Презумпция невиновности (СИ) - "feral brunette"

— Я записала все твои показания, — она захлопнула блокнот, в котором делала заметки во время откровений подзащитного. — Тебе есть, что ещё добавить?

— Да. Я могу рассказать тебе о том, как убил свою мать?

— Это не относится к делу.

— Я хочу, чтобы ты знала, как ты умрёшь, когда меня оправдают с твоей помощью.

Она нервно сглотнула. Не то что бы ей прежде не угрожали, но никто не делал это в подобной форме: властно, уверенно и холодно. Гермиона прокашлялась и прикусила губу, чувствуя металлический привкус на языке. Она не чувствовала страха или паники, это скорее было чувство адреналина, как перед охотой. Осталось только понять, в роли кого она в этот раз?

— Продолжай, — она закинула ногу на ногу и открыла блокнот. — Предупреждён, значит вооружён.

— У меня было две крысы, которых очень сильно любила моя матушка, — тихо начал Лиам. — У тебя есть любимое животное?

— У моего друга есть сова, которую я люблю.

— Я придушил одну крысу моей матери, и начал ей её скармливать, пока она была ещё в сознании, но она упорно отказывалась, — он рассказывал об этом так, словно вспоминал что-то приятное из глубоко детства. — Я не хотел, чтобы ей показалась её смерть пресной, ненужной и бессмысленной. Поэтому я аккуратно вспорол ей брюхо, но продолжал следить, чтобы она оставалась в сознании, чтобы ничего не пропустила.

Лиам делал паузы, оценивая реакцию Гермионы. Но она сидела с каменным выражением лица, потому что не хотела, чтобы мужчина ощутил привкус некого превосходства в этой ситуации. Пока он не видит страха в её глазах — он не владеет ею.

— Вторая крыса оказалась в её животе, а я наблюдал за тем, как матушка кричала, а её любимое животное пожирало её внутренности, — продолжил Лиам. — Но это очень быстро надоело — слишком однообразно она верещала. В какой-то момент я захотел трахнуть эту блядь, но мне стало мерзко. Думаю, что тебя я всё-таки поимею напоследок, — он облизнул губы. — Под конец я разрезал её на две части: кожа, мышцы, сухожилия и кости — всё это рвалось и ломалось с таким приятным звуком. Мне кажется, что она даже успела увидеть, как я отделил ноги от бёдер, подняв её…

— Мисс Грейнджер, — рассказ прервал молодой парень, который появился в камере с конвертом в руках. — Вам срочное письмо.

Она встала, почувствовав, как ноги отказывались её слушать. Похоже, что она слишком сильно визуализировала рассказ Лиама, и была в некоторой степени рада, что этот разговор прервали. Мужчина действительно получал удовольствие от того, что описывал Гермионе способ, которым он хотел убить её. Но даже сейчас она была готова найти ему оправдание.

Тонкие пальцы раскрыли безупречно белый конверт без подписи, и снова её оглушил её же собственный крик. Вчерашний кошмар снова вернулся к ней, но кажется, что с новой силой.

Мисс Грейнджер, я прошу Вас о встрече. Это очень важно.

Нарцисса Малфой

========== Глава 5 ==========

Сила её ненависти равна энергии тысячи солнц.

Май, 2008.

Она в сотый раз проходила по одной и той же улице, встречала одних и тех же людей, и обдумывала одно и то же. Гермиона наглоталась злосчастных таблеток, которые выкупила в ближайшей аптеке, заплатив в четыре раза больше денег, чем полагалось, зато теперь могла отогнать от себя настигающую паническую атаку. Её руки тряслись, как у бедного алкоголика, а глаза были затуманены, словно вместо таблеток она приняла очередную дозу дури.

Хотя, девушка не раз ловила себя на том, что антидепрессанты, отключающие все эмоции — ничем не лучше наркотиков, а возможно, что даже и хуже. Гермиона остановилась у витрины кондитерской, заглядывая туда в который раз за последние несколько часов, тем самым смущая несчастную девушку, которая стояла за прилавком.

Она специально забрела в неизвестный ей район, чтобы успокоиться и побыть наедине с собой, после лошадиной дозы успокоительных. Последние сутки показались ей сущим адом, который даже не шёл в никакое сравнение с последними годами. Как и пять лет назад — одна лишь ненавистная фамилия что-то надломала внутри неё, если там было ещё что ломать.

Гермиона просто не знала, что ей делать сейчас. Бежать к Скарлетт? Но что та ей скажет и чем поможет? Она лишь снова начнёт говорить о необходимом лечении и о чудесной силе исцеления любовью, дружбой, и всем тем, что так давно было чуждо для мисс Грейнджер.

Встретиться с Рольфом? В этом точно так же не было смысла, как и во встрече с психологом. Гермиона давно убедила Саламандера в том, что прошлое для неё осталось прошлым. И ей было неважно: верил он ей или нет. Главное, что не задавал лишних вопросов, тем самым помогая Гермионе верить в то, что она может быть нормальной.

Написать Гарри? Или аппарировать к нему в гости? Ответ был таким же, как и на вариант встречи с Рольфом. Как Гермиона и говорила Питерс: её друзья не знают её настоящую, потому что так было намного легче. Она не знала, как всё это выглядит со стороны, но ей так точно было комфортнее — просто нацепить очередную маску и улыбаться своему фальшивому отражению.

Вот и оставалось — наматывать круги по незнакомому району, разгоняя «чудодейственные» таблетки по организму, чтобы под вечер залезть в сумочку в поисках новой дозы.

Её внимание привлёк крик девушки, которая яростно что-то доказывала своему молодому человеку. А тот в ответ лишь озирался по сторонам, словно слова подруги его вовсе не касались. Наверняка он сейчас бы предпочёл оказаться где-то в тишине, чтобы просто иметь возможность расслабиться и забыться, а не быть в центре этой комедии, за которой уже наблюдала не только Гермиона.

Грейнджер сделала несколько шагов вперёд, вслушиваясь в суть внезапного скандала. Кажется, что миловидная барышня была слишком взвинчена и на эмоциях, потому что прилюдно уничтожала изнеженную мужскую самооценку. Она припомнила ему отсутствие яиц, плохой секс и как он купил молоко не той жирности.

Гермиона увидела в этом что-то волшебно притягательное, что заставляло что-то чувствовать. Эти двое, несмотря на громкий скандал, были живыми и нормальными — они проживали самую обычную жизнь, где было место скандалам, ссорам и примирению. Это было то, к чему стремилась и сама Гермиона на протяжении многих лет, а смогла лишь отыскать таблетки по рецепту.

Она сглотнула и развернулась, удаляясь к ближайшему переулку, где можно было аппарировать домой. Единственное, что было предельно ясным и понятным, что не могло раствориться в ядовитом воздухе её жизни — это то, что Гермиона давно была нездорова. И речь была совсем не о физическом здоровье, а о ментальном. Грейнджер сходила с ума с того самого дня, когда попала в родительский дом в марте 1998.

Она сама прекрасно осознавала, что её психика пострадала, а она никак себе не помогла, лишь затолкнула проблему куда подальше, а со временем начала искать способы её покрепче связать цепями. Сначала пыталась найти утешение в работе, борясь за справедливость, но по итогу стала циничной и расчётливой мразью, которая ничем не отличалась от тех, кого она защищала. Наивно полагала, что алкоголь сможет растопить её печали, но по итогу подсела на белые драже по рецепту. Всё, что ей казалось спасательным кругом, — оказалось подноготной жизни больного человека.

— Добрый вечер, мисс Грейнджер, — миссис Харди поприветствовала её. — Я как раз приготовила ужин.

— Здравствуйте, Линда, — Гермиона плюхнулась за обеденный стол, держась за голову. — Спасибо, но я не голодна.

— Вас снова беспокоят головные боли?

— Я просто устала на работе, — она попыталась выдавить из себя хотя бы какое-то подобие улыбки. — Меня ждёт очередное увлекательное дело.

— Ох, надеюсь, что Вы быстро с ним расправитесь и сможете отдохнуть как следует, — женщина поставила перед Гермионой стакан воды. — Ой, я совсем забыла, Вам письмо.

— От кого? — Грейнджер заметила, как задрожала её рука.

— От мистера Поттера, — Линда протянула ей конверт. — Я могу быть свободна на сегодня?