Приключения 1972—1973 - Ульмас Умарбеков

— Сомневаюсь, чтобы Лоренц обрадовалась такому гостю.

— А она хоть бы хны, даже не испугалась. Зиткаурис был прав — его родственницу голыми руками не возьмешь. Я потому, как говорится, и взял ее сразу за рога. Говорю, мне известно, что у вас есть золотишко и камешки, не совсем законно добытые. За молчание запросил по-честному — третью часть. Она выслушала и даже глазом не моргнула. Потом захныкала: ничего- то у нее нет, о золоте впервые слышит. Живет на пенсию и, чтобы сводить концы с концами, сдает койку девушкам. Причитала, глаза закатывала, а сама ухо востро держит: как я — клюнул или нет? А мне ее басни до лампочки. Взял с комода слона, нажал ему на ухо и раскрыл. Старуха не рассчитывала на такой ход. Но сразу смекнула, что к чему, и переиграла. Когда-то, мол, в старые времена кое-что у нее было. Самая малость. Но давно все продано и прожито. А я — свое: выкладывай товар на стол, не то…

Арестованный достал папиросы и вопросительно посмотрел на Дзениса. Тот кивнул. Инус закурил.

— Это я вам, гражданин прокурор, коротко рассказал. По правде-то мы с ней целых полчаса сторговаться не могли. В конце концов прижал я ее к стене, как клопа. Ей и податься некуда. Для виду какие-то подписки стала с меня требовать, что отстану, если свое получу. «Какие еще тебе, старая карга, подписки? — я смеюсь. — Может, вексель написать?»

Дзенис придвинул пепельницу.

— И все же она меня провела, — признался с досадой Инус. — Загнула, будто золото зарыто у нее далеко от дома и чтобы я, значит, зашел через пару дней. Все может быть, я ей почти поверил. Подожду, думаю, не горит ведь. Все равно никуда от меня не скроется. На другой день мне надо было ехать в командировку. В Минск за запчастями. Рассчитывал, вернусь в конце недели. Так и договорился с Лоренц — встретимся в субботу вечером.

— Значит, в тот вечер никакого рукоприкладства не было? — спросил для верности Дзенис.

— Расстались как лучшие друзья.

— В комнате никого, кроме вас, не было?

— Никого. Зента ждала на лестнице.

— Девушка могла подслушать разговор.

— Нет, не думаю. Когда вышел из комнаты, дверь из коридора на лестницу была закрыта.

— Вы ей рассказали про ваш разговор с Лоренц?

— Ни полслова.

Инус задумался. Казалось, лишь теперь он о чем-то начинал догадываться.

— А может, и правда, Зента что-нибудь слышала. Она в ту ночь ни за что не хотела возвращаться домой. Дрожала как овечий хвост. Я еще подумал, она озябла, и накинул на нее свою куртку. Так мы до утра и прошлялись по улицам. Потом проводил ее на работу, а сам — в гараж.

— Ив тот же день уехали в Минск?

— В половине девятого утра. На грузовой. Втроем поехали: шофер, мастер и я.

— Это что был за день?

— Среда, десятое октября. Это я точно запомнил. Начальник отдела кадров спросил, какой день, когда выписывал командировку. Я в календарь поглядел.

— Отсюда вытекает, что разговор с Лоренц у вас был девятого числа, во вторник вечером. А в Ригу вы вернулись только в субботу?

— Нет, в пятницу после обеда;

— Все трое?

— Ну а как же. Вместе уехали, вместе приехали: И я сразу "побежал к Зенте в мастерскую. Хотелось узнать, как себя ведет старуха. А в мастерской на меня как гром с ясного неба — Зента вчера взяла расчет, ушла с работы, и больше ее никто не видел.

— Она не говорила вам, что собирается уезжать?

— Не собиралась она никуда уезжать.

— Значит, отъезд Зенты был для вас полной неожиданностью?

— И какой еще! Поломал голову будь здоров. Вся моя затея висела на волоске. Пойти к Лоренц днем я не рискнул — соседи могли увидеть. Вечером они запирают нижние двери. Без девчонки я был как без рук. Ходил вокруг дома, опять ребятишек расспрашивал. Так ничего толком узнать и не удалось. Через несколько дней услыхал, что Лоренц убита.

Дзенис мысленно сопоставил показания обоих задержанных. Инус утверждает, что пришел к Лоренц девятого октября поздно вечером. Это подтверждает и сама Лоренц. Еще на первом допросе она показала, что человек, ворвавшийся к ней в дом в Паланге и ранивший первого «визитера», побывал у нее в начале октября и требовал драгоценности. Надо полагать, Инус не лжет. Инус и Лоренц утверждают, что их разговор происходил с глазу на глаз. В комнате, кроме них, никого не было. Тоже правдоподобно. В присутствии третьего человека Инус не осмелился бы шантажировать Лоренц. Следовательно, в тот вечер убийства не было. Хотя бы потому, что в комнате не было жертвы.

На следующее утро Инус уезжает в Минск. У него есть два свидетеля плюс командировочное удостоверение. В ту же среду, в первой половине дня, Геновева Щепис видела, как Лоренц выходила из дома. После того никто ее в Риге не видел. Сама же Лоренц утверждает, что бежала из Риги с драгоценностями десятого октября, потому что боялась, как бы претендент на ее богатство не заявился раньше условленного срока. Ведь Лоренц не могла знать, что Инус уехал в Минск.

И наконец, — Геновева Щепис в ходе предварительного следствия показала, что в ту самую среду поздно вечером она слышала, как кто-то поднимается по лестнице, отпирает дверь Лоренц и ходит по комнате. Потом сбегает вниз по лестнице. Геновева убеждена в том, что это Зента. В это время девушка обыкновенно приходит из школы. Однако Щепис не видела, кто приходил. Это могло быть и другое лицо. Но только не Лоренц. Лоренц не могла так быстро сбежать вниз. Это обстоятельство еще раз косвенно подтверждало показание Лоренц.

Одним словом, все эти факты делают убедительным предположение, что убийство произошло скорей всего во второй половине дня десятого октября. На следующий день Зенты уже не было в Риге, и она не могла видеть' происшедшего. Инус же не мог быть убийцей, так как отсутствовал в Риге в тог день.

Но каким образом убитая оказалась в комнате Лоренц и кто еще, если не Зента Саукум, мог туда прийти вечером десятого октября и сразу сбежать? Где посторонний человек мог взять ключи от комнаты и от входной двери в дом?

Ладно, это потом. Придется еще раз обстоятельно побеседовать с Саукум, Теперь, после того как Инус дал показания, разговор можно повести с новых позиции.