Бунт на «Кайне» - Герман Вук

— А вас что удерживает? — резко спросил его Вилли.

— После вас, сэр. — Рекламная физиономия энсина, испачканная сажей, выражала одновременно восторг и испуг, как у мальчишки.

Лишенный управления «Кайн» тем временем медленно разворачивался под ветер, и мостик стал быстро очищаться от дыма.

Пожар на надстройке был потушен взрывом. Только кое-где еще вспыхивали тускло-желтые языки пламени. От снарядных кранцев осталась лишь бесформенная, дымящаяся груда металла. Вилли увидел, как на корме из гигантских клубов — белого пара время от времени вырывался огонь. Он вдруг смог вновь осмотреться вокруг и увидел океан и берег Окинавы. Мирные зеленые холмы, горизонт — все было на своих местах. Корабль развернулся таким образом, что можно было взять пеленг. До его сознания наконец дошло, что корабль практически не сдвинулся с места с того момента, как в него врезался камикадзе. На вершине Юза Дейк по-прежнему был виден сигнал «320». Корабль мягко покачивало. Тонкая струйка желтого дыма вытекала из первой трубы. Голоса на верхней палубе только усиливали впечатление тишины и покоя. Два матроса, плывущие за бортом и относимые к корме, перекликались с людьми, стоящими на палубе. За бортом оказалось не так уж много народа, как убеждался Вилли, переходя с одного крыла мостика на другое, — не больше пятнадцати-шестнадцати человек. Вилли почувствовал глубокое умиротворение и прилив сил.

— Во что бы то ни стало мы спасем это старое корыто, — проговорил он, обращаясь к Фаррингтону.

— Так точно, сэр. Могу я быть полезен?

— Сумеете запустить движок Колера, эту тарахтелку на шкафуте?

— Радисты как-то показали мне, как это делается, сэр…

— Тогда бегом марш! Врубите общекорабельную связь, она помечена.

Фаррингтон сбежал по трапу вниз. Вилли направил бинокль в сторону тех, кто был в воде, и примерно в сорока ярдах от кормы увидел капитана, плывущего на спине и крепко прижимавшего к себе свой серый мешок. «Колер» ожил, закашлял и затарахтел, как старый «фордик». Вилли вышел в ходовую рубку. Вид брошенного штурвала, вращающегося то в одну, то в другую сторону, неприятно поразил его. Нажав рукоятку судовой трансляции, он услышал шум в эфире. Его голос загремел по всем палубам.

— Внимание, говорит старший помощник. Прошу не оставлять корабль. Мне не докладывали о каких-либо повреждениях, кроме кормовой котельной. Взрывы, которые вы слышали на камбузной надстройке, произошли от загорания боезапасов первых выстрелов. В какой-то момент показалось, что дело плохо. Капитан разрешил покинуть корабль, но он также разрешил добровольцам остаться на борту и попытаться спасти корабль. Давайте попробуем потушить огонь и дать пар на главные машины. Артиллерийским расчетам быть готовыми к затоплению погребов, но без команды не начинать. Носовая котельная, если к вам не поступает топливо, постарайтесь переключиться на носовые танки. Возможно, у вас повреждены магистрали. Отключите запорные клапаны, чтобы вода не проникала в кормовые магистрали. Пусть насосы откачивают воду, попавшую в кормовую котельную. Сохраняйте спокойствие. Вспомните тренировки и делайте то, что от вас требуется. Корабль способен войти в гавань еще до полудня своим ходом. Если мы его покинем, то нас уволят в резерв на Окинаве. Если удержимся, то мы наверняка дотянем до ремонта в Штатах. Оставайтесь на борту.

Фаррингтон вернулся на мостик. Вилли велел ему стать к штурвалу, а сам поспешил на корму. Проходы были пусты. На главной палубе из пробоины еще выскакивали красные, потрескивающие языки пламени, наполовину задушенного серыми шипящими клубами пара. Потоки воды и мыльной пены бежали среди путаницы шлангов. У лееров, поодаль от рваных краев пробоины, сгрудились матросы и офицеры и разговаривали между собой. Некоторые из них курили. Человек пятнадцать окружили пробоины, направляя струи пенотушителей в чрево котельного отделения. Несколько матросов просовывали шланг в воздушный ящик, и оттуда слышались отборные ругательства. Фрикаделька, парясь в своем спасательном жилете, методически выплескивал ведра грязной воды на обуглившуюся, но еще целую шлюпку. Никто уже никуда не бежал.

На палубе, у шкафута, фельдшер с двумя помощниками, стоя на коленях, бинтовали раненых, лежащих на матрацах и носилках. Вилли отправился к пострадавшим. Некоторые из них были вахтенными в котельной. На их ожоги наложили толстые, в желтых пятнах повязки. Были и такие, кого ранило в результате взрыва боеприпасов, одному матросу раздробило ногу, она сильно распухла и покрылась зелеными пятнами. Среди получивших ожоги был стармех Бадж.

— Как дела?

— Все в порядке, сэр. Думаю, что с пожаром покончено. Хорошо, что мне удалось перекрыть топливный клапан, прежде чем я выбрался оттуда…

— Проверили людей? Все ли выбрались наверх?

— Не мог найти Страшилу, сэр… одного его. Не знаю, может быть, он где-то здесь. — Механик сделал попытку сесть, но Вилли жестом остановил его.

— Не беспокойся. Я найду его…

Что-то загромыхало, и из первой и второй трубы повалил густо-черный дым, корабль вздрогнул. Старпом и механик посмотрели друг на друга и радостно заулыбались.

— Первая и вторая засосали, — проговорил Бадж.

— Все будет в порядке.

— Надо, пожалуй, спуститься и выловить этих купальщиков. Ну, держись!

— Надеюсь, капитан неплохо искупался, — тихо произнес стармех, — опередил Квига на целую милю.

— Заткнись, Бадж, — оборвал его Вилли и отправился на бак.

С момента удара камикадзе и до того, как возобновилось всасывание топлива, прошло ровно семнадцать минут…

Во время спасательных операций, которые заняли целый час, Вилли сохранял на редкость отчетливое представление обо всем происходящем; приподнятое настроение и чувство времени пришли сразу, как только Кифер прыгнул за борт. Все ему казалось нипочем. Он мгновенно принимал множество решений, по мере того как к нему в ходовую рубку стекались доклады о повреждениях, а вслед за решением крупных проблем вставала проблема массы мелких неполадок. Он медленно обходил корабль, повсюду натыкаясь на купальщиков, стараясь сдержать себя, когда приближался к кому-нибудь из них.

Он передал управление Фаррингтону и уже было направился к забортному трапу, как в этот момент на борт подняли капитана. Кифер не мог подняться самостоятельно, поэтому один из матросов прыгнул в воду рядом с ним, обвязал вокруг него конец пояса, и писателя, с которого потоками стекала вода, согнутого пополам, но крепко вцепившегося в свой промокший серый мешок, выудили из воды. Как только он поравнялся с палубой, Вилли подхватил его и помог встать на ноги. Губы у Кифера посинели. Пряди волос спускались на налитые кровью, широко открытые глаза.

— Как тебе, черт побери, все это удалось, Вилли? — выдохнул он. — Чудо какое-то. Я представлю тебя к Морскому Кресту…

— Желаете взять на себя управление, капитан? Как вы себя чувствуете сейчас?

— Ты прекрасно справляешься, черт побери. Продолжай в том же духе. Подбирайте остальных. — Я сменю платье… Пошли фельдшера — пусть займется этой проклятой рукой, она не дает мне покоя. Проверили людей?

— Сейчас проверим, сэр…

— Прекрасно… Так держать… Дай мне руку, Уинстон…

Кифер, хромая, поплелся к своей каюте, опираясь на плечо боцмана и оставляя за собой мокрые следы.

— Через полчаса я буду на мостике, Вилли… Сделай перекличку…

Число пропавших без вести сокращалось по мере того, как один за другим моряки поднимались на борт. Наконец в списке Вилли осталась всего одна фамилия — Эверетт Гарольд Блэк, трюмный машинист третьего класса по прозвищу Страшила. Идя почти по пояс в воде, матросы поисковой партии прочесали обгоревшее, затопленное котельное отделение и, наконец, нашли его. Когда сообщение об этом поступило наверх, Кифер был уже на мостике, держа руку на белоснежной перевязи. «Кайн» все еще находился в районе, где в него врезался камикадзе. Был полдень. Жарко пекло солнце. Резкий, удушливый запах гари пропитал весь закопченный дочерна корабль.

— Н-да, вот какие дела, Вилли. Каждому воздалось… Бедный Страшила… Каков курс на вход в пролив?

— Ноль восемьдесят один.

— Прекрасно, Рулевой, на румб 081, ход пятнадцать узлов…

— Сэр, разрешите спуститься вниз, я хочу проследить за тем, как его будут поднимать.

— Конечно, Вилли. Ступай.

На палубе матросы скатывали шланги, сметали звякающие обломки металла с надстройки и главной палубы и весело переговаривались между собой, вспоминая свои подвиги. Они встретили Вилли приветствиями, шутливо намекая на обещанную прогулку в Штаты. У камбуза одни матросы уплетали толстенные, наспех сделанные бутерброды, другие таскали булки из-под носа у коков, которые, проклиная все на свете, пытались растопить камбузную плиту, чтобы приготовить завтрак. Несколько зевак стояло у огороженного леерами пролома в палубе. Из темного, залитого водой котельного отделения гулко доносились голоса матросов поисковой партии. Два молоденьких энсина, из тех, кто поторопился прыгнуть за борт, стояли у лееров в чистых робах, заглядывали вниз и смеялись. Увидев Вилли, они смолкли.