Ювелир. Тень Серафима - Наталья Корнева

- Однако вы посмели открыто и честно смотреть мне в глаза. Впрочем, после того, как вы проделывали это все эти годы, я не удивлен.

Взгляд правителя неожиданно застыл, обращаясь в прошлое, к единственному, похоже, светлому чувству, которое ему довелось испытать за долгую жизнь. К чувству, которое было отравлено и изуродовано отсутствием столь вожделенной взаимности.

- ...Мне чрезвычайно льстит ваше высочайшее внимание, милорд, но... я вынуждена признаться кое в чем. Я не смею вводить вас в заблуждение. Я обязана открыть правду, иначе буду чувствовать себя очень... неудобно.

Женщина была красива, красива особой, неяркой сдержанной красотой, не бросающейся в глаза, но сразу пленявшей сердце. Она была облачена во всё белое, и только причудливо завязанная на горле черная лента примы выбивалась из общей палитры.

- В чем дело? - нахмурился правитель.

- Я люблю другого человека, милорд, - потупившись, громко выдохнула Лидия, кинувшись в эту откровенность с головой, как в омут, не раздумывая. Иначе бы просто не хватило решимости. - Увы, я не сумею полностью потушить это яркое пламя в сердце.

- Это предполагает какие-то сложности? - раздраженно пожал плечами маг.

Женщина удивленно подняла на него глаза, в которых засветилась некоторая надежда.

- Я предполагала, милорд, вам это покажется недопустимым. Но если я ошибалась, я с благодарностью приму оказанную мне честь. Я буду счастлива служить вам на благо нашего города, я буду преданна и произведу на свет наследника, но... умоляю, простите... дозвольте мне... не любить вас.

- Я не знаю любви, миледи, - холодно отрезал правитель. - И вам рекомендую выбросить из головы эти лживые церковные фантазии.

Отвернувшись, лорд Эдвард быстро пошел прочь, ненавидя себя за ту боль, которую причинил ему этот краткий, навечно врезавшийся в память разговор.

Однако пламя всё же было и в его душе. И он сгорал, сгорал от жара этой страсти долгие годы, пока не решился наконец одним ударом прекратить свои мучения.

Профессор Мелтон с изумлением и страхом смотрел в глаза лорду, которые, как ему показалось на миг, оттаяли и даже как будто увлажнились. На один-единственный миг, не больше, но этого было достаточно, чтобы сердце дрогнуло. Общность этой боли до некоторой степени примирила, сроднила двоих мужчин.

- Хорошо, милорд, - тихо проговорил ученый, - я буду продолжать служить вам... точнее, служить на благо науки и нашего города.

- Я надеялся на это, профессор, но не смел требовать, - проникновенно произнес лорд Эдвард, не переставая удивляться, до какой степени люди могут быть сентиментальны, даже умнейшие из людей. - Я понимаю ваши чувства и прощаю вас. Но оставьте: поздно укрывать одеялом могильные плиты. Поверьте, я знаю... в моей фамильной крипте уже достаточно саркофагов. Ради обеспечения вашей безопасности и ограждения вас от нежелательных посещений, я вынужден принять некоторые меры предосторожности. Не беспокойтесь, это чистая условность. Вам ведь всё равно, где работать, не так ли?

Мелтон не успел ответить.

- Доброго дня, профессор, - возникший из-за спины правителя Винсент предупредительно улыбнулся. От этой улыбки в исполнении главы особой службы кровь стыла в жилах. - Наш разговор, к сожалению, прервали... хм... тридцать четыре года назад... по независящим от нас обоих причинам. Я рад, что их удалось наконец устранить. Я помню каждое ваше слово и буду счастлив продолжить беседу. Мои люди немедленно сопроводят вас в камеру... о, простите, в ваш новый кабинет в Рициануме, где мы обеспечим вас всем необходимым.

Лорд Эдвард бросил подчеркнуто укоризненный взгляд на канцлера и тот немедленно поправился, сохранив на лице тошнотворное сочетание улыбки и ледяного, лишенного всякой жалости взгляда. - Ах да! Чувствуйте себя как дома, профессор.

Глава 27

Лорд Эдвард смахнул пот со лба. Несмотря на усталость, он был удовлетворен. Ритуалы на крови отнимают много сил, особенно если это кровь представителей старших рас, к которой довольно сложно воззвать и еще сложнее подчинить себе. Но для правителя Ледума не бывает невыполнимых задач, - в особенности, когда дело касается любимого друга.

- Ну что же, Шарло, посмотрим, что ты скажешь на это, - мстительно проговорил заклинатель, чутко вглядываясь в горящую черным пламенем кровь, которую, между прочим, довольно утомительно было соскребать с сукна и очищать от прилипчивых волокон ткани. Собирать нужное количество пришлось буквально по крупицам! Давно уж не доводилось заниматься такой в прямом смысле слова грязной работой. Но он выполнил её охотно, почти ревностно, с фанатичной прилежностью лучшего ученика, которого и без того всем ставят в пример, но который в честолюбии своем желает заслужить еще большее расположение учителя.

Когда с приготовлениями было покончено, пришел черед серьезно задуматься над проклятьем. Самое простое и одновременно действенное - убить оборотня. В общем-то, кровавая магия была рассчитана прежде всего на убийство, и подавляющая часть ритуалов совершалась на смерть. Но Альварх плел что-то угрожающе-невразумительное про странные космические связи и закономерности... и буквально вырвал у мага обещание решить это дело иначе.

Что ж, похоже, он нашел неплохой способ.

- Прости, мой не в меру сентиментальный друг, но время шуток прошло, - на бледном лице заклинателя бабочками плясали отблески магического пламени. - Нужно было убить меня, когда выпала счастливая возможность. Ты не сделал этого, рассчитывая на большее, полагая, что у тебя хватит времени и сил на всё. Ты просчитался. Но я не трону тебя даже пальцем. Серпом молодого месяца перережу я тебе глотку.

Когда загаданное случится, Карл останется жив и здоров, но очень скоро ему отчаянно понадобится помощь. Тогда-то лорд Ледума найдет его и великодушно спасет от смерти, и долг будет возвращен сполна. После этого с оборотнем можно будет не церемониться. А если тот поймет, в чем дело и прежде решится убраться из города - что ж, туда ему и дорога. Конечно, волку будет уже не помочь, но, по крайней мере, правитель Ледума избавится от этих неприятных, связывающих его обязательств. Альварх будет доволен бескровным и, в общем-то, мирным решением проблемы. Пусть самую малость жестоким, но от этого еще более пикантным.

Лорд Эдвард поднял глаза на луну, в эту самую минуту набравшую полную силу. Прозрачно-черный пламень тотчас опал, пожрав всю до последней частички крови, и проклятие совершилось. Теперь ничто в мире не сможет снять или отменить его, ничто, - даже смерть заклинателя. Лорд Эдвард расхохотался, предвкушая ядовитые плоды своих чар, как и полагалось записному злодею. Скоро, Карл, ты всё почувствуешь и будешь выть, выть не таясь, захлебываясь собственным голосом, выть бессильно и яростно. Тебе снова будут сниться твои звери - большие и сильные волки, их острые молодые клыки, когти, тяжелые мягкие лапы, жесткий мех. Но они не примут тебя. Свободные, они никогда не примут такого, как ты - калеку. И вой не вой, а луна будет лить свой холодный серебряный свет. Луна будет литься в волчьих глазах, в узких вертикальных зрачках, литься тягуче и сладко, как отравленная вода.