Еще вчера. Часть первая. Я – инженер - Николай Мельниченко

Перед самой защитой диплома нас потрясла наглядная иллюстрация по технике безопасности. После небольшого весеннего дождика мы с ребятами подходили к общежитию. Внезапно, метров за 100 впереди, полыхнуло, раздался низкий гул мощной дуги, рядом с нами закачались столбы, над головами задергались и заискрили провода высоковольтной ЛЭП, проходящей прямо над тротуаром. Впереди послышался отчаянный женский крик. Я рванулся вперед, к входу в общежитие, где был телефон и вызвал скорую, затем побежал к месту происшествия. Картина открылась впечатляющая.

Провода одного пролета высоковольтной линии соединились, получилось короткое замыкание. Возникла мощная дуга, провода перегорели и упали вниз. Один обрывок завис на дереве, его конец воткнулся в землю. Там ревела дуга, выбрасывая метра на два вверх фонтан расплавленного песка. Второй провод змеился на булыжнике дороги и на голых ногах лежащей вниз лицом женщины. По всей длине провода периодически зажигалась дуга – на мокрых булыжниках и на ногах женщины. Подойти к ней, чтобы скинуть с ног провод, было нельзя: стоило чуть приблизиться и смельчака начинало корежить шаговое напряжение, растекающееся по поверхности земли. Подъехала скорая, врачи с чувством бессилия смотрели на горящие ноги женщины. Приехала также чья-то «Техпомощь» и тоже ничего не могла сделать. Наконец нашелся смелый и грамотный человек. Он был в резиновых сапогах; один конец длинной доски обмотал сухой фуфайкой. Приблизившись очень мелкими шагами на длину доски к женщине, другим концом доски он скинул провод с ног женщины и отодвинул его подальше. Экипаж скорой смог подойти к женщине, поднять ее и унести в машину. Она еще стонала, то есть была жива! Высоковольтная дуга на двух проводах продолжала исправно гореть: линия оставалась под напряжением еще полчаса…

Я вспомнил свою экскурсию с дядей Антоном на высоковольтную подстанцию в Ивановской области. Навсегда запомнились его объяснения: при обрыве хотя бы одной фазы высоковольтной линии, автоматика должна отключить ее, прежде чем оборванный провод коснется земли. Еще раньше автоматы обязаны были отключить линию при коротком замыкании. По чьему недомыслию или халатности этого не произошло в Киеве? А кто проложил высоковольтную ЛЭП прямо над тротуаром обыкновенной городской улицы? Эта авария произошла оттого, что из строящегося многоэтажного дома, оказавшегося намного выше ЛЭП, какой-то недоумок сбросил на провода тяжелую доску… Если несчастная женщина и выжила, то ноги ей наверняка ампутировали…

У нас, сварщиков, да собственно, – у всех инженеров, работа неразрывно связана с электричеством. Я считал, что неплохо знаю его, и могу решать любые задачи. Но как мог «препод» Уласик утаить от нас в институте, что существует свод незыблемых правил и законов по этому самому электричеству, точнее по его безопасному применению? Это Правила устройства электроустановок (ПУЭ), Правила технической эксплуатации и техники безопасности (ПТЭ и ПТБ). Каждый пунктик этих четких и ясных правил оплачен жизнями и увечьями многих людей. Инженер, даже не подозревающий о существовании этих Правил, подобен попу, не ведающему, что есть повседневная молитва «Отче наш».

Пояснения с извинениями. Рассказы о технике безопасности и всяких страшных вещах, к сожалению, еще будут в следующих главах… Нам надо вернуться в Киев 1953 года.

Ленинград – первое свидание

Осенью 1953 года начался последний год учебы в институте. После одного семестра учебы мы должны были сдать экзамены и отправиться на преддипломную практику. После практики – месяца два отводится на дипломный проект и его защиту, затем – распределение, выход «на большую дорогу», или – в «большую жизнь». Кому как повезет…

Не помню – надоела ли к тому времени учеба. Скорее всего – нет, потому что настоящей работы было так много, что некогда было об этом задумываться. Запомнился курсовой проект по сварочным цехам. В моем задании – выполнить проект цеха по изготовлению сварных 200-литровых бочек, простых и круглых.

Сначала выбираешь технологию – из чего и как эту бочку делать, затем начинаешь проектировать для нее цех. Нельзя цех или завод проектировать «вообще»: даже для производства бочек надо сначала иметь конструкцию и технологию изготовления. (Кстати, Тольяттинский автозавод начали строить, приняв сначала конкретную марку автомобиля «ФИАТ» и технологию его производства). Моя бочка, конечно, была чуть проще автомобиля, но программа цеха – один миллион бочек в год! В цех подавались листы металла (какие нужны?), из цеха – каждые 15–20 секунд должна выскакивать готовая бочка, – испытанная, покрашенная, и с нужными лейблами. Любая технологическая операция с большей длительностью ставала тормозом, надо было ставить параллельную линию, или – совершенствовать технологию. Для каждой технологической операции надо было выделить место в потоке, подобрать готовое или эскизно изобрести специальное оборудование, сосчитать необходимые площади, количество рабочих. От их количества зависели площади раздевалок, туалетов и т. д. А куда девать и как исправлять обнаруженный при испытании брак? И еще куча вопросов, требующих разрешения и отражения в проекте.

Общий проект, таким образом, разбивался на ряд мелких, для решения которых требовалось знать массу вещей, – хотя бы для того, чтобы пользоваться многочисленными справочниками. Работа над таким комплексным проектом резко «поднимает» студента на более высокий уровень, даже если многое и упрощается. Практически мы составляли подробное техническое задание для проектирования: полные рабочие проекты таких производств – дело больших коллективов.

После зимней сессии, в начале 1954 года четыре человека из нашей группы убывают в Ленинград на преддипломную практику – на завод «Электрик», который изготовил «красивый» автомат, соблазнивший меня поступить на сварочный факультет. Теперь мне выдана тема дипломного проекта: «Контактная машина для сварки сеток тяжелой арматуры». Эту машину тогда разработало КБ завода, а завод уже начал изготовление, испытания и доводку экспериментального образца. Несколько таких машин завод «Электрик» должен изготовить для Куйбышевгидростроя и других строящихся гидроэлектростанций: сварные сетки требовались для установки в тело плотины.

Слово «сетка» в названии машины как-то маскирует слово «тяжелая»: сетка есть сетка. Моя «сеточка» состояла из 15-ти продольных стержней, каждый диаметром по100 мм, к которым поперек приваривались «стерженьки» диаметром «всего» 60 мм. Масса только одного погонного метра «сеточки» составляла около двух тонн, ее ширина – более 6 метров, длина могла быть любая, если стыковать продольные стержни и иметь оборудование для перемещения такой «сеточки». Из 15 сварных пересечений одновременно сваривались только три: даже для этого требовалась мощность, которую потребляет небольшой город. Машина должна была работать в автоматическом режиме; схема и приборы управления машиной еле размещались в двух больших шкафах. Машина была необычная, интересная и, главное, – реальная, поэтому я с удовольствием согласился взять эту тему для дипломного проекта. Практика в Ленинграде тогда получалась автоматически: только там делали такую машину.