Донецко-Криворожская республика: расстрелянная мечта - Владимир Корнилов

На I Донецком губернском съезде Советов Артем был избран главой Донецкого облисполкома Советов. Он также возглавил Донецкий губернский исполком, расположившийся в Бахмуте (ныне — Артемовск) и всерьез занявшийся районированием края, исходя из экономической целесообразности. Идеи, на которых базировалась ДКР, постепенно начали вновь реализовываться.

Несколько раз в течение 1919 года «призрак Донецко-Криворожской республики» пугал руководителей формировавшегося СССР. 20–23 апреля в Луганске состоялась партийная конференция Донецко-Криворожской большевистской организации. Как пишет В. Солдатенко, «уже тогда проблемы партийного строительства вошли в противоречие с тем, как разрешались вопросы государственного строительства, в частности административного устройства»[1205].

А 30 апреля 1919 г. в Харькове состоялось особое совещание, вызванное угрозой наступления Деникина в Донбассе. В совещании приняли участие многие деятели бывшей Донецкой республики — главы Донецкого и Харьковского облисполкома Артем и Феликс Кон (он уже к тому времени стал заядлым большевиком), глава Донецкого губернского совнархоза А. Каменский, нарком труда УССР Б. Магидов, заместитель наркома военных дел В. Межлаук и др. Обвинив Пятакова и Ваковского в «неуважительном отношении к обороне Донбасса», совещание решило создать бюро Совета обороны Донецкого бассейна. Как пишет Солдатенко, «в руках бюро предусматривалось сосредоточить военные, промышленные, финансовые, продовольственные и транспортные ресурсы, выделив часть этих ресурсов и управленцев из подчинения Советского правительства Украины». Авторы этого решения сослались на мнение центрального руководства РКП(б), указав в протоколе: «Неофициально это бюро находится в связи, под контролем и действует по директиве исключительно Москвы». Данное решение совещание предложило утвердить как декрет Совнаркома Украины[1206].

Как видно из этого решения, Артем и другие деятели ДКР пытались, несмотря ни на какие запреты из Центра, под разными предлогами воссоздать самоуправление края, не подчиненного центральному руководству советской Украины.

На протяжении года в Москву сыпались жалобы различных «уполномоченных», разъезжавших по Донбассу, по поводу популярности в крае возрождения Донецко-Криворожской республики[1207]. А в мае этот вопрос вновь стал предметом разбирательств на уровне Ленина и Оргбюро ЦК РКП(б). На этот раз причиной стала кляуза Юрия Лутовинова, правой руки Ворошилова и наркома ДКР «без портфеля».

Жалоба Ю. Лутовинова на В. Межлаука

7 мая Лутовинов, ранее посланный Луганским ревкомом в Харьков, каким — то образом оказался в Москве и лично встретился с представителями центрального руководства Компартии, включая Сталина. В этот день Ленину поступила сумбурная, от руки написанная докладная Лутовинова с жалобой на Межлаука. Современные историки утверждают, что в этой записке Лутовинов, ссылаясь на харьковское совещание от 30 апреля, «сигнализировал» Ленину о том, что в Харькове якобы зреют «сепаратистские тенденции», и напрямую указывал на желание Межлаука и других харьковских лидеров воссоздать ДКР.

На самом деле, в самой записке, которую получил Ленин, об этих тенденциях речь не шла, хотя вождь большевиков воспринял информацию луганского гостя именно в таком смысле. Лутовинов, подписавшись просто как «член партии», очень неразборчиво сообщал в ЦК: «Ввиду того, что Луганску угрожают атакой со стороны наступающих казаков, Луганский комитет Р. К. П. и Исполком делегировали меня в Харьков за подкреплением воинских частей. Обратился к заместителю наркомвоена тов. Межлауку с просьбой немедленно дать распоряжение перебросить части, находящиеся в г. Харькове, на Луганский фронт, чем спасти положение не только самого Луганска, но и всего этого фронта, тов. Межлаук ответил, что он не может этого сделать на том основании, что товарищ Подвойский отменит его распоряжение»[1208].

Как видим, в самой записке, написанной на клочке тетрадной бумаги чернильной ручкой с разводами и кляксами, нет ни слова о «сепаратистских тенденциях» и ДКР. В ней содержится лишь жалоба обиженного луганского деятеля, который посчитал, что его бюрократично отфутболили в Харькове. Однако в тот же день Ленин отреагировал более чем жестко, немедленно отправив в Харьков на имя Межлаука с копией Артему телеграмму следующего содержания: «Получил от Лутовинова еще одно подтверждение, что Вы играете в самостийность и в местные республики, отказываясь немедленно отправить в Донбасс все военные силы и всех мобилизованных рабочих Харькова… Заявляю, что Вы будете преданы партийному суду и исключению из партии, если не бросите этой игры и не отправите тотчас все военные силы Харькова и всех мобилизованных рабочих на помощь Донбассу. Отвечайте немедленно шифром исполнение, сколько и когда посылаете. Вы будете ответственным за промедление»[1209].

Чем же вызвана такая бурная реакция Ленина, который, возможно, Лутовинова в этот день даже в глаза не видел, получив лишь его записку? Интересно, что в аппарате ЦК входящий номер этой записки датируется 8 мая, то есть на следующий день после того, как ее прочел Ленин. Это значит, что лидеру РКП(б) ее занесли, минуя бюрократические процедуры, и передали лично в руки.

Скорее всего, человеком, который запросто мог войти к Ильичу с записками или с самим Лутовиновым, был один из членов Оргбюро ЦК, заседание которого состоялось в тот же день, 7 мая. На этом заседании присутствовали Сталин, Стасова, Крестинский, Новгородцева, Панюшкин и… сам Лутовинов — прямо скажем, факт удивительный, поскольку далеко не каждый заезжий «член партии» мог запросто посидеть на заседании центрального органа РКП(6). Пункт 3 повестки дня Оргбюро гласил: «т. Лутовинов сообщает о сепаратистских тенденциях, существующих на Украине у киевлян и у харьковцев, о стремлении последних образовать Донецко-Криворожскую республику, о необходимости послать в Харьков авторитетного и твердого человека для наведения порядка и спасения Донбасса». В решении Оргбюро значилось лаконичное: «Принято к сведению»[1210].

Протокол Оргбюро ЦК РКП(б) от 7 мая 1919 года

Вот где Лутовинов донес на своих соратников по Совнаркому ДКР по поводу их планов воссоздать Донецкую республику! Ленина на этом совещании не было, соответственно, вел его Сталин. Видимо, Сталин и передал на словах смысл обвинений Лутовинова, сорвавшего намерения своих коллег.

Реакция Ленина, как мы видим, была мгновенной. Хотя обвинения вождя оказались полной неожиданностью для Межлаука. Тот 10 мая 1919 г. ответил Ленину секретной телеграммой, из которой следовало, что он совершенно не понял приклеенного ему ярлыка «самостийника». Поскольку данный термин употреблялся исключительно по отношению к украинским самостийникам, Межлаука подобные обвинения явно покоробили. Он писал Ленину: «Информация Лутовинова совершенно ложна. Я латыш и всем известно мое отношение к самостийности. Подвойский по Вашей телеграмме приказал немедленно перебросить в Донбасс дивизию, сформировав ее в недельный срок. Сегодня 37–й и 38–й полки могли бы отправиться, но задерживаются [в связи с. — Авт.] недостатком лошадей, которые сегодня реквизируются за неимением денег. Немедленно по получении лошадей выедут две совершенно готовые гаубичные батареи. Разбронировываются суммы других ведомств. Формирование рабочих Донбасса идет усиленным темпом, мобилизованные отправляются на Южфронт, в Екатеринославе мобилизуют профсоюзы, в Харькове тоже. В Харькове никаких мобилизованных рабочих не имеется, так как все мобилизованные влиты в полки, отправляющие их теперь на Южфронт. Сам только что вернулся с фронта и немедленно по прибытии Троцкого выеду опять. Снабжение мною отправляется на Южфронт в мере возможности для мобилизуемых, нет вооружения и снабжения. О всем последующем Вам донесу. Наисрочнейшим образом вышлите денежных знаков для Харьковского Окрвоенкома. Подпись — ЗамНаркомвоен Межлаук»[1211].

Телеграмма В. Межлаука Ленину от 10 мая 1919 года

Трудно сказать, имели ли под собой основания обвинения неистового Лутовинова (настолько неистового, что спустя 5 лет он пустил себе пулю в лоб в знак протеста против бюрократизации партии). Скорее всего, с ним действительно контактировали по поводу дальнейших планов о воссоздании ДКР — в конце концов, в последнем составе правительства ДКР он был не последним наркомом. Будучи на протяжении нескольких лет правой рукой Ворошилова, Лутовинов не мог не общаться во время своей поездки в Харьков со своим соратником и не обсудить с тем свои обиды на Межлаука или на кого бы то ни было еще.