Кого хранит память - Виталий Воротников

Затем пошел спокойный, доброжелательный разговор. Леонид Ильич стал расспрашивать об обстановке в Куйбышевской области. Как проходит зимовка скота? Хватит ли кормов? Каково состояние озимых? Я отвечал, что корма есть, привесы скота на откорме неплохие, повышается и продуктивность молочного стада. Озимые пока терпят (брали пробы и отращивали), но морозы крепнут, а снега в поле мало. Поэтому есть опасения за сохранность озимых. Он посетовал, что во многих районах страны такая же тревога. Спросил о снабжении населения продуктами. Я объяснил, что ресурсы есть, все основные продукты в достатке. Однако ассортимент мясной и молочной продукции ограничен. В Тольятти держим снабжение чуть лучше, чем даже в Куйбышеве.

Потом Л. И. Брежнев обратился к Тольяттинской теме. Как идет строительство автозавода? Какие цехи ещё не сданы? Какое отношение народа к машинам «Жигули»? Я объяснил, что строительство производственных цехов на завершающей стадии. Сейчас полным ходом ведутся благоустроительные работы, завод приобретает отменный вид. Но здорово отстает строительство в автозаводском районе жилых домов, объектов торговли, быта, культуры. Особенно плохо идет сооружение предприятий в так называемой промышленно-коммунальной зоне. Вообще же можно только поражаться. Таких темпов строительства ещё не было. Что сделано за четыре с небольшим года! Ведь осваивали до одного млн. строительно-монтажных работ в сутки! Какой великолепный заводище получила страна!

Сейчас завод вышел на выпуск 350 машин в смену, темпы наращиваются ежемесячно. Условия труда хорошие. На производстве все социальные и бытовые вопросы решены на высоком уровне. Леонид Ильич перебил меня: «Ну, а каковы машины, будут ли брать „Жигули“ на экспорт?» Я ответил, что эксплуатационные показатели автомобиля высокие. Это поняли, берут Тольяттинские машины лучше «Москвича», причем и на экспорт.

Перешли вновь к Куйбышеву. Он стал вспоминать о С. П. Королеве, своих впечатлениях о заводах, где делалась знаменитая «Семерка». Сетовал, что Сергей Павлович так рано ушёл из жизни: «Он бы, обязательно довел ракету „Н-1“ до ума!»

Затем повел речь о Воронеже: «Область эта видная, всегда о Воронежской области слышал лишь хорошие отзывы. Сейчас дело разладилось. Мирошниченко забражничал. Делом не занимается. Распустил дисциплину. Товарищи возились с ним, но… решили его освободить. Я Черноземье знаю. Был в Курске, в Орле, хорошо знаю Харьков, но в Воронеже не был. Не пришлось. Говорят, что и город хороший. Да, что я тебе рассказываю? Ведь это твоя родина. Кстати, – повторил он слова И. В. Капитонова, – это мы учли, направляя тебя в Воронеж». Спросил: «Давно там не был? Остались ли в городе родственники?» Я ответил: «Давно, в 1963 году. Ну, а родственников, особенно дальних, более чем достаточно». Он засмеялся: «Вот, смотри, не поддавайся, а то сядут на шею». И также со смехом стал рассказывать, что после того, как его перевели на работу в ЦК, к нему пошли письма и ходоки «от родственников». Одна, из наиболее настойчивых, пробилась на прием: «Вошла, и ко мне с объятьями, – „Дядя, Лёня!“ А, я её первый раз вижу, эту племянницу. Вот так, как избрали секретарем ЦК, сразу нашлись родственники». Отсмеявшись, Леонид Ильич закончил: «Вообщем, даем тебе добро. Приедешь, осмотрись, не торопись, разберись. Если надо поможем, – кивнул И. В. Капитонову. – Желаю успеха». Я поблагодарил, он проводил до двери кабинета, попрощались, и я ушел.

Что следует сказать? В начале 1971 года Л. И. Брежнев мало отличался от того, у которого я был в 1967 году. Он свободно и заинтересованно вёл беседу по многим вопросам. Спрашивал, слушал, не терял нить разговора. Манерой поведения он, как и тогда, подчеркивал свою значимость, можно сказать, стремился «произвести впечатление» на собеседника. Внешне, мне показалось, немного похудел. Вид усталый, болезненный. Постоянно курил одну за одной сигареты. Пил кофе с молоком. Кашлял. Говорил хрипловатым голосом. Однако, был участлив, доброжелателен. Общее впечатление от встречи и беседы у меня осталось благоприятное.

В ноябре 1971 г. очередой Пленум ЦК. С большой речью на Пленуме выступил Л. И. Брежнев. Сначала он говорил по повестке, оценил проект плана, высказал замечания в адрес некоторых министерств, покритиковал работу партийных комитетов, но, в итоге, призвал одобрить представленный проект плана и бюджета на 1972 г. Затем, сославшись на мнение Политбюро, доложил о международной деятельности КПСС после XXIV съезда партии. Хочу отметить, что эта часть выступления носила аналитический характер. Выстраивалась принципиальная позиция, формы и методы действий КПСС на всех основных направлениях международной политики.

Рассказав о принятых мерах по развитию отношений со странами Юго-Восточной Азии и Ближнего Востока, он особое внимание уделил проблеме Европейской безопасности: «Это линия стратегическая, её цель закрепить выгодные для нас социально-экономические сдвиги, достигнутые после войны (границы, два германских государства, статус Западного Берлина)». Подробно информировал о переговорах с канцлером ФРГ В. Брандтом, поддержке нами его «восточной политики». С удовлетворением Леонид Ильич отметил договоренность с ним «тет-а-тет» о возможности созыва в 1972 г. Европейского совещания.

Затем Л. И. Брежнев коротко остановился на отношениях с США (в будущем году намечен визит Р. Никсона в СССР), с Францией, Канадой и другими странами. Отдельно – о Китае: «Что там происходит? Не ясно! Но, видимо, начинается процесс стабилизации после потрясений культурной революции». Сослался на версии гибели Линь Бяо. И продолжал: «Однако, на официальном уровне их политика по отношению к СССР не меняется. Нам не следует торопиться с выводами, одновременно готовиться к установлению контактов с Китаем».

Я рассказал об этом выступлении Л. И. Брежнева ещё и потому, что тогда, в конце 1971 года Генеральный секретарь ЦК был в неплохой форме, говорил логично, часто отвлекаясь от текста. Речь, хотя и хрипловатая, но четкая, манера поведения активная. Нам его выступление понравилось. Хотя внешнеполитического вопроса не было в повестке Пленума, после этой речи развернулись прения. Пленум одобрил внешнюю политику КПСС.

В конце февраля 1972 г. в Москве, в ЦК КПСС прошло двухдневное совещание секретарей обкомов партии и председателей облисполкомов Российской Федерации. Оно было посвящено вопросам развития животноводства и увеличения производства сахарной свёклы. С докладом выступил Л. И. Брежнев. В работе совещания приняли участие некоторые члены Политбюро, секретари ЦК. Шел острый и предметный разговор. Леонид Ильич стал, не спрашивая желающих, приглашать на трибуну участников с отчетами по сути дела. Поднял Г. Золотухина (Краснодар), А. Георгиева (Алтай), Ф. Табеева (Татария), В. Конотопа (Московская обл.), А. Коваленко (Оренбург).

Потом назвал мою фамилию. (Правда, меня предупредили товарищи из аппарата ЦК, что я в числе тех, кого могут спросить о положении дел с сахарной свёклой. К выступлению готовился. Так оно и вышло.) Опираясь на оценки и выводы академика Мазлумова, повел речь о семеноводстве, подготовке почвы под посев, уходу за растениями и уборке корней и ботвы. Упирая на то, что на всех этих технологических операциях мы работаем как пятьдесят лет назад. Нет машин для сегментации многоростковых семян в одноростковые и шлифовки их, нет сеялок точного высева, уход за посевами ведется вручную, а нагрузка на свекловичницу выросла втрое, что просто физически им не под силу. Уборочные комбайны устарели, переработка свеклы на сахарных заводах должна идти максимум 100 дней, а она с сентября продолжается до апреля – в результате потери – выход сахара снижается с 15 до 3 процентов. Слушали меня внимательно.

«Специалист-сахарник» – Н. В. Подгорный пытался несколько раз вопросами сбить меня, но я отвечал четко (не зря слушал Мазлумова). Короче, это испытание выдержал. Потом мои коллеги удивлялись, когда это успел так поднатореть? Я отшучивался. После меня выступления продолжались. Л. И. Брежнев подвел итоги, поручил подготовить Постановление ЦК и Совмина ССР. Оно вскоре вышло. Реализация принятых решений позволила за 3–4 года резко поднять уровень механизации работ в свекловодстве.

Небывалая жара весной и летом 1972 года нанесла непоправимый урон сельскому хозяйству. 22-го августа утром в 7.30 мне позвонил Л. И. Брежнев. Обеспокоен. Спросил, что предпринимаем, чтобы не допустить спада в животноводстве? Я рассказал, что уборку зерновых завершили. Хлебофуражный баланс в ЦК приняли. Урожайность зерновых небывало низкая – 12,8 ц/га, сдадим государству около 300 тыс. тн., вместо 930 по плану. Так условились в ЦК. Зимовка будет трудная. Зернофуражом скот и птица обеспечены на 75–80 процентов. Нехватку постараемся покрыть за счет других кормов и качества их приготовления. Он посетовал на такой неудачный год. Спросил о настроении в народе, ситуации со снабжением продуктами, как обеспечиваем закладку картофеля и овощей на зиму? Я сказал, что с продуктами животноводства проблем не будет, а вот картофелем надо помочь. Обещал, что выделят из Брянска и, возможно, немного картофеля закупят в Польше (так потом и было сделано). Еще раз повторил: «Трудности этого года не должны сбить страну с пути. Надо мобилизовать предприятия, помочь селу, не допустить сброса поголовья скота. Конечно, продуктивность снизится, но… надо выстоять». Попрощался и пожелал успеха. Честно скажу, этот разговор как-то вдохновил меня. Вел беседу Леонид Ильич озабоченно, но спокойно и участливо.