Пугачев и Екатерина - Владимир Буров

– Ну, а что тут нелогичного? И процитировала:

– Лиза, Лиза, Лизавета – сей Дворец твоя примета!

– Тебе нравится?

– Очень.

– Ладно, пусть остается.

Ну, вот, когда Орловы напали ночью, Петя был один-одинешенек.

– Ну, ты спал, и я пошла с ним поговорить, – указала умная дама на бессловесного поэта.

– Стихи послушать?

– Да. Хочешь, я и тебе расскажу? – И уже начала: – Лиза, Лиза… – Но Алехан ее прервал, сбив с ног первым же, но тяжелым ударом в подбородок. Другой брат, Григорий, обхватил сзади Державина, а малютка Федя ударил его головой в живот.

– Мал, да удар! – сказал старший брат, Ваня, хотя Федя был только на два сантиметра пониже его. Сам Ваня никак не мог справиться с Лизаветой, которая с достоинством выдержала удар Алехана, и по ошибке набросилась не на него опять же, а на старшенького Ваньку, который хотя и имел руки огромные, но никак не мог обхватить ими шейку незаконной жены Петрушки. – Слишком велика.

Тогда они вдвоем взяли ее под белы рученьки, и… хрясть о стену головой.

– Кажется, готова, – сказал Григорий.

А про Петрушу-то и забыли в горячке боя. А он был уже у дверей. Тогда Гришка взял с постамента фигуру греческого бога Аполлона, и его послал догнать убегавшего Пиратора. Аполлон, как говорится, бросился под ноги. Правда, сзади. Пиратор шлепнулся, а Иван сказал:

– Иди, Федор, добей его.

– Иду, – ответил Федор, слабея в ногах. Не любил он добивать лежачих.

– Ну, че? – спросил Алехан, когда Федя вернулся. Иван в это время допрашивал поэта.

– Так, Владимир, добил его, – ответил Федя.

– Младшинький? Молодец.

Державина решили не убивать, а просто подарить Со на именины.

– Он стихов много выучил, – сказал Иван наставительно. И добавил: – И вы учите, может, кому прочтете ночью-то. Как грится:

– Из-за леса, из гор показал мужик топор.

– И не просто показал, его к члену привязал, – остроумно добавил Григорий.

– Да ты точно поэт, Гриша, первым пойдешь докладывать Пират Рицце, – констатировал Иван.

– О чем докладывать? – спросил несмышленый еще Володя.

– Так, о победе.

– О какой победе? – не понял Вовочка.

– О нашей, разумеется.

Вовочка тут чуть не заплакал. Почему?

– Сбежал, подлец Петрушка, я побоялся его прикончить, – сквозь слезы рассказал всю правду Володя.

В общем, выгнал его Иван с глаз долой. Его и Федьку-неудачника.

– Сам хотел уйти в монастырь Иван-то, сильно убивался, что провалил все дело, – закончил повествование о трагическом происшествии Граф Панин. Закончил уже стоя. Стоя рядом и с вроде бы уже Пират Риццей, но пока что не совсем законной. Даже поспешил быстрее допить кофе, предложенное дамами. Боялся, теперь, после таких безрадостных известий, не дадут и допить, отнимут.

– Да-а! – только и протянула Даша. – А мы, можно сказать, отдались полностью. Сколько народу-то нас перетрахало! И все, можно сказать, бес толку.

– Ну, почему же, – вздохнула Со, – удовольствие есть. – И добавила: – Правда, только личное.

4

София с печальным видом сообщила Разумовскому и Панину, что:

– Больше не надо ссориться.

– Почему? – тут же спросил дотошный Панин.

– Несмотря на неудавшиеся похороны, я уже решила, тем более, я это уже давно ей обещала, назначить Графиню Дашкову Презитент… Президентшей… Нет, все-таки лучше:

– Президентом Академии Наук.

– Ну, почему?! – изумились оба сановника.

– Она больше вас знает.

– Не только знает, но и умеет, нам это известно, – хотел опять поспорить Панин. Но только махнул рукой, и резюмировал: – Теперь-то уж, конечно, она всегда будет права. Как же:

– Наука!

– Страсти нежной, – вздохнул и Разумовский. И непонятно было: то ли с осуждением, то ли с завистью. А может даже с удовольствием. Да скорее всего, даже с радостью.

– Наука страсти нежной, которую воспел Назон, за что напрасно кончил он… – Впрочем, это было уже после.

– Ну, и где он? – спросила Со.

– Кто?

– Петрушка?

– Та не, поэт, я имею в виду, которого мне обещались подарить.

– Так вон, стоит у ворот.

– Стоит и не падает, – добавил Гетман.

– Почему?

– Что почему? Так держат его эти братья разбойники, Гришка да Алехан.

– Пусть падет в ноги, – сказала Со.

– Зачем?

– Можа, я его помилую.

– Так напрасно, Со, – сказал Панин, – он же ж был в руках у Лизки.

– А после нее ничему хорошему уже не научишься, – добавил Разумовский. – Скотина, чистая свинья ведь.

– Ладно, ладно, пусть подведут, – сказала Со, и попросила Да налить ей кофе.

– Больше нет, – ответила наперсница.

– Пусть заварят.

– Где?

– У тебя на бороде.

– Хорошо, сейчас разведут костер. – И Даша обратилась к кучеру и его гостю Атаману, чтобы слезли, наконец, с лошадей и занялись делом. И видя, что ребята поправляют ремни, уточнила: – Только не здесь. И не сейчас. Пока разведите костер и сварите кофей.

Со смешками ребята слезли с козел на другую сторону кареты.

Подвели поэта. Он упал на колени. А скорее всего, его уложили в грязь лицом братишки Орлы.

– Ну, говори, что ты землю клюешь, – сказала Со, – может помилую.

– Так сейчас все скажу, – Державин поправил волосы:

– Дар напрасный, дар случайныйЖизнь! Зачем ты мне дана?И зачем судьбой тайной,Ты на казнь осуждена?

– Что?

– Каково?

– Добить его? – спросил Григорий.

– Та не, хорошо, – ответила Со, – пусть живет. Более того, вымыть ноги и ко мне в опочивальню.

– Это за что, же? – удивился Алехан.

– За стихи, естественно.

– Хорошие стихи?

– Так, божественные!

– И да, – добавила София, – сегодня вечером все встречаемся в большой зале Нового Екатерининского Дворца. Будьте при параде. И еще, – обратилась она к Разумовскому и Панину, – новые залы со столами на четыре и шесть персон готовы?

– Есс! – вскинул руку к голове Панин. И Разумовский тоже.

– Сколько залов со столами для кушаний?

– Так три, кажется, – сказал Панин. – Золотой, Изумрудный, да Бриллиантовый.

– Есть еще и четвертый, небольшой зальчик, – сказал Разумовский.

– Банкетка называется, – сказал Панин.

– Чтобы можно было отметить что-то с друзьями, – сказал Разумовский.

– С небольшим количеством друзьец, – сказал Панин.

– Мы боимся только, что эта новая, аглицкая манера приема некоторых шокирует.

– Даже многих.

– Ничего, пусть привыкают жрать… я сказала:

– Жрать?

– Нет, конечно, я имею в виду:

– Жить по-человечески.

– Действительно, а то рассядутся, как скоты в один длинный ряд, а потом не поймешь, кто там лазит под столами, и лапает за коленки, – резюмировала Даша, подавая Софии кофей.

– А нам? – хором рявкнули Панин, Разумовский и братья Григорий и Алехан Орловы.

– Да… вам, расходитесь по домам, – улыбнулась Президент Академии Наук.

– Не обижайтесь, ребята, – успокоительно подняла руку Со, – приглашаю всех вечером в Бриллиантовый Зал. Кстати, пригласительные-то готовы? Кирила Разумовский, ты их отпечатал?

– Разумеется, и на прекрасной бумаге, с вашими цветными картинками.

– В короне?

– Обязательно!

– Корону надо убрать. Пока что.

– Но как?! Перепечатывать все, что ли?

– Так перепечатай. До вечера успеешь.

– А эти?

– А эти, оставь для официальной презентации.

– Ну, окей. Я успею. Но раздавать пригласительные тогда придется на входе.

– А в чем проблема?

– Как бы не запутаться.

– Справимся, – заверил Панин.

– Ну, если ты поможешь, то конечно, справимся, – сказал Разумовский. И добавил, обратившись к Григорию и Алехану: – И если ребята проконтролируют вход, чтобы нас не оскорбляли за задержку.

– Окей, папан, – сказал Григорий, – все будет уделано.

Алехан тоже показал кулак величиной с голову молодого теленка.

Далее, Со предлагает всем явиться в масках. Когда Маркиз на банкете снимает маску все в ужасе бегут из зала. Они узнали в нем Петра Третьего.

5

Вместе с Софией и Дашей за столом сидели Маркиз Эм Великолепный, Граф Потемкин, Графиня Брюс, и все еще храбрящаяся Графиня Шаргородская. Так-то она не была потомственной Графиней, но выпросила у Со это звание в надежде, что когда-нибудь оно будет официальным. Даже место себе выбрала далеко от Москвы, в Пущино. Точнее, само Пущино и выбрала.

– Что там хорошего? – спросила Со. – Лес, да поле.

– Так река там, рыба. Да и долго не найдут в случае чего.

– Будем там наукой заниматься, – сказала Дашкова, присутствующая при разговоре.

– Да что в ней хорошего в твоей науке, – махнула рукой Шарик.

– А ты попробуй, увидишь, почти, как секс. Или вы думаете, зря Вольтер и Дидро этим занимаются?

– Чем? Дидром?

– Вольтерьянством.

Орловы сидели за соседним столом в углу сзади. Так было расписано. Чтобы легче было защищать стол Принцессы от пьяных доброжелателей, а также от возможных врагов.