Приключения 1972—1973 - Ульмас Умарбеков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ладно, это потом. Придется еще раз обстоятельно побеседовать с Саукум, Теперь, после того как Инус дал показания, разговор можно повести с новых позиции.
— Убийство на улице Вайрога спутало ваши карты, — заметил как бы между прочим Дзенис.
— Надежда еще оставалась. На суде я узнал, что золото не найдено. Подумал, может, оно запрятано где-то близко, может, даже в комнате Лоренц. Убийца тоже мог его не найти. Я смонтировал штуковину вроде миноискателя и пришел к соседке Лоренц под видом инженера домоуправления определять техническое состояние дома. Я проверил стены, перекрытия, пол. И хоть бы что!
— После этого махнули рукой на поиски драгоценностей, и если бы не разговор Страуткалнов на лестнице…
— Да. Я сразу понял, что Лоренц, конечно, прихватила с собой и золото и камешки.
— Зиткаурис знал, что вы едете в Палангу за добычей?
— Я, даже если б захотел, не успел бы ему сообщить. Честно говоря, у меня не было желания ни с кем делиться. Сам шел на риск, сам все делал, а значит, и добыча тоже моя.
Дзенис покачал головой.
— Дело, конечно, ваше, но вернемся к судебному заседанию. Показания Зенты Саукум вы слышали. Вы поверили в то, что она убийца?
— Это совсем не походило на Зенту. Я хорошо знал ее характер. Очень сомневаюсь, чтобы такая девочка могла убить кого-нибудь. Но ведь на суде призналась. Кто ее знает… Чужая душа — потемки.
— А если она все-таки невиновна? Как вы считаете, для чего было взваливать ей на себя такую тяжесть?
— Этого я понять не могу.
— Может, пыталась кого-то защитить, спасти от наказания?
— Кого же?
— Например, вас.
— Меня?
— Почему бы и нет? Вы же только что сами утверждали, ради вас она была готова хоть в огонь, хоть в воду.
— Но ведь я никого не убивал!
— Очевидно, у Зенты были основания подозревать вас.
— Почему же она смылась?
— Пока что я этого тоже не знаю, — чистосердечно признался Дзенис, — Но выясню. Притом очень скоро.
5За спиной с громким лязгом захлопнулись двустворчатые железные ворота и впереди распахнулись следующие. Впечатление было такое, будто кто-то гигантским топором отсек прошлое, и впереди приоткрылась другая жизнь, угрюмая и мрачная, как стены этого следственного изолятора.
Каждый шаг Бориса по бетонному полу гулко отдавался в узком, как труба, коридоре. Борис остановился у ниши с зарешеченными окошками. Послышался голос дежурного:
— Ваши документы.
Борис подал удостоверение и пропуск.
Медленно открылась небольшая тяжелая, как у сейфа, дверь, и Трубек попал во внутренний двор. Узкая, мощенная булыжником улочка с тротуаром на одной стороне вела мимо массивных серых корпусов.
Трубек позвонил у двери женского корпуса. Охранница через окошко поглядела на служебное удостоверение и заявку и впустила следователя.
— Свободна вторая камера, — равнодушно произнесла она. — Сейчас приведем Саукум.
В следственной камере был полумрак. Трубек сел на табурет за письменный стол, очень похожий на школьную парту, снял очки и, прищурив близорукие глаза, огляделся.
В школьные годы Борис, как и его сверстники, увлекался романами Стендаля, Дюма и Гюго. В своем воображении он вместе с Фабрицио дель Донго побывал в пропахшей плесенью камере пыток башни Фарнезе, где человек не может выпрямиться, не ударясь головой о потолок. Вместе с Эдмоном Дантесом он прозябал в подземных казематах крепости Иф, вместе с Жаном Вальжаном делил жуткую судьбу каторжника. Теперь же Борис впервые в жизни оказался в настоящей тюремной камере и невольно искал ее сходства с теми, что так красочно описаны великими писателями. Но сходства не было. Голубые стены камеры были недавно покрашены; потолки высокие. Деревянный пол чисто вымыт, а стол покрыт чистой белой бумагой. Человек здесь был лишен свободы, но не унижен.
Легкий шорох шагов вывел Трубека из раздумья. У двери робко топталась Зента Саукум. Она была в темно-синей блузе с белым, как у школьницы, воротничком и в длинной юбке, полинявшей от частой стирки, но тщательно отутюженной. На ногах у нее были брезентовые туфли. Запавшие глаза девушки со скрытой опаской изучали незнакомого очкастого юношу: что может сулить разговор с ним?
Трубек вымученно улыбнулся и предложил Саукум сесть.
— Я вчера виделся с Альфредом Инусом, — начал он, стараясь держаться как можно спокойней.
Лицо девушки оставалось непроницаемым. Затаилась.
— Легкомысленный он малый, ваш Альфред, — продолжал следователь. — Наделал уйму всяческих глупостей.
— Я такого не знаю и не хочу ничего даже слышать.
Слова как-то сами собой вырвались у девушки. Голос страдальческий. И все-таки она отвечала. Это придало Трубеку уверенности.
— Я пришел, чтобы вам помочь. Мне ваша участь не безразлична. Давайте поговорим по душам.
Зента безучастно смотрела перед собой, не проявляя ни малейшего интереса к предложению следователя.
— Альфред обвиняется в совершении автомобильной аварии, — продолжал Трубек. — Он в. этом признался и заодно рассказал все. И то, что вы помогали ему проникнуть в комнату Лоренц.
— Не знаю я никакого Альфреда. Отстаньте от меня, — во взгляде девушки страх и недоверие.
Зента Саукум теперь напоминала маленького ежа, поднявшего дыбом свои иголки, когда грозит опасность. Трубек понимал, что продолжение в таком духе не принесет успеха.
— По-видимому, вы правы, — сдержанно, даже с холодком, сказал он. — Я действительно все это высосал из пальца. И то, что вы с Фредом были в ресторане «Огрите», где к вам пристал какой-то пьяный. IT то, что вы неоднократно подкарауливали Лоренц у доски объявлений, чтобы устроиться к ней на квартиру. И то, что стояли ночью на лестнице, покуда Фредис в комнате вел переговоры с Алидой Лоренц, а потом, боясь возвратиться домой, всю ночь бродили по улицам Риги. Я даже вообразил, как вы в ту ночь озябли, и Фредис набросил вам на плечи свою куртку.
Все это Трубек проговорил безразлично и скучно. Зато для Зенты каждое его слово было словно удар плети по нагому телу. Она вся съежилась и исподлобья глядела на следователя.