В водовороте века. Мемуары. Том 3 - Ким Сен

— При мысли о потерях 5-й роты разрывается и мое сердце. Но я утешаю себя больше всего тем, что бойцы роты оказали большую помощь товарищам Северной Маньчжурии. Да, мы все же добились больших успехов! Поймите, товарищ Хын Гвон, кровь пролита не зря. Мы еще восполним наши поредевшие ряды и будем беспощадно мстить за наших павших боевых товарищей!

Я высказал эти слова Хан Хын Гвону, но хорошо понимал, что адресую их и себе самому. Крепко сжав губы, Хан Хын Гвон продолжал молча всматриваться за горизонт, в сторону севера. Видимо, его душевные раны нельзя было вылечить несколькими успокаивающими словами. Да это и понятно, ведь ничем нельзя опре делить глубину исилу скорби мужчины. Молчание Хан Хын Гвона не расстроило и не обидело меня, а, наоборот, усилило мою глубокую веру в этого командира.

Через несколько дней, несмотря на настойчивые уговоры старика Чо Тхэк Чжу, я приказал отряду собираться в путь. Бойцы, строгие исосредоточенные, выстроилисьпередбревенчатым домиком, чтобы проститься с хозяином.

— Дедушка, меня принесли в ваш дом на руках, а сего дня я возвращаюсь в партизанский район здоровым и хорошо окрепшим. Если бы не ваша семья, то я не смог бы ни выздороветь, ни выжить. Я никогда не забуду вашей заботы и вашей доброты по отношению ко мне.

Волнуясь, я не находил более красивых и емких слов, чтобы выразить свою благодарность, ту глубину чувств, которые испытывал в этот момент к старику и его семье. Бедность слов, возможно, прямо пропорциональна силе чувств волнения. Старик Чо слушал меня со смущенным видом. Он произнес:

— Я не мог угостить вас даже кусочком мяса, а вы так восхваляете нашу заботу. Очень жаль, что не смог подольше задержать вас в нашем скромном жилище и вынужден расставаться с вами, командир Ким. Не смею больше задерживать вас так как хорошо понимаю, что вам надо идти на борьбу во имя Кореи. Когда наша страна станет независимой, мы бросим это захолустье и отправимся в родной край. Мы верим лишь вам командир Ким!

— Огромна вина сынов Кореи в том, что люди вынуждены скрываться в такой глуши без солнечного света, мыкаться даже на чужбине, куда пришли в поисках желанного приюта. Но непременно настанет день, когда вы, дедушка, будете жить под яркими лучами солнца. Хочу вам дать совет: как бы ни было трудно, переселяйтесь в сторону Лоцзыгоу. Не ровен час, весной будут усилены карательные операции врагов. И в этом ущелье тоже все чаще станут раздаваться их выстрелы. Та местность находится под сильным влиянием революции, так что вам будет там безопаснее.

После этих слов я покинул ущелье Давэйцзы. Перед нашим отправлением Чвэ Иль Хва вложила в вещевой мешок каждого бойца трехдневный запас провианта из чумизы и ячменя. Целую ночь чисто молола зерно для этой цели. Хозяйка снабдила каждого дорожным обедом, который состоял из комков каши, соевой пасты с молотым красным перцем. Все это было аккуратно завернуто в бересту. Ее старший сын Чо Ен Сон, прокладывая нам путь в снежных сугробах на перевале Лаоелин, провожал отряд до самого Бажэньгоу.

Сбылись наши худшие предположения. Спустя некоторое время недалеко от дома Чо Тхэк Чжу стали часто раздаваться приглушенные выстрелы карателей. Однажды глубокой ночью эта семья, спешно взяв с собой продовольствие, свои убогие пожитки, незаметно покинула Давэйцзы и переселилась в Тайпингоу, там стала арендовать землю у местного богача.

Вновь эту семью я встретил в июне того же 1935 года в Тайпингоу. Разгромив в горах Лаохэйшань одно из самых жестоких подразделений Цзинъаньской армии, наш экспедиционный отряд, прибывший туда из Восточной Маньчжурии, остановился напротив Тайпингоу, в селе Синьтуньцзы, развернул там активную работу среди масс. Мы направили и в Тайпингоу опытных политработников, которые вместе со мной получили бескорыстную помощь от старика Чо в ущелье Давэйцзы. Они случайно встретили на дороге старика Чо. Мне сразу же доложили об этом, я посетил дом старика в тот же день. Полгода назад в бессознательном состоянии меня принесли к нему на руках мои боевые друзья. В то время рядом со мной находилось всего 16 бойцов, измученных в бескрайних просторах Северной Маньчжурии. Но на этот раз я шел к старику совершенно здоровым и к тому же не с 16 бойцами, а с большим отрядом. Я шел к благодетелям, которые спасли меня от верной смерти, проявив тогда внимание и заботу, на какие только способен человек. Но слишком легковесной и скромной была ноша, с которой я направлялся к своим спасителям, — всего несколько килограммов мяса и незначительная сумма денег, которых могло бы хватить лишь на покупку запаса продовольствия на один-два месяца. Я даже подумал, как хорошо было бы, если эти несколько килограммов мяса превратятся в десятки домашних животных, а скромная сумма денег — в тележку золотых монет.

Не знаю, как можно выразить стеснение и неловкость человека, когда он не в состоянии щедро отплатить человеку за его доброе дело. Но я торопил себя, выпятив широкую грудь и ускоряя шаги. Пусть легка и не богатамоя ноша, но ведь впереди большое счастье — мы остались живы и встретимся снова! Как хорошо, что сейчас все благополучно и у меня, и в семье деда Чо Тхэк Чжу!

В тесной неказистой комнате, свидетельствующей о крайней бедности ее обитателей, ютилась многочисленная семья. Все были одеты в лохмотья. Однако при встрече со мной их лица осветились радостными улыбками. Я тут же присел на завалинку и начал беседовать со стариком. Его внимание привлекали боевые успехи революционной армии при разгроме подразделения Цзинъаньской армии, а я в свою очередь интересовался жизнью его бедной семьи.

— Дедушка, как же вы без вола занимаетесь земледелием и запасаетесь дровами? — спросил я.

Этот вопрос беспокоил меня с той самой поры, когда я пребывал в Давэйцзы.

— Таскаем все на своих плечах. Все 14 человек семьи сделались волами и лошадьми. Тянем соху, доставляем на спинах дрова.

Старик, вовсе не жалуясь, говорило бедности и нищете — о бедах, которые он испытывал всю свою шестидесятилетнюю жизнь. В тотденьего облик казался мне чрезвычайно спокойным и великодушным.

— Вам, наверное, очень трудно прокормить такую большую семью?

— Конечно, нелегко. Но обработка земли, пожалуй, не намного труднее, чем лишения и испытания, которым подвергаетесь вы, Полководец Ким. Хотя я и живу впроголодь, в нужде, но в эти дни хо-ку с гордо поднятой головой.

— Может быть, приключилась какая-нибудь радость?

— Угадали, Полководец Ким. Я чувствую себя богатым, так как ваши бойцы непрерывно колотят япошек. Весть о победах революционной армии помогает забывать даже о пустом желудке. По правде говоря, я очень беспокоился, когда расставался с вами в Давэйцзы. Думал: ну что же сможет сделать отряд, численность которого равна численности моей семьи? Но вчера, когда вы возвращались с триумфом после боя на горе Лаохэйшань, я от души радовался, — увидел, что число ваших бойцов достигает сотен человек. Вот тут-то я и воскликнул про себя: «Ну, теперь-то порядок! Корея победит обязательно!»