Генерал де Голль - Николай Молчанов

8 сентября происходит первое покушение на жизнь генерала де Голля. О том, что покушение возможно в любую минуту, знали все. Сугубо личный характер его власти и его политики превращал де Голля в главную мишень фашистов из ОАС. Но не только эта организация готовила убийство генерала. Через 10 лет появятся в печати сведения о том, что существовала еще одна строго законспирированная организация высокопоставленных военных и гражданских деятелей, генералов, сенаторов, депутатов, многие из которых были раньше голлистами, но в 1961 году решили уничтожить де Голля. Это был так называемый «старый штаб армии». Он действовал значительно осторожнее ОАС, не связываясь открыто, в частности, с крикливыми сторонниками «французского Алжира». Именно эта организация подготовила самые опасные из всех 15 покушений на жизнь де Голля, в том числе первое из них. В 20 километрах от Парижа по дороге в Коломбэ около Пон-сюр-Сен на обочине лежала груда песка, в котором была спрятана бомба, содержавшая 45 килограммов взрывчатки. Около 10 часов вечера 8 сентября на дороге показались машина президента, машина охраны и два мотоциклиста. Автомобиль де Голля поравнялся с грудой песка, когда раздался взрыв и к небу взметнулся столб пламени. Но никто не пострадал. Обстоятельства дела широкой публике стали известны значительно позднее. Служба безопасности случайно узнала о подготовке покушения и обезвредила бомбу. Взорвалась только канистра с напалмом. Но почему бомба вообще не была изъята? Неизвестно. Высказывались догадки, что неудачное покушение каким-то образом могло оказаться полезным по политическим соображениям…

В конце сентября де Голль отказался от требования сохранить прямой, контроль над Сахарой. Возобновляются контакты с ФЛН. Но бандиты из ОАС до предела усиливают массовый террор. Общественность потрясена их безнаказанностью. Уж не опасается ли де Голль испортить с ними отношения? 8 февраля 1962 года в Париже происходит массовая демонстрация протеста. И здесь-то полиция проявила исключительное рвение. Во время разгона демонстрантов девять из них погибли. На следующий день два миллиона парижан объявляют забастовку. А 13 февраля похороны жертв полиции превратились в молчаливое, но грозное и трагическое выражение народного гнева. Затягивать и после этого франко-алжирские переговоры было немыслимо. Генерал де Голль часто нетерпеливо звонит в Эвиан Луи Жоксу, возглавлявшему французскую делегацию. Он требует скорейшего завершения переговоров: «Настаивайте только на основном, вы понимаете!»

18 марта 1962 года франко-алжирские соглашения о прекращении огня, об условиях передачи суверенитета, о дальнейших отношениях Франции и независимого Алжира были подписаны. На другой день война закончилась. 8 апреля во Франции состоялся референдум, в ходе которого 90 процентов французских избирателей одобрили Эвианские соглашения. Генерал де Голль выполнил таким образом важнейшее обязательство перед своей страной.

Совет министров собрался для обсуждения соглашений с Алжиром. Андрэ Мальро торжественно приветствовал их и назвал подлинной победой. Премьер-министр Дебрэ резко возразил: «Прежде всего это победа над нами самими». Оба они, каждый по-своему, были правы.

Генерал де Голль в заключение заседания сказал: «Мы пытались сделать в Алжире все, что в человеческих возможностях. Эти соглашения представляют собой окончание длительного кризиса. Этот выход единственно возможный, и его надо принять. Он стал неизбежным, учитывая движение народов… Это почетный выход. Нет необходимости обсуждать, что было сделано и чего не было сделано. Люди есть люди, и они могут ошибаться. Необходимо было вывести Францию из положения, которое приносило ей только несчастье… Теперь мы должны повернуться к Европе. Эра организованных континентов сменяет колониальную эру».

Нет нужды разбирать подробно содержание Эвианских соглашений. Многое в них уже перечеркнуто последующими событиями. Главное, что мир был установлен. Мог ли де Голль достичь этого быстрее и лучше? На эту тему можно рассуждать до бесконечности. Во всяком случае, в истории распада колониальной системы империализма не было столь сложного, иногда, казалось, безвыходного положения, в которое попала Франция из-за Алжира. Ни одной бывшей колониальной державе не доводилось испытывать подобных внутренних конфликтов в связи с борьбой колониальных народов за освобождение. Собственно, ведь сам де Голль в эти же годы заключил соглашения о независимости со многими африканскими странами, и это не вызвало потрясения. Иное дело Алжир. Генералу де Голлю пришлось столкнуться здесь с исключительными трудностями. Был ли он вполне последователен в своей политике самоопределения Алжира? В связи с разными мнениями на этот счет сам де Голль откровенно говорил: «Я никогда не изменял своих взглядов на Алжир. Мое решение соответствовало национальным интересам. Я никогда не соглашался на интеграцию. С 13 мая 1958 года это было ясно. И я не изменил своей линии. Но, разумеется, я продвигался вперед по этапам. Политика — это искусство, основанное на реальностях».

Самоопределение Алжира оказалось тем более трудным делом, что де Голлю пришлось упорно преодолевать активное, а чаще всего пассивное, но очень массовое сопротивление людей своего круга, близких ему по духу, происхождению. И потом ему приходилось отступать, что он очень не любил делать. Когда полковник Пасси, старый соратник де Голля по Лондону, стал выражать сожаления и сомнения по поводу отказа от Алжира, он ответил: «Я не мог действовать иначе. Когда я пришел в 1958 году, Алжир был уже потерян. Вы думаете, что мне это было приятно? Я страдал еще больше, чем вы».

Независимо от политических симпатий или антипатий по отношению к де Голлю, нельзя не признать, что проведение в жизнь политики самоопределения Алжира потребовало от него упорства, искусного политического маневрирования и мужества. Позднее газета французских коммунистов «Юманите» отметит. «В решении алжирской проблемы генерал де Голль с наибольшим блеском проявил свой реализм и способности государственного деятеля».

Монарх

Впервые с 1939 года нигде больше не воюют за Францию и во имя Франции. Но в самой Франции не затухают ожесточенные распри. Вспоминают о Вандее времен контрреволюционного восстания и о ярости шуанов. Речь идет, естественно, об ОАС. В Алжире она пытается оставить арабам «выжженную землю» и вызывает у европейцев последние отчаянные конвульсии. Сотни тысяч французов в панике уезжают во Францию и оседают в южных департаментах. Эти озлобленные люди создают благотворную почву для деятельности ОАС и «Национального совета сопротивления» во главе с Жоржем Бидо. Предпринимаются новые попытки покушений на де Голля. Шуаны не успокаиваются. В листовках «ультра» говорится: «Сегодня или завтра вопреки всему предатель де Голль будет уничтожен как бешеная собака». Генерал хладнокровно относился к подобным угрозам и не очень охотно уступал требованиям службы безопасности: «Я делаю свою работу, а вы извольте заниматься вашей». Тем не менее в Коломбэ он теперь летает на вертолете, а его маршрут до аэродрома постоянно меняется.