Романы. Рассказы - Варткес Тевекелян

На следующий день, утром, секретарша доложила Василию, что некий мосье Франсуа Ренар просит принять его.

— Просите! — Василий торопливо встал из-за стола и пошел навстречу старому компаньону.

Переступив порог кабинета, обставленного дорогой мебелью, Ренар оценивающе огляделся по сторонам. Он мало изменился — такой же плотный, краснощекий, с брюшком. Вот только костюм на нем был модный, из дорогого материала, хотя и приобретенный в магазине готового платья.

— А-а, дорогой Ренар! Я рад видеть вас в добром здоровье! — Василий обнял гостя, усадил его в кожаное кресло. — Рассказывайте, как живете, как идут дела?

— Я тоже очень рад видеть вас, Кочек! Жаловаться не приходится, с вашей легкой руки все идет отлично. Мы ведь расширили дело — у нас теперь не мастерская, а авторемонтный завод. Правда, небольшой, но все же завод! — Похоже, толстяк, став заводчиком, приобрел привычку говорить о себе во множественном числе.

— Поздравляю! Значит, осуществились ваши мечты?

— Еще как!.. У нас работает сорок человек рабочих и мастеров. Построили новый цех для окраски машин, установили небольшой конвейер. Помните, еще при вас поступило предложение от одной парижской фирмы по продаже подержанных автомобилей? Так вот, мы сейчас полностью обслуживаем эту фирму. Доходы приличные, грех жаловаться. Кстати, я принес вам деньги. — Ренар полез в карман пиджака, достал пачку денег и положил ее перед Василием. — Пожалуйста, посчитайте и, если не трудно, верните мне вексель.

Василии открыл стенной несгораемый шкаф, положил туда, не считая, деньги и достал вексель.

— Спасибо, что вы не забыли меня. Я рад, что эти деньги пригодились вам! — Василий позвонил и попросил секретаршу подать фрукты и коньяк.

— О нет, днем, в рабочее время, я спиртного в рот не беру! — Ренар наотрез отказался от коньяка.

— В таком случае — лимонад, мороженое?

— Пожалуй, это можно! — Он еще раз оглядел кабинет Василия. — Вижу, ваши дела тоже процветают!.. Впрочем, я знал, что вы, с вашей деловой смекалкой, далеко пойдете. Не только знал сам, но и говорил об этом неустанно мосье Дюрану и нашему мэру.

— Как они поживают? Я давно ничего не слышал о них, — поинтересовался Василий.

— Без особых перемен, если не считать, что мосье Дюран еще больше разбогател — купил новые земельные участки под виноград. Он утверждает, что скоро цены на землю подымутся в два-три раза. У Дюрана особый нюх, он редко ошибается. Если у вас есть свободные деньги, вложите их в землю. Уверяю вас, не ошибетесь! Я мог бы подыскать для вас подходящие участки…

— Вы очень добры ко мне, Ренар, но, к сожалению, я не смогу воспользоваться вашим советом.

— Это почему же?

— По очень простой причине. Все мои попытки получить французское подданство не увенчались успехом. Следовательно, рано или поздно мне придется вернуться на родину.

— Просто удивительно, о чем думает наше правительство? Если не дать французское подданство такому полезному республике человеку, как вы, кому же тогда давать? — искренне сокрушался толстяк.

Пообещав при первой возможности побывать у него, Василий попросил передать поклон всем друзьям и проводил Ренара до самой улицы.

Вечером за Василием заехал Сарьян и увез его к себе. Пока Жаннет хлопотала об ужине, друзья, переодевшись, пошли в сад. Василий окапывал плодовые деревья. Сарьян полол огород. Наполненный ароматом сирени и ранних цветов воздух казался особенно чистым после парижской духоты. Здесь и дышалось хорошо, и работалось легко.

— Батраки, ужинать! — послышался голосок Жаннет.

После освежающего душа друзья ели с большим аппетитом, особенно Василий. Под его крепкими зубами так и хрустели косточки куропатки.

— В конечном счете все становится на свои места! — неожиданно сказал Сарьян за десертом.

— О чем это вы? — Василий поднял голову и удивленно уставился на него.

— Говорю, все становится на свои места!.. Собственно, так и должно было быть…

— Не понимаю!

— Проследите за моими мыслями и все поймете… В связи с уходом Германии из Женевы Лига наций фактически перестала существовать. Так же приказал долго жить мертворожденный комитет по разоружению… Вы читали заявление сэра Макдональда? Он сказал, что без Германии правительство его величества не примет участия ни в какой конференции по разоружению. Пакт четырех фактически стал первой крупной победой Гитлера и поражением Франции. Итальянская официозная пресса не скрывает своего восторга по этому поводу. А барон Азоизи, делегат Италии в Лиге наций, намекая на то, что Германия стала могучим политическим фактором в Европе, мягко внушает своим коллегам: «Нужно быть реалистами и принимать вещи такими, как они есть…» В пакте четырех силы распределяются далеко не в пользу Франции. Америка избрала роль наблюдателя, но скорее сочувствующего Германии. Политические деятели за океаном рассуждают примерно так: против левых сил Европы, в особенности против большевистской России, нужна реальная сила, такой силой может быть только современная Германия. Недаром делегат Соединенных Штатов, Норман Дэвис, рекомендует: «Главное — не обострять положения»… Англия, как всегда, заботится только о своих собственных интересах, и Франция остается одинокой перед лицом двух тотальных государств — Италии и Германии. Ну, а если учесть, что переговоры с русскими оказались чистым блефом, картина станет совершенно ясной!..

— Вы нарисовали уж очень мрачную картину…

— Просто реалистичную! Подумайте сами, при такой разобщенности в Европе кто может помешать Гитлеру перейти от слов к делу? Ведь после подписания Францией пакта четырех от нее отойдут, если уже не отошли, все ее союзники на Балканах, не говоря уже о Польше, где во главе государства стоят такие нечистоплотные политиканы, как маршал Пилсудский и полковник Бек, — они давно ведут сепаратные переговоры с Германией. Малые государства, оставленные старшим партнером на произвол судьбы, вынуждены действовать по поговорке: на бога надейся, а сам не плошай — спасайся кто как может!.. Присоединение Австрии к рейху тоже вопрос дней. Если канцлер Дольфус будет и дальше сопротивляться аншлюсу, его просто уберут. Поверьте мне, что отныне великие державы начнут делать Гитлеру уступку за уступкой до тех пор, пока не наступит катастрофа…

— Жюль, неужели у тебя нет других тем для беседы с друзьями, чем эта проклятая политика? — перебила Сарьяна Жаннет.

— Извини, дорогая!.. Я, кажется, действительно становлюсь не в меру болтливым, — грустно ответил журналист.

Поднявшись к себе наверх, Василий долго сидел у открытого окна и думал о том, что Сарьян прав в своих рассуждениях. Мир неудержимо движется навстречу катастрофе…

Позвонил Ковачич и сообщил, что им необходимо повидаться. Договорились о встрече в итальянском ресторане. И как только они заняли столик в дальнем углу, Ковачич, не теряя времени, перешел к делу.

— Вчера карета «скорой помощи» подобрала на улице человека в бессознательном состоянии, — сказал он. — Врач установил смерть, и доставили его не в больницу, а в морг. В кармане покойника нашли американский паспорт. Позвонили к нам в консульство, у телефона оказался я. Я немедленно помчался в морг. Умершего звали Дэвид Хэйфи, и, по заключению врачей, умер он от разрыва сердца, в результате злоупотребления алкоголем. Когда я просматривал бумаги Хэйфи, меня осенила идея: а не больше ли пользы будет для моего отечества, если вместо пьяницы Хэйфи мой друг Кочек станет гражданином Соединенных Штатов?

— Но как же это можно сделать? — недоверчиво спросил Василий.

— А вот слушайте!.. В результате автомобильных катастроф и других несчастных случаев на улицах Парижа ежедневно гибнет несколько человек. Личность некоторых из них установить не удается — нет документов. Многих из них никто и не разыскивает. Скажите, почему одним из таких неопознанных мертвецов не может быть и Дэвид Хэйфи из штата Мичиган?

— Но ведь у него был паспорт, и, наверное, в морге его зарегистрировали под фамилией, указанной в паспорте?

— В том-то и дело, что не зарегистрировали!.. Дежурный по моргу, не зная английского языка, отнес Хэйфи в графу неизвестных. К тому же этот дежурный был сильно под мухой, — будь даже паспорт французский, он все равно ничего не понял бы. Еле двигая языком, он спросил меня: «Скажите, мистер, это не американский паспорт?» — «Нет, это не паспорт», — ответил я. «А герб вроде американский», — пьяно лепетал он. «Да нет же!.. Не разобравшись, зря беспокоите должностных лиц, отрываете их от работы», — рассердился я и положил себе в карман паспорт, чековую книжку и другие бумаги Хэйфи, а деньги оставил на столе. Их было порядочно — около тысячи долларов и несколько сот франков. «Полагаю, — сказал я дежурному, — что покойник был человеком неизвестным в этих краях и никем не будет опознан. Следовательно, вы с чистой совестью можете оставить эти деньги у себя, разумеется, если не будете болтать лишнее!» В ответ он понимающе кивнул головой. Нужно полагать, что такого рода случаи не редкость в его биографии…