Ювелир. Тень Серафима - Наталья Корнева

- Твоя любовь к изящной словесности, - желчно усмехнулся лорд Эдвард, - вынуждает меня думать, что ты помышляешь о карьере поэта, а не политика. Может, напрасно я возложил на тебя надежды?

- Как всякий аристократ, я выучен понимать и ценить красоты поэзии, а также составлять стихи и песни, - спокойно подтвердил Кристофер. - Если пожелаете, чтобы я служил вам на этом поприще, милорд, я повинуюсь. Однако поэзия, если позволите высказать своё мнение, пронизывает все сферы нашей жизни, - в том числе и политику. Без неё, задавленные рутиной, смятые бесконечно повторяющейся обыденностью, люди быстро превращаются в отработанный материал. Мир явностей и определенностей нестерпимо скучен - и одновременно смертельно опасен, ибо приучает душу не работать, остановиться в своем развитии. Чтобы избегнуть застоя, всякое дело следует исполнять так, чтобы захватывало дух, а сердце переполнялось жгучим ощущением восторга. Чувствовать близкий предел и знать, что лучше ты не сможешь... по крайней мере, сегодня и сейчас... И разве недовольны вы моей дипломатической перепиской?

- По правде говоря, она хороша, - правитель улыбнулся чуть мягче, - и невероятно красива. Даже слишком для сухих официальных бумаг. Так значит, тебе доставляет удовольствие постоянно пребывать на грани?

Кристофер с удивлением всмотрелся в точеные черты лица лорда, но ничего не сумел прочесть в них. Однако что-то в обычном поведении правителя изменилось. Премьер чувствовал это изменение так остро и ясно, как чувствует пес малейшие перемены в настроении хозяина. Жизненная необходимость и годы наблюдений выработали в нем это, бесспорно, полезное умение. На самом деле, находиться рядом с правителем было не так сложно, как полагали многие. Нужно было только неотрывно следовать за кривой его мысли и предугадывать желания - прежде, чем они облекались в жесткую форму приказов.

- Меня привлекает то, что находится за ней, милорд, - осторожно уточнил премьер, осмелившись преступить обычный предел сдержанности. - То, что находится за горизонтом. Или хотя бы возможность подобраться к этому вплотную - так близко, как только возможно.

- Многих будоражит запретное, - покачал головой лорд Эдвард, приблизившись на совсем небольшой шаг. Ослепительная тьма его глаз завораживала. Тьма, отсвечивающая холодной призрачной синевой, она сбивала границы между черным и белым, ложью и истиной. - Но немногие на самом деле готовы встретиться с ним лицом к лицу. И немногие знают, что предельно близкое на самом деле недосягаемо. Это максимальный, непреодолимый рубеж удаления, когда луч вселенной замыкается в круг в одной и той же точке, которая одновременно и начало, и конец. Ты предельно близок к полюсу - и все же между вами лежит целая вечность. Не полагаешь ли ты, что стремишься к бездне? Обратная сторона луны всегда сокрыта от любопытных глаз... но лишь потому, что утопает в тени. Непроглядной тени.

- Тень глубока, мой лорд, - вздохнул аристократ, - она формирует объем и придает акценты, четко очерчивая силуэты и контуры. Даже светлые стороны гораздо выгоднее выглядят на фоне темных. Разве вы не считаете так? И существуют ли вещи, безусловно светлые или темные? Мир не так однозначен, и не исчерпывается взаимоисключающими характеристиками. Как и мы, живущие в нем по случайной прихоти судьбы. Ошибки делают нас интереснее. Мы многогранны и многомерны, но зачастую страшимся познать себя, взглянуть внутрь... и обрести нечто большее. Печально, когда душа стиснута условностями.

- Это опасные мысли, Кристофер, которые приводят к опасным играм. Стоят ли они свеч? Тебе решать.

- Подобно дракону, вы говорите сегодня загадками, милорд, - в тон ему отозвался Кристофер, также сделав шаг навстречу. - Осмелюсь ли я разгадывать их?

- Если так, ответы останутся между нами, - ласково посулил лорд, мягким жестом запрещая двигаться. Премьер послушно остановился. - Ты слишком идеален, Кристофер, чтобы поверить в это. Так какие тени скрываются в твоей душе?

В глазах правителя отразились бледные луны. Они были лишком яркими, слишком томными для этой невинной весенней ночи. Они искрились и плыли, словно в холодных горных озерах, заполненных пронзительной, сводящей зубы свежестью, скручивающей конечности жгутом жестокой судороги.

Премьер не успел ничего ответить. Все его сомнения разбились, как волны об острые камни этих глаз. Он беспомощно опрокидывался в эти лунные озера, он леденел, уйдя в черную, чуть кровавую стылую воду, которая быстро стягивалась, замерзала прямо у него над головой, отрезая пути отступления. Мгновение не остановилось. Оно растянулось, продолжая длиться и длиться, и казалось, уже никогда не закончится.

В этот самый миг, момент истины, Кристофер уже был готов признаться, открыть все секреты, которые пожелает услышать его полубог, как роковая случайность спасла его от опасного откровения.

- Что это значит? - лорд Эдвард неожиданно отвел взгляд и метнулся мимо приближенного к кованым балконным перилам. Лицо его исказила гримаса ярости, и дальнейшие слова были сплошь непечатными, такими, что Кристофер аж зажмурился от их вызывающей грубости и вернулся с небес на грешную землю. Контраст был разителен.

Ничего не понимая, премьер растерянно обернулся за правителем, и уже в следующий миг воочию увидел причину его внезапного бешенства. Ночное небо, казалось, потемнело еще сильнее от сгущающихся грозовых туч. Черной стеной на Ледум обрушился дождь. Но это был не обыкновенный ливень, к которому жители города уже сделались привычны. Как и лорд Эдвард, Кристофер сразу же угадал в нем искусственную природу, разглядел быстро остывающие следы магии. Этот дождь был вызван руками человека. Принимая в расчет особенно неустойчивое состояние погоды в Ледуме, такое вмешательство было строго запрещено и могло привести к экологической катастрофе. Попытка же ликвидировать последствия такого вмешательства была чревата еще большим раскачиванием и без того нарушенного баланса.

Однако, как бы ни был силен заклинатель, вызвать дождь такой силы извне было невозможно, сторожевые башни просто не пропустили бы магический импульс. Это означало только одно - маг, дерзнувший бросить вызов правителю Ледума, находился где-то здесь, в его городе.

Риск, расходящийся с представлениями о нормальности, даже самыми запредельными.

Но это было еще не всё. Не сразу Кристофер осознал весь ужас происходящего. А когда смог наконец осмыслить его, лишь испуганно попятился, мечтая незаметно исчезнуть, раствориться, оказаться где угодно, только бы не видеть гнева правителя, который последует неминуемо, как рассвет.