Там, вдали, за… Повесть и рассказы - Сергей Чевгун

Проводив нежданного посетителя, Турин вернулся к столу и некоторое время сидел, не в силах принять какое-либо решение. В то, что на Холме и в самом деле происходит что-то необычное, он почему-то сразу поверил. Однако сложность ситуации заключалась в другом: надо срочно что-то делать, но – что? Кому-то звонить? А кому? Может, прямо с утра в Москву ехать? Но, опять же, куда именно? В Академию наук? В правительство? Может, прямо к президенту на личный прием записаться? Или в соответствующие органы обратиться – пусть они этим делом занимаются?

А тут еще совсем некстати мелькнула в голове мысль: деньги-то на подготовку к Годовщине выделены, и большие деньги, мало того, их уже и потратить успели. Хорошо, если Монумент до самой Годовщины простоит, никто ничего и проверять не будет. А если все-таки не простоит? На чью шею бюджетные средства повесят?

Это с одной стороны. А с другой: как тогда жить, если с Монументом что-нибудь произойдет? Если и в самом деле сквозь землю провалится? Это ведь не какой-нибудь дом от старости рухнул: смахнул обломки бульдозером – и новый начинай строить. Это ведь символ, знак эпохи, веха на историческом пути!

Турин вспомнил десятки организаций и тысячи людей, так или иначе связанных с Холмом, и ему стало дурно. Настолько, что он вышел в смежную комнату, предназначенную для отдыха, достал из холодильника бутылочку коньяка и хватил, одну за другой, пару стопок, не закусывая. А потом позвонил секретарше, чтобы та подала ему кофе.

Однако же мэр взял, наконец, себя в руки и попросил соединить с городским архитектором:

– Слушай, Михал Карпыч, срочно собери из своих человек пять – и к двум часам ко мне. Проведем выездное совещание, – приказал он.

– Понял, Аркадий Филиппович. Срочно. Соберу. Выездное. К двум часам, – отстукал телефон. – А по какому, извините, вопросу?

– По государственному! – отрезал Турин. – Ты что, в первый раз людей собираешь? Ох, смотри у меня, Карпыч! Это тебе не зимний сад в гостинице разводить. Да, обязательно с геологами свяжись, пусть пришлют кого-нибудь из опытных… Короче, действуй.

«А позвонить в Москву все-таки придется», – думал мэр часа в три пополудни, когда группа людей с серьезными лицами уже толпилась у подножия Монумента. Академического вида геолог, срочно доставленный на Холм из какого-то НИИ, бойко рассказывал мэру про мелитовые глины и скальные породы, говорил про сейсмографику и геотектонику, убедительно шелестел бумагами… Словом, старался, как мог. Однако Турин не зря десять лет прослужил при власти: за эти годы он научился угадывать опасность за версту. Аркадий Филиппович чувствовал: что бы ни говорил сейчас этот академический из НИИ, какими бы умными словами ни успокаивал – добром это дело не кончится.

– А как вообще поступают в таких ситуациях? – спросил мэр, в упор глядя на академического. – Я в том смысле: можно ли как-то укрепить Монумент? Ну, скажем, на всякий случай?

– Вообще-то способов несколько, все зависит от конкретной ситуации, – туманно начал тот. – Например, можно попробовать уменьшить давление Монумента на грунт, увеличив площадь основания… Или попробовать его укрепить за счет дополнительных ростверков…

– А если проще? – нетерпеливо перебил Турин.

– Проще не получится, Аркадий Филиппович, уж больно серьезную задачу вы ставите, – возразил из НИИ. – На одну лишь подготовительную работу месяца три уйдет! Пробы грунта нужно взять, необходимые расчеты сделать, подобрать бетонную смесь нужного качества… Со специальными добавками определиться! Ну, и соответствующее финансирование потребуется, не без этого. Наверняка за рубежом придется материалы закупать.

– Три месяца на подготовительные работы? Это много. В три недели нужно уложиться. А лучше – в две! – в голосе у Турина привычно зазвенела медь. – Вообще, чем быстрей вы за это возьметесь, тем лучше. А насчет денег не беспокойтесь – сколько потребуется, столько и дадим. Вы, главное, работайте, работайте!

Предупредив, что любая информация по поводу сегодняшнего совещания у Монумента крайне нежелательна для посторонних, Турин пошел вниз с Холма, потянув за собой остальных.

– Ну, как, с праздничным сценарием определились? – как бы между прочим спросил он у Фуфлачева уже внизу, собираясь садиться в машину.

– Так точно, определились, Аркадий Филиппович, – совсем по-военному доложил Фуфлачев. Хотел было пожаловаться на бездельника Сикорского, который слишком поздно вертолет изобрел, но передумал и на конструктора ябедничать не стал. Зато тонко намекнул на недостаток средств, без которых даже отличный сценарий грозит в исполнении оказаться сродни обычному номеру художественной самодеятельности.

– Средства будут, но позже, – сказал Турин и, поймав недоуменный взгляд Фуфлачева, пояснил: – Надеюсь, слышал, о чем геолог говорил? Сначала надо с Монументом разобраться, а уж потом и представления устраивать. Не волнуйся, найдем тебе денег…

И поехал в мэрию, не оглядываясь, в полной уверенности, что все, кому надо, от него не отстанут.

И точно, не отстали. Поднялись на второй этаж, тихо зашли к мэру в кабинет, скромно расселись за столом. А дальше все покрывается сплошным административным мраком. Секретарша, и та не в курсе, о чем говорил в этот день Турин, что приказывал и чем грозил. Одно лишь доподлинно известно: внеочередное совещание затянулось до самого вечера. Причем вошли приглашенные в кабинет вполне уверенными в себе, а вышли хмурыми и растерянными.

– Слушай, Миша, ты случайно не знаешь, зачем наш Монумент забором огородили? – спросил в одну из суббот писатель Гулькин. Он только что выпил у Рябцева чашечку кофе и теперь сидел в ожидании обещанного предисловия.

– Понятия не имею, – пожал плечами профессор, продолжая рыться в бумагах. При этом голос у Рябцева был явно смущенным, и это не укрылось от зоркого писательского глаза.

– Мне вчера Вася Горчинцев звонил, говорит, будто бы что-то интересное на Холме случайно нашли, – осторожно начал Гулькин. – То ли сейф с документами, то ли кувшин с монетами… Ничего об этом не слышал?

– Да откуда? Я весь день на кафедре: семинары, заседания ученого совета… Пообедать, и то некогда! – пошутил Рябцев, впрочем, весьма ненатурально. – Вот, нашел. Держи, – и вручил Гулькину несколько исписанных страниц, крепко прихваченных канцелярской скрепкой.

Предисловие писателю понравилось. Он дважды его перечитал, аккуратно сложил странички и бережно уложил в карман, решив еще раз вернуться к предисловию на досуге.

– А нельзя ли в том месте, где ты пишешь о литературных традициях, хотя бы Льва Толстого упомянуть? – несколько смущенно попросил Гулькин. – А то ведь как-то не совсем понятно, откуда автор свои истоки берет. Можно, я потом это в предисловие вставлю?

Рябцев не возражал. Окрыленный Гулькин тут же заторопился домой, сказав, что еще в тот понедельник пообещал редактору рукопись принести, да вовремя вспомнил, что забыл засученные рукава из текста убрать. Опять же, с предисловием пришлось долго ждать… Ну, ничего, вот теперь и в издательство ехать можно!

Гулькин ушел, а профессор остался. Сходил на кухню, сварил себе кофе. Потом вернулся в кабинет и сел за очередную статью для «Отечественных записок», которые время от времени баловал ранее не известными фактами, касающимися обороны Города.

Между тем, что-то неясное и недосказанное уже носилось в прогорклом от раскаленного асфальта августовском воздухе. Буквально дня через три после того, как на Холме появился глухой забор и тот самый умный из НИИ принялся исследовать грунт под основанием Монумента, в приемную к Турину позвонил Ал. Серебряный (Вертопрахов). И хотя секретарше совместно с помощником мэра удалось дерзкий наскок отбить (журналиста адресовали за комментариями в департамент ЖКХ, где его следы и затерялись), Турин понял: это неспроста. Тотчас же вызвал к себе Фуфлачева вместе с помощником и секретаршей и подробно им объяснил, как следует впредь себя вести с работниками печати.

Так что на следующий день, когда неутомимый Вертопрахов снова осмелился напомнить о себе наглым звонком, в приемной уже знали, как надо действовать.

– Это вы насчет забора? Ах, ну конечно! Все только и делают, что спрашивают про этот забор, – нежно говорила секретарша, причем лицо ее то и дело перекашивало от избытка чувств. – Вот вам телефон нашего Игоря Георгиевича, он полностью в курсе дела и готов сей же час предоставить вам всю исчерпывающую информацию…

Фуфлачев и в самом деле такой информацией обладал. Журналиста он встретил как родного.

– Юрий Петрович? Ну, как же, знаю, читаю… А иногда даже и перечитываю. Да вы садитесь, не стесняйтесь. Прекрасное у вас перо! – ворковал Фуфлачев, наливая журналисту кофе. – Так вы ко мне насчет Холма? Всегда к вашим услугам. И что вас конкретно интересует?