История России. XX век. Как Россия шла к ХХ веку. От начала царствования Николая II до конца Гражданской войны (1894–1922). Том I - Коллектив авторов

Война стала для образованных россиян Отечественной. В ней видели шанс прервать череду унизительных военных поражений, удержать за Россией место в ряду великих держав, сгладить острые внутренние противоречия, укрепить единство народов России, защитить православие. Многие в России начавшуюся войну считали справедливой, освободительной. Философ Николай Бердяев высказывал твердую уверенность, что «новая война, в отличие от японской, будет войной народа, общества, а не только государства, правительства». Другой известный мыслитель Василий Розанов связывал с победой России в войне ее будущее духовно-нравственное обновление.

Об отношении народа к войне говорила успешная мобилизация. С ее началом практически прекратились забастовки. По всей стране проходили антигерманские манифестации. В Петербурге толпа разгромила германское посольство. Били витрины магазинов, окна контор, владельцы которых носили немецкие фамилии. Среди погромщиков были и рабочие, и клерки, и студенты. В Берлине немецкая толпа вела себя практически так же – русских оскорбляли, рыцарского благородства в отношении к врагу не показали ни те, ни те – и это было плохим предзнаменованием.

18 августа столицу переименовали в Петроград. Леонид Андреев отмечал: «Подъем действительно огромный, высокий и небывалый: все горды тем, что русские…» 26 июля (8 августа) 1914 г. на чрезвычайном заседании Государственного Совета и Государственной Думы депутаты заявили о единстве Царя и народа и проголосовали за предоставление правительству военных кредитов.

На этом заседании выступления премьера И. Л. Горемыкина, министра иностранных дел С. Д. Сазонова и министра финансов П. Л. Барка были встречены с энтузиазмом всеми основными фракциями. Лидер трудовиков А. Ф. Керенский огласил их декларацию: «Мы непоколебимо уверены, что великая стихия российской демократии вместе со всеми другими силами дадут решительный отпор нападающему врагу и защитят свои родные земли и культуру, созданные потом и кровью поколений». В свою очередь, П. Н. Милюков зачитал решение ЦК кадетской партии: «Мы боремся за освобождение Европы и славянства от германской угрозы. В этой борьбе мы едины… Каково бы ни было наше отношение к внутренней политике правительства, наш первый долг – сохранить нашу страну единой и неразделенной. Отложим внутренние споры, не дадим врагу ни малейшего повода надеяться на разделяющие нас разногласия». Это был серьезный поворот в политике кадетов: еще в апреле – мае 1914 г. они настаивали на отклонении бюджета, как чрезмерно военизированного, и голосовали против кредитов на военные программы. Однодневная сессия Думы закончилась сенсационным рукопожатием двух ранее непримиримых врагов – кадета П. Н. Милюкова и лидера ультраправых В. М. Пуришкевича. «Нельзя осмеивать наши представительные учреждения. Как они ни плохи, но под влиянием их Россия в пять лет изменилась в корне и, когда придет час, встретит врага сознательно», – писал Столыпин Александру Извольскому 28 июля 1911 г. Пророчество Столыпина сбылось 26 июля 1914 г.

Исключение составила лишь большевицкая фракция, оценивая войну как захватническую, империалистическую с обеих сторон, она призывала превратить ее в войну гражданскую. Из всех воюющих народов только русские и сербские социал-демократы голосовали в парламенте против кредитов на нужды войны. Только несколько русских эсдеков, правда, весьма уважаемых в своей среде, заняли оборонческие позиции – Плеханов, Дейч. Остальные выступили за поражение собственного правительства. Ни один из европейских социалистов не высказывал публично пожелания, чтобы его страна потерпела поражение в войне. Русские социалисты из Швейцарии призывали именно к этому.

Мнение историка

«Русские социалисты отнеслись более серьезно к своим обязательствам перед Интернационалом, так как в отличие от западных товарищей, не пустили еще глубоких корней в своей родной стране, не испытывали патриотических чувств и знали к тому же, что у них нет другого способа захватить власть, чем воспользоваться „экономическим и политическим кризисом, созданным войной“, как о том говорилось в резолюции Штутгартской конференции». – Р. Пайпс. Русская революция. Т. 2. – С. 57.

В первые дни войны на фронт добровольцами ушло около четырех тысяч известных всей России художников, поэтов, юристов. Среди них Николай Гумилев, Саша Черный, Викентий Вересаев. Фронтовыми корреспондентами работали Михаил Пришвин, Валерий Брюсов, Борис Савинков. Начались сборы пожертвований. Крупные суммы денег от населения стали поступать в Красный Крест, на счета обороны и военного займа, на поддержку семей солдат, призванных в армию. В короткий срок развернули деятельность различные общественные организации и фонды: Всероссийский земский союз помощи больным и раненым воинам (председатель князь Г. Львов), Всероссийский союз городов во главе с кадетом М. Челноковым, Союз Георгиевских кавалеров, общество «Помощи жертвам войны», «Комитет помощи больным и раненым мусульманам всей России», комитеты Великой княгини Елизаветы Федоровны (благотворительность), Великих княжон Ольги Николаевны (помощь семьям запасных) и Татьяны Николаевны (забота о беженцах). В царскосельских дворцах на личные средства Николая II и его семьи были открыты лазареты, в которых Императрица Александра Федоровна вместе со своими старшими дочерьми – Ольгой и Татьяной – работали сестрами милосердия. К исходу первого года войны в стране была создана разветвленная система общественных организаций, ставящих своей целью объединение усилий для поддержки фронта и армии.

Свидетельство очевидца

Государыня Александра Федоровна писала мужу 20 ноября 1914 г.: «Сегодня утром мы присутствовали (я, по обыкновению, помогала подавать инструменты, Ольга продевала нитки в иголки) при нашей первой большой ампутации (рука была отнята у самого плеча). Затем мы все занимались перевязками (в нашем маленьком лазарете), а позже очень сложные перевязки в большом лазарете. Мне пришлось перевязывать несчастных с ужасными ранами…»

Но простому народу, неграмотному или малограмотному, причины и цели войны были не понятны. Не забудем, что тогда новости нельзя было узнать иначе как из газет, а читали газеты в России не более 10 процентов населения, в политике, истории и географии разбирались немногие – цена невежества, насаждавшегося в эпоху крепостного права, теперь давала себя знать. Генерал А. А. Брусилов вспоминал: «Прибывшие из внутренних областей России пополнения совершенно не понимали, какая это война свалилась им на голову – как будто бы ни с того, ни с сего. Сколько раз спрашивал я в окопах, из-за чего мы воюем, и всегда неизбежно получал ответ, что какой-то там эрц-герц-перц с женой были кем-то убиты, а потому австрияки хотели обидеть сербов. Но кто же такие сербы – не знал почти никто; что такое славяне – было также тёмно, а почему немцы из-за Сербии вздумали воевать – было совершенно неизвестно. Выходило, что людей вели на убой неизвестно из-за чего, то есть по капризу Царя». Драматическое развитие событий на фронте весной – летом 1915 г. привело к быстрому росту числа противников войны. Тот же Бердяев в 1915 г. вынужден был признать, что война усилила озлобление народа к власти. Война будила и самые низкие инстинкты. Нередки были разговоры о возможности легкой наживы, добычи. По воспоминаниям современников, для многих война стала «делом», дающим возможность зарабатывать, обогащаться.

Недолгим было и «священное единение» образованного общества и власти. С первых дней войны в стране были те, кто подобно Максимилиану Волошину и Зинаиде Гиппиус, считали ее преступлением. «Всякая война, – писала Гиппиус, – … носит в себе зародыш новой войны, ибо рождает национально-государственное озлобление».

Вскоре стало вновь нарастать напряжение между политическими силами, стоящими на конституционалистских позициях (кадеты, прогрессисты, октябристы), с реакционной частью правительства во главе с министром внутренних дел Н. А. Маклаковым. Влиятельный министр земледелия А. В. Кривошеин (в свое время близкий сотрудник П. А. Столыпина), напротив, был готов к рабочим контактам с центристскими партиями. Премьер И. Л. Горемыкин, как правило, держал нейтралитет, улавливая подвижки в настроениях монарха, двора и Ставки.

Н. А. Маклаков активно советовал Царю не собирать Думу до ноября 1915 г., однако фракции настояли на своем праве утверждать годовой бюджет, чему и была посвящена трехдневная сессия 27–29 января 1915 г. Бюджет (точнее, сметы гражданских министерств, ибо все военные расходы не входили в компетенцию Думы) был принят всеми голосами против социал-демократов при воздержании большинства трудовиков.

Военные неудачи России весны – лета 1915 г. усилили позицию тех, кто считал, что Государственная Дума, политические партии и общественные организации должны быть активно привлечены к выработке общенациональной стратегии. 28 мая 1915 г. Съезд представителей промышленности и торговли принял резолюцию о немедленном созыве Думы, а также выдвинул идею создания Военно-промышленных комитетов (ВПК) для помощи фронту. В июле состоялся I съезд ВПК: председателем Центрального ВПК был избран А. И. Гучков, быстро набиравший вес в военных и промышленных кругах. Руководителями областных ВПК стали крупнейшие промышленники-либералы: П. П. Рябушинский в Москве, М. И. Терещенко в Киеве и т. д. Ведущая роль в оппонировании правительству в те дни постепенно переходит к прогрессистам (лидеры – И. Н. Ефремов и А. И. Коновалов), опирающимся на либерально настроенных крупных московских предпринимателей.