, а делать, — делать срочно, иначе поздно будет!

— Еще раз повторяю: мы сделаем все, чтобы спасти профессора Николаи, а как практически приступить к делу, признаться, пока еще не знаю… Ты лучше повтори еще раз содержание письма, якобы отправленного МИДом Франции своему послу…

Повторив текст письма, Лиза добавила, что, насколько она помнит, немцы сказали, будто письмо подписано генеральным секретарем министерства иностранных дел Алексисом не то Ленжен, не то Леже.

— Алексис Леже, — уточнил Василий.

— Черт возьми, это же целый заговор! А как помешать — не знаешь, — сказал «отец». — Доказательств у нас никаких, нам могут и не поверить. Сидеть же сложа руки и ничего не предпринимать тоже нельзя, — воспользовавшись этой фальшивкой, фашисты такое натворят там, что потом локти будешь кусать…

— Ситуация сложная, — согласился Василий. — Может быть, стоит привлечь к этому делу Сарьяна? У него широкие связи в правительственных и научных кругах, он-то наверняка сможет что-то предпринять.

— Можно попробовать, — сказал «отец». — Лиза, ты продиктуй содержание письма по-французски, как его помнишь, а Василий запишет.

Когда письмо было готово и «отец» предложил пригласить журналиста, Василий сказал:

— Можно попросить Сарьяна организовать срочный вызов профессора Николаи через Сорбонну или Французскую академию.

— По-твоему, это в его силах?

— Уверен, что он может это сделать.

— Ну что ж, попросим журналиста… Я думаю, что, пока нет никаких разговоров о письме, это не вызовет у фашистов подозрения. Лиза, пригласи Сарьяна подняться к нам, если он не очень занят, а сама останься внизу. Лучше, если мы поговорим с ним без тебя!..

— Дорогой друг, есть к вам конфиденциальный разговор, — сказал Василий, как только журналист вошел в их большую светлую комнату. — Но прежде всего ознакомьтесь с этой бумагой и скажите нам, что это такое?

— Фальшивка! — решительно сказал Сарьян, возвращая Василию письмо. — Фальшивка гнусная, страшная, составленная с целью провокации. Министерство иностранных дел Франции никогда не написало бы такое письмо прежде всего потому, что факты, изложенные в нем, не соответствуют действительности. Правительство Франции не только не замышляет допустить русские войска на свою территорию, но и вообще далеко от мысли заключить с большевиками какой бы то ни было военный союз. Потом… потом, — помилуй бог! — какой идиот напишет такое письмо открытым текстом? Разве у французов нет надежных шифровок или дипломатических курьеров, чтобы доставить такого рода документ адресату надежным путем? Если Леже увидит свою подпись под этим письмом, он умрет от разрыва сердца!..

— Право, Сарьян, ваша исключительная проницательность никогда не была столь поразительной! — сказал Василий. — К сожалению, в нашем распоряжении нет ни подлинника этого письма, сфабрикованного, по всей вероятности, в Берлине, ни других доказательств, а между тем вы правы — это провокация, причем очень серьезная. При помощи этой фальшивки немецкие фашисты собираются организовать государственный переворот в одной союзной Франции стране, с тем чтобы целиком подчинить ее интересам третьего рейха. Затевается крупная игра. Даже если бы у нас и были доказательства, мы все равно не могли бы дать им огласку из соображений безопасности человека, добывшего копию этого письма, — в том-то и сложность нашего положения!.. Быть может, все же стоит довести до сведения одного из членов кабинета о существовании этой фальшивки, но с просьбой, чтобы он не дал ей широкой огласки?