Ювелир. Тень Серафима - Наталья Корнева

- ...Себастьян! Себастьян!! Приходи же наконец в себя. Прекращай галлюцинировать!

Крепкая рука гончара, трясущая его за плечо, силой вырвала сильфа из власти кошмарного бреда.

- Что ты видел?

- Странный сон, - буркнул ювелир, хмуро глядя в яркое небо. От исчезнувших пейзажей не осталось и следа, а вместо ночи стоял белый день. Ветры снова проснулись и переговаривались в вышине - беззаботно, как будто ничего и не произошло.

Гончар внимательно посмотрел на него.

- Не позволяй ему утянуть тебя. Борись! Маяк заставит вечно блуждать в туманных лабиринтах памяти, внимая неверной музыке бездн.

Себастьян глубоко вздохнул и отвернулся.

- Нет, - твердо сказал он, - этого не будет. И без того я задержался здесь слишком надолго. Спасибо за помощь, но мне пора идти.

Решительным, чуть нетвердым шагом ювелир направился к Маяку, отчего-то торопясь собрать вещи. В крови горела лихорадка. Маяк притягивал, как магнит.

- Попробуй, если сумеешь, - покачал головой гончар, печально глядя ему вслед.

Уже не в первый раз слышал он эти слова.

***

Бессонница сделалась уже закономерностью, досадной закономерностью, оставлявшей на челе характерные следы усталости, неприемлемые для премьера. Но сегодня ко всем прочим причинам ночного бодрствования, как будто их было мало, добавилась новая. Глубоко за полночь открыв заветную дверь спальни, Кристофер едва не лишился чувств прямо на пороге. На столике у изголовья кровати стояли сияющие белые лилии, принесенные, очевидно, по приказу правителя. За целый день приторно-сладкий, одуряющий аромат цветов успел пропитать помещение насквозь, как липкий крем пропитывает слои торта, въевшись в стены и шторы, подушки и простыни. Этот тяжелый запах будил в душе какие-то тревожные, мучительные чувства. Неясные, невнятные, но совершенно неотвязчивые, они не давали покоя. Проклятый запах будто прилип к коже. Даже укрывшись с головой, Кристофер ощущал, как аромат проникает в него, заполняет самые глубины существа - и медленно, но неотвратимо растворяет, как смесь кислот растворяет металл.

Ярко-белая лилия, этот изысканный и откровенный цветок, была символом лорда Ледума, изображенным на его вензеле, личном гербе и гербе города. Одна такая лилия всегда дивно цвела в кабинете правителя, придавая рабочей атмосфере малую толику раскрепощенности. Интересно, что символом лорда Аманиты считалась темно-красная, рубиновая роза. И, как роза и лилия испокон веку соперничали и спорили между собой за звание госпожи всех цветов, так Аманита и Ледум яростно и самозабвенно делили власть над Бреонией.

Присланная приближенному, лилия символизировала благоволение правителя, что должно было, по-хорошему, обрадовать того до полусмерти. Но премьер не торопился с радужными выводами. Если убрать подоплеку политического официоза, на языке цветов белая лилия означала вообще-то связь с божественным и проявление его в человеке, чистоту и невинность. Это были общеизвестные трактовки, а получившему отменное образование Кристоферу были знакомы и другие, не столь прекраснодушные и забытые теперь смыслы. В древние времена лилия являлась олицетворением притворства и вероломности, порока, скрывающегося под маской добродетели.

Так какое значение имел в виду лорд Эдвард? Оставалось лишь теряться в догадках.

Одну за одной премьер курил тонкие, ломкие сигареты, снова и снова отдаваясь своей аристократической привычке, пытаясь перебить вездесущий запах цветов табачным дымом, кутаясь в его змеиные кольца, но всё напрасно. Когда ночь уже пошла на слом, а Кристофер так и не сомкнул глаз и почти сошел с ума от головной боли, стало отчетливо ясно, что нужно что-то делать. Не в силах более выносить этот жестокий, властный аромат, он поднялся с постели и накинул домашнее одеяние из тончайшего шелка, ажурные полы которого небрежно волочились за аристократом по полу. Наборный художественный паркет из редких сортов дерева бессовестно скользил, как в лучшем танцевальном зале, позволяя чувствовать легкость и невесомость движения, наслаждаясь особенным ощущением свободы. Вытащив высокие стебли из вазы, маг распахнул створки одних из шести стеклянных балконных дверей, которые вели на просторную террасу, и вышел из прокуренной спальни на свежий воздух. Пронзительная ночная свежесть мгновенно протрезвила его, выветривая из головы привязчивый цветочный хмель и ноющую боль. Однако ощущение отравления осталось. Поддавшись эмоциям, Кристофер подбежал к перилам и охапкой выбросил злосчастные цветы наружу, без сожалений наблюдая, как они растворяются в темноте, споря в красоте со звездами.

Ночь была удивительно светла, что большая редкость для Ледума. Зеленоватое свечение луны до краев, как черненую серебряную чашу, заливало город, хорошо обозреваемый с высоты дворцовых башен. Наступила середина лунного месяца - пятнадцатые лунные сутки, полнолуние. Скоро, совсем скоро луна пойдет на ущерб, но сейчас... Пришло особое время. Мистическое время, когда влияние светила на минералы, да и на все субстанции, включая кровь, особенно сильно. Большинство заклинателей в такие периоды испытывали небывалый прилив сил и душевный подъем. Большинство нелюдей также становились сильнее.

Кристофер же всегда был болен в эти дни. Однако сегодня, против обыкновения, маг не ощущал ни лихорадки, ни слабости, ни раздражительности: внутри было светло и тихо, словно установилась наконец некая гармоничная связь. Словно одинокий голос попал в унисон великому хору. Полная луна неспешно плыла по венам, восходя по скрытым меридианам к самым вершинам сознания. Полнолуние созревало и крепло. Полнолуние происходило в его крови.

Залюбовавшись гипнотическим светилом, одинокий созерцатель и не заметил, как прошло более получаса. От тяжелого дурмана не осталось и следа, но и сон как рукой сняло.

Премьер нервно повел плечами и пожалел, что не захватил с собой чего-нибудь теплого. Весенние ночи обманчиво ласковы. Вот и теперь - неизвестно почему сделалось зябко.

Обернувшись, Кристофер вздрогнул от неожиданности. Правитель Ледума явился совершенно бесшумно и молча стоял за его спиной, залитый серебряный светом. Он не посчитал нужным обозначить своего высочайшего присутствия. И только едва уловимое движение воздуха, легкий холодок, подобно слабому электрическому разряду пробежавший по кончикам пальцев, выдавал совершившееся перемещение.

- Прошу прощения, милорд, - немедленно поклонился премьер, - я был увлечен луной. Сегодня совершенно особенная ночь, и город сказочно прекрасен. Но вы, разумеется, затмеваете собой и луну, и солнце.