То, что нас объединяет - Роушин Мини

А завтра она вновь вернется к своей книге – будет писать хотя бы по часу в день, вместо того чтобы хвататься за ручку лишь по настроению. Подумать только, у ее романа до сих пор не было названия! Точнее, она успела придумать уже не одно, но последовательно отвергла все варианты.

Вытершись насухо, Сара потянулась за тальком. Ей предстояло провести пять часов на душной кухне в доме престарелых. Что там впереди? Воскресный обед на двадцать семь постояльцев: жареная курица, жареный и вареный картофель, горох и морковное пюре. На десерт – заварной крем и яблочные тарталетки. Для чая она напечет булочек с изюмом. Но это будет позже, когда воскресные гости разъедутся по домам.

Единственной, кого никогда не навещали, была бедняжка Мартина. Она так и не вышла замуж, не обзавелась семьей. Но должны же быть у нее племянники или племянницы, осведомленные о ее существовании? До чего же это грустно – понимать, что ты никому не нужен. Неудивительно, что с возрастом у нее слегка испортился характер.

По воскресеньям Мартина старалась не заходить в две общие комнаты, где другие постояльцы встречались с детьми и прочими родственниками. Все это время Мартина сидела у себя в комнате, в солнечные дни выбираясь ненадолго в сад. И все три воскресенья, когда Сара подменяла Остина, она считала своим долгом навестить старушку.

Мартина, по своему обыкновению, сидела у окна. «Уже уходите?» – спрашивала она Сару. Нет, отвечала та, еще рановато. Она только вынула из духовки смородиновые булочки и поджидала, пока они остынут, чтобы покрыть их глазурью. Не дожидаясь приглашения, Сара усаживалась напротив Мартины и с четверть часа болтала о всяких пустяках. Мартина, судя по всему, относилась к ее визитам без особого удовольствия, но Сара все-таки приходила: ей была невыносима мысль о том, что кто-то может томиться в одиночестве целый день.

Вернувшись в спальню, она натянула светлые брюки из хлопка и синюю футболку. Какая разница, что на ней надето, если все это будет скрыто под большим белым фартуком?

Нил все еще лежал в постели.

– Домой ты, должно быть, вернешься около половины пятого? – заметил он.

– Скорее всего, – она наклонилась, чтобы поцеловать его в губы. – Будь хорошим мальчиком.

– Только при условии, что потом я смогу вести себя очень плохо.

– Там видно будет.

Сара вывела из пристройки велосипед. На лице у нее все еще сияла улыбка при мысли о том, что впереди ее ждет вечер наедине с мужем. До чего же приятно быть чьей-то женой! Ей исполнилось двадцать шесть, когда они с Нилом объявили о помолвке. Свадьбу сыграли в сентябре, ровно пять месяцев назад. Невзирая на предостережения Кристины о том, что работа в доме престарелых лишает ее возможности встретиться с потенциальным мужем, именно это заведение – в лице Стивена Флэннери – как раз и свело ее с Нилом.

Бедняга Стивен был просто счастлив, когда услышал об их помолвке. Как же, ведь именно он стал инициатором их знакомства! «Можешь называть меня Купидоном», – пошутил он, когда Сара, сжимая его дрожащую руку, сообщила ему эту замечательную новость. Стивена – благослови Господь его душу! – уже не было с ними: умер от сердечного приступа за три месяца до их свадьбы.

Выкатив велосипед на дорогу, Сара отправилась в путь. Она по-прежнему ездила на нем на работу, хотя дом Нила – их дом – был пятью милями дальше от дома престарелых, чем дом родителей. Для нее не составляло труда накрутить в день каких-то пятнадцать миль. Сара выросла на велосипеде. Подростком она изъездила на нем всю страну. Единственной помехой могла считаться только дождливая или ветреная погода. Что ни говори, а ежедневные поездки позволяли ей поддерживать фигуру – солидный плюс для того, кто все время вынужден печь и готовить, не обладая при этом особой силой воли.

Когда Кристине исполнилось семнадцать, Брайан научил ее водить машину. Предлагал он свою помощь и Саре. Но у той не было желания садиться за руль автомобиля. Велосипед устраивал ее как нельзя лучше, вне зависимости от погоды. Поскольку теперь она добиралась до работы другим путем, ей уже не приходилось пересекать тот самый мост, на котором она встретилась с женщиной в кожаном пальто. В день, когда ездила на собеседование.

С тех пор прошло целых три года. Вот уж правда – время летит незаметно! За эти годы жизнь ее изменилась в лучшую сторону: она нашла замечательную работу и вышла замуж за лучшего в мире мужчину. А если учесть, что с Нилом они познакомились именно в приюте для престарелых, то день собеседования вполне можно считать началом ее нового будущего.

Интересно, что случилось с той темноволосой женщиной? Жива ли она еще? Удалось ли ей обрести душевный покой? Сара очень надеялась на это.

Весь оставшийся день в голове ее крутились наброски письма, которое она намеревалась отправить Хелен О’Дауд. Разрезая выпечку для вечернего чая, она обдумывала фразу за фразой. К чему эта безапелляционность?.. Новый автор, которому требовалась капелька поддержки… так обидно, после всей этой напряженной работы…

– А где у нас хранятся блюдца для масла?

В свои семнадцать Ева не отличалась избытком сообразительности или инициативы, но кроме нее Саре не на кого было полагаться по воскресеньям.

– Здесь, – кивнула она на шкафчик. – Не забудь протереть. Вдруг они успели запылиться?

Любой другой на месте Евы давно бы пошарил по полкам и нашел блюдца. Но девушка была так молода! Вряд ли ее радовала мысль работать по воскресеньям на кухне, когда друзья развлекались где-то на стороне. Не исключено, что Ева успела уже обзавестись и бойфрендом: улыбайся она почаще, и ее вполне можно было назвать хорошенькой.

– Если хочешь, можешь уйти сегодня пораньше, – сказала ей Сара. – Как только накроем на стол. Остальное я доделаю сама.

Это значило, ей придется самой перемыть рабочие стойки, развесить полотенца и разложить салфетки, составить завтрашнее меню и список покупок. Даже лучше, если Ева не будет путаться у нее под ногами, расспрашивая об очевидных, по мнению Сары, вещах.

Нил вряд ли рассердится, если она задержится немного на работе. Он давно уже собирался рассортировать в алфавитном порядке все свои записи. Вот и пусть займется: T. Rex после Queen, после Дилана и Боуи.

– Масло режь потоньше, – распорядилась Сара, наблюдая за тем, как Ева шмякает на тарелки целые ломти. – Некоторым старичкам проще управляться с маленькими кусками.

Сара едва не добавила, что это уже третий раз, как она напоминает об этом Еве, но вовремя удержалась. Почему бы не проявить капельку доброты? Может, Ева просто не в состоянии усвоить все с первого раза.

Быть доброй ничуть не сложнее, чем быть жестокой. Почему бы Хелен О’Дауд не принять эту простую истину?

Хелен

– Хватит играть с едой.

– Мне не нравится апельсин. Он кислый.

Хелен взяла с тарелки Элис дольку и сунула ее в рот.

– Сойдет. Ничего другого все равно нет. Так что жуй это или жди, пока я схожу в магазин.

– У нас есть печенье.

Хелен со вздохом затушила сигарету.

– Ладно, можешь взять одну штучку.

– Одной мало. Почему мне нельзя сразу две?

– Это не лучший завтрак для девочек. И не забудь потом почистить зубы.

Драматический стон.

– Ненавижу чистить зубы – это так скучно!

– Лечение у дантиста понравится тебе еще меньше, можешь мне поверить.

Так каждое утро. Элис спорила с ней не переставая. И это в семь лет. Что же будет, когда ей исполнится семнадцать?

Да и в школе дела шли не лучше. Элис с самого начала не проявляла интереса к учебе. Преподаватели постоянно жаловались на ее неряшливые работы и непослушание. Уже через неделю тетради Элис начинали выглядеть так, будто ими пользовались целый год. И каждый уголок внутри был разрисован фигурками кошек, слонов и лошадей.

С первого класса детишкам стали устраивать проверки на сложение-вычитание и правописание. Каждую пятницу они писали тест, который затем отправляли их родителям. Успехи Элис в этих дисциплинах были просто удручающими.

– Почему бы тебе хоть чуть-чуть не постараться? – недовольно спрашивала Хелен у дочери. – Ведь все это вам задавали на дом!

Элис в ответ только пожимала плечами, а Хелен предпочитала не настаивать. Она знала, что в плохой успеваемости дочери есть и ее вина.

Наверняка другие родители часами просиживали возле своих детишек, помогая им делать домашние задания. На Хелен это занятие наводило невыносимую скуку, так что она старалась пореже заглядывать в тетради дочери. Ее вполне устраивало, когда по правописанию та получала три балла из десяти. На математику она и вовсе махнула рукой.

От Кормака Элис унаследовала ямочку на левой щеке. У нее были такие же длинные ручки и ножки, бледная кожа и серые глаза. А вот музыкальными способностями природа ее явно обделила. Когда ей было два года, Кормак усаживался с ней перед стареньким роялем, доставшимся ему от бабушки, и Элис колотила по клавишам крохотными ладошками. С тех пор, надо сказать, мало что изменилось.