То, что нас объединяет - Роушин Мини

– Прекрасно, – улыбнулся в ответ Нил. – Не могу обещать, что еда придется вам по вкусу, но может, нам и повезет.

Они съездили в городок Килдэр и поели в местном ресторане, где Нил угостил ее стейком и клубничным чизкейком. Потом он отвез Сару домой, поцеловав ее на прощание в щеку. А еще он попросил девушку о новом свидании.

В следующую субботу они отправились в кино, на показ фильма «Шампунь». Нил купил ей коробочку конфет «Черная магия» и даже не попытался приобнять ее в темном зале. Последним она была немного разочарована. Поздно вечером, уже на прощание, Нил наклонился, чтобы поцеловать ее в щеку. Сара в этот момент повернула голову, и губы их встретились. Она ощутила привкус шоколада.

На третье свидание Нил повез ее на постановку «Поля», которую давали в соседнем городке. В перерыве они пили апельсиновый сок, и Нил рассказывал Саре про сад, который он оформлял для гостиницы в Тулламоре. Когда они вновь устроились на своих местах, он сжал ее руку, а Сара вплотную придвинулась к нему.

Прощание их растянулось минут на двадцать. Обнимая Сару, Нил шептал о том, как ему с ней повезло, а Сара таяла, наслаждаясь теплом его рук.

С того момента они стали встречаться по пятницам и субботам. Нил подарил ей на Рождество серебряный браслет, а Сара вручила ему пластинку Queen «A Night at the Opera». Шел 1976 год, и ей наконец-то повезло влюбиться.

– Смотри-ка, ты опять покраснела, – сказала Кристина, а Сара в ответ швырнула в нее вишенкой.

Хелен

Двадцать три минуты с начала вечеринки, а она уже успела опрокинуть два больших бокала красного вина – не просто плохого, а прямо-таки отвратительного. На закуску пошел один-единственный фаршированный гриб. Все остальное – сосиски, куриные ножки и еще какую-то дребедень – Хелен решительно отвергла.

Давненько она не бывала на вечеринках. Разве что с Кормаком, да и то до рождения Элис. Вот и сегодня стоило бы остаться дома. С какой стати она позволила Кэтрин уговорить себя?

Год назад она решительно отказалась присоединиться к корпоративному торжеству, разыграв свою карту вдовы. «Это первое Рождество без моего мужа, – заявила она Кэтрин, – и у меня, если честно, нет ни малейшего желания праздновать». Та, как и ожидалось, отреагировала с сочувственным пониманием. Вдобавок на счету у Хелен было лишь несколько статей, так что она ни в коей мере не считала себя причастной газетному миру.

Но в этом году ей не удалось отделаться так же легко.

– Познакомься с мистером Брином, – уговаривала ее по телефону Кэтрин. – Тебе даже не нужно задерживаться надолго. Просто покажись в общей компании и скажи, что тебе нравится у нас работать. Мы все будем рады тебя увидеть.

Что касается Кэтрин, та и впрямь будет рада их знакомству, а вот насчет Брина Хелен сомневалась. С его газетой она сотрудничала уже полтора года, и за это время они переговорили по телефону лишь несколько раз, когда Брин звонил ей с поручениями. Даже по этим разговорам было ясно, как мало ему дела до собеседника.

«Брин», – рявкал он обычно вместо приветствия, заставляя ее нервничать без всякого повода. Ни вам «здрасте», ни «надеюсь, я не помешал». Этот человек с ходу переходил к делу и после краткого обмена репликами завершал разговор не менее кратким «идет». Судя по всему, слов «до свидания» вовсе не было в его лексиконе.

Ни разу он не похвалил Хелен, ни разу не дал понять, что ему действительно нравятся ее статьи, хотя до сих пор он не отверг ни одну из них. Когда Хелен на свой страх и риск предложила газете рецензию на понравившуюся ей книгу – через пару недель после статьи об Агате Кристи, – она появилась в газете уже на следующий день. А в скором времени ей прислали на обзор рукописи двух авторов, чьи имена Хелен прежде не встречались.

Пятьсот слов по каждой не позднее этой пятницы – такая записка крепилась к одной из рукописей. Слова не позднее были подчеркнуты дважды. Вместо подписи буквы – МБ. Даже угловатый почерк этого человека выдавал плохо скрываемое раздражение.

Оставалось лишь посочувствовать миссис Брин – при условии, конечно, что та вообще существовала. Трудно представить, чтобы какая-нибудь женщина согласилась выйти замуж за Брина с его невыносимым характером.

Вдобавок – и это, пожалуй, было самым неприятным, – чтобы попасть на вечеринку, Хелен пришлось обратиться за помощью к родителям. Женщина, которая присматривала обычно за Элис, уехала на праздники к замужней дочери, так что у Хелен не оставалось иного выбора, кроме как позвонить матери.

Для нее не было секретом, что родители без восторга отнеслись к ее карьере журналистки. По их мнению, подобное занятие мало чем отличалось от работы наемного музыканта. Не радовало их и то, что Хелен трудилась в сфере, которая традиционно считалась чисто мужской. По словам Кэтрин, среди авторов, писавших для газеты, было всего две женщины.

С другой стороны, она публиковалась в газете, которую ее родители читали уже не первый год. Хелен знала, с каким уважением относится отец к детищу мистера Брина. Кроме того, на свои заработки она с успехом содержала себя и Элис, так что у родителей не было особых поводов для возражений.

– Рождественская вечеринка, – повторила ее мать, – как мило. Разумеется, мы присмотрим за Элис. Тебе есть в чем идти туда?

Хелен едва не ляпнула, что собиралась идти голой, но вовремя удержалась.

– Надену черный брючный костюм.

Тот самый, в котором я была на похоронах Кормака, могла бы добавить она, но тоже удержалась.

– Это старье? Сколько лет ты его уже носишь? Давай мы с отцом купим тебе что-нибудь новенькое.

Все та же привычка швырять ей деньги. Как будто она могла принять их за любовь!

Брючный костюм и правда был старым – Хелен купила его еще до знакомства с Кормаком. Но он вполне сгодится для вечеринки, где она никого не знала. В конце концов, ей было плевать, что там подумают о ней или ее костюме. А ведь не так давно она часами крутилась перед зеркалом, готовясь выйти в свет вместе с Кормаком!

Несмотря на свой отвратительный вкус, вино слегка согрело ее изнутри, сделав этот вечер если не приятным, то сносным. Не слишком большая комната была под завязку забита шумными, смеющимися людьми, которые безостановочно курили и болтали друг с другом. Хелен не успела поговорить ни с кем, кроме Кэтрин, которая, к счастью, взялась присматривать за ней. Помощница босса оказалась старше и массивней, чем представляла ее Хелен. При этом она так и лучилась дружелюбием.

«Мне ужасно нравится ваш стиль, – заявила она Хелен, промокнув свое крупное лицо красным платком. – Вы пишите так оригинально и свежо, и с таким неподражаемым юмором. А ваши рецензии на книги всегда бьют в точку».

Брин, судя по всему, не успел еще почтить вечеринку своим присутствием.

«Он не очень-то общителен, – признала Кэтрин то, что Хелен и сама уже успела понять. – Но он обязательно появится, и тогда я вас познакомлю».

Затем Кэтрин с извинениями сбежала в туалет и до сих пор не вернулась – устала, должно быть, нянчиться с фрилансером. Еще бокал вина, решила Хелен, и она отправляется домой. И плевать ей на Брина. Она протолкалась к стойке бара и подлила себе выпивки, плеснув нечаянно на свой пиджак, когда в этой толчее чей-то локоть врезался ей в бок.

– Хелен!

Не успев достать салфетку, она оглянулась. Кэтрин пробиралась к ней сквозь толпу в сопровождении мужчины в темном костюме. Это, видимо, и был пресловутый мистер Брин, которого требовалось поблагодарить за отеческую заботу о своих сотрудниках. Промокнув мокрое пятно рукавом пиджака, Хелен постаралась выдавить из себя как можно более широкую улыбку.

– Знакомьтесь, – сказала Кэтрин. – Марк, это Хелен О’Дауд… точнее, Фицпатрик. Хелен, это Марк Брин.

Темно-синий дорогой костюм – уж в этом-то она, благодаря отцу, разбиралась очень неплохо. Безупречно белая рубашка, галстук серых тонов. Темные, почти черные волосы подстрижены коротким ежиком. Пронзительные голубые глаза смотрят в упор, на лице – слабое подобие улыбки. Суховато кивнув, Брин на мгновение сжал ей руку.

Далеко не красавец – нос широковат, да и скулы слишком заметны. Вокруг глаз залегла сетка морщин. И все же такое лицо быстро не забудешь. Возраст? Трудно сказать. Где-то между сорока и пятьюдесятью.

Хелен открыла рот, чтобы сказать что-то, пристойное случаю, но слова застряли у нее в горле. Ради всего святого, она же работает за деньги, а не принимает милостыню. Из нее вышел неплохой автор статей, в противном случае тот же Брин давно бы дал ей отставку.

Хелен подняла стакан с вином.

– Счастливого Рождества. И спасибо за приглашение. Рада, что ваш голос наконец-то обрел лицо.

Брин вновь слегка наклонил голову – не более чем намек на кивок. Хелен увидела, как взгляд его скользнул к темному пятну на отвороте ее пиджака.

– Меня толкнули, пока я наливала вино, – пояснила она. – Не такая уж я неряха.