Фантастика 2025-32 - Алексей Викторович Вязовский

— Вы что, решили меня под свою крышу завести?

Генерал снял очки и начал их тщательно протирать. На круглом лице отразилась напряженная работа мысли.

— Мы таким не занимаемся.

Ага, ага. Так я и поверил. Уже к началу 2000-х все крыши в Москве и окрестностях станут ментовскими или гэбэшными. А концу — вся страна ляжет под них. Братва же отправится либо в тюрягу, либо на кладбище.

— Но некоторый специфический интерес к вашему…так сказать… бизнесу… у нас есть. И связан он с зарубежными филиалами Едра.

Последнюю неделю декабря на ящике начали крутить рекламу бывшего Дон-банка. В таком стиле а-ля «старинная Россия». Стрельцы заряжают царь-пушку, закатывают в ствол тяжелое ядро. Потом камера наезжает на дуло, и орудие стреляет прямо в зрителей. После чего появляется логотип банка и слоган — «Надежность, проверенная столетиями». К удивлению, реклама сработала на ура — народ потащил бабки на депозиты. И не только рубли, но и валюту, что здорово облегчило нам операции по конвертации.

— Но у нас нет зарубежных филиалов, — сделал я неубедительную попытку.

— А должны появиться! — с нажимом произнес генерал.

— Ага… Теперь начинаю понимать.

— Мы укажем, какие страны представляют для нас особый интерес, а ваши сотрудники закроют глаза на те операции, которые будут проводиться в этих филиалах. Курировать все будет Николай Дмитриевич. Его указания в части зарубежных представительств — это мои указания.

Теперь все окончательно ясно. Особист обратно на службе. Будет одновременно курировать нас и что-то делать для гэбухи.

— Вам все понятно? — Месяцев посмотрел на меня из-под тонкой оправы очков.

— Так точно, товарищ генерал, — я прижал руки к груди. — Служу Советскому Союзу!

— А можно без этих ваших шуточек? — поморщился Месяцев.

— Можно, — кивнул я. — Только вот одного я никак понять не могу. Неужели у вас нет своих банков для тайных операций?

— Есть, — снова поморщился генерал. — Но они взяты противником под плотный контроль. Нужны новые каналы. А ваш банк, по уши замазанный в обналичке и выводе капиталов, пока вне подозрений. Просто еще одна бандитская помойка, каких много. И давайте уже закончим этот разговор. Вот подписка о неразглашении. Извольте поставить автограф.

— А если не соизволю?

— Тогда я даю отмашку МУРу, — усмехнулся Месяцев. — И прямо отсюда вас везут в следственный изолятор. Или вы думаете, что можно взрывать рестораны в центре Москвы, расстреливать людей на улицах столицы, и вам все сойдет с рук? Может сойти, но только тогда, когда вы будете нам полезны.

Вот же сука!

— Это еще доказать надо! — засопел я.

— Ну я вас умоляю! — удивленно посмотрел на меня генерал. — Вы, кажется, не поняли, где находитесь, гражданин Хлыстов. Вы не в Лобненском ОВД. Тут с вами никто уток кормить не станет.

— Бить будете? — усмехнулся я. — А кто мне сказал, что это уже в прошлом?

— Да зачем нам кого-то бить? — пожал плечами Месяцев. — Просто отдадим вас штатному фармакологу. Он сделает небольшой укольчик, и вы все рассказываете сами.

Генерал подвинул мне бумагу с печатным текстом. Я быстро пробежал его глазами. Составлено предельно обтекаемо — под этот текст можно подогнать что угодно. Тяжело вздохнув, я максимально непохоже черкнул фамилию, имя и подпись. Все, обратного пути нет. Теперь у генерала перед братвой на меня есть железный компромат. Достаточно показать эту бумажку блаткомитету воров и все, тело Хлыста никто и никогда не найдет — грохнут как Циркуля, прямо на сходняке.

Мне подписали пропуск, и я вышел из здания, наводившего ужас на всю страну десятки лет. И переименование всесильного КГБ в какое-то министерство меня не обманывало ничуть. Да, обгрызут по бокам, выделят в отдельную структуру ФСО, хлопнут агентов-нелегалов, которых сдадут свои же. И на этом все. Гэбня есть гэбня. Никуда не делись ни профессионалы, ни их возможности. А всего через несколько лет они возрастут многократно. Мне ли не знать! Буду ли я бодаться и следовать понятиям? Да хрен там! У меня и сил таких нет. Законопатят до конца жизни в лучшем случае. Или просто к стенке поставят. Смертную казнь еще никто не отменял. Надели на меня ошейник, и буду я теперь ходить на поводке, как собака. У меня теперь всего лишь одна задача — сделать поводок максимально длинным, чтобы не менять свою жизнь. Пока мне это позволят. Потому что я им полезен. А вот потом… А потом, если я вдруг стану ненужным, то меня просто уберут. И уберет не иркутский лох Андрюша. Меня будет убивать спецура, а это значит, что шансов просто нет. Все эти сказки про убийства 90-х, где уголовник с дистанции в километр гасил авторитета из снайперской винтовки — для детского сада. Не умеют уголовники из таких винтовок стрелять. Даже армейские снайперы, что попадали к братве, были на две головы ниже конторских специалистов. Господи, как жить-то хочется!

Попользоваться мной хотите, твари! — думал я, покачиваясь на заднем диване Мерседеса. — А вот хрен вам! С вашей точки зрения, я уже покойник. И как только мой банк и все проводки через него вскроют наши западные партнеры, меня уберут, опасаясь утечки. И Йосика тоже уберут, бедолагу. А что это значит? Это значит, что мне, как цирковой собачке, придется придумывать все новые фокусы, чтобы быть интересным публике. Иначе ее отправят на живодерню. А я туда не хочу! У меня большие планы. Я вот недавно узнал, что в Бразилии заповедник бабочек есть. Посмотреть хочу.

— Приехали, шеф! — недоуменно сказал Колян. Машина стояла у подъезда уже минут пять, а я все думал о своем.

— Да! — сказал я, открывая дверь. — До понедельника свободен.

Мерседес рыкнул движком и выехал со двора, а я вошел в подъезд, приветливо кивнув консьержке. Кажется, мы тут единственные, кто поздравил ее с Новым годом. И от этого ее любовь ко мне еще больше возросла. А чего? Мне несложно оставаться человеком. А от небольшого продуктового набора я точно не обеднею.

— Ленок! — сказал я, целуя подставленную щеку. — А ты в Бразилию хочешь?

— Хочу, — кивнула она, рассекая по кухне в умопомрачительно коротком халатике. Что-то даже тягостные мысли в сторону уходить стали, и стали появляться мысли более приятные. — В