Светорожденные. Предвестники бури - Рутен Колленс

– Чудеса! – прошептала девочка, вгрызаясь взглядом в колдовское сияние.

– Iepint,19 – приказала незнакомка. Ольна в недоумении пожала плечами. Девушка несколько раз прикоснулась к губам.

– Я поняла! Ты хочешь, чтобы я выпила это!

Ведьма кивнула.

– Но не хочешь ли ты отравить меня? – недоверчиво спросила девочка, выхватывая флакон из рук. Нахмурив брови и прикусив верхнюю губу, ведьма сделала вид полного безразличия.

– Терять нечего, – подумала Ольна, взбалтывая желтую жидкость. – Сейчас любая смерть, кроме как от голода, кажется мне сладкой.

Открыв хрустальную крышечку, она одним глотком осушила флакон. Ведьма протянула ко лбу девочки три пальца. Ольна, хоть и была напугана, не пошевелилась и не сдвинулась с места.

– Imirpint vor radir muzarir Ogeobynyarovogir, vor ianzopint erir yaomir vor avolsir yaomir. Ovolsir eomir okpeny, vor onaledsint – okperkny…20

К огромному удивлению Ольны, с каждым новым сказанным ведьмой словом, она начинала понимать ее, понимать просто так, не вдаваясь в смысл сказанного, не разбирая интонацию и не заучивая сложные обороты.

– …от начала дня и во веки веков!

Ольна замерла в недоумении.

– Ты понимаешь меня? – спросила девушка сладким голосом. Девочка попыталась что-то ответить, но язык намертво прилип и отказывался слушаться. – Я схожу с ума от того, что творит этот сатаил, – продолжала она, осматривая Ольну с ног до головы. – Ребенок! Ты же еще совсем ребенок! Сколько тебе? Восемь? Девять? Как можно держать здесь детей?! До чего должна очерстветь его душа, дабы дойти до такого? Хотя, о чем я молвлю? Уж ныне не тайна, что души младенческие он уплетает на завтрак.

Ольна продолжала молчать, выпучив глаза.

– Отчего ты молчишь? Снадобье не сработало иль не умеешь? Ты, что, боишься меня? – ведьма засмеялась и девочка, наконец, пришла в себя.

– Ты! Ты! Ты умеешь говорить на моем языке?

– Нет. Это ты, отныне, умеешь говорить на моем языке, – ответила девушка. – Ты обрела разум Говорящего. Даровано тебе пять дней на то, чтобы говорить.

– Невероятно, – вымолвила Ольна, – как все это невероятно!

Сознание мало-помалу начинало возвращаться к ней.

– Кто ты, загадочная незнакомка? Ты ведьма? – уже не так смело спросила она.

– Что?! И не стыдно ль тебе, называть меня ведьмой!? – вспыхнула девушка. – Я не ведьма, и уж тем более не чародейка, и не одна из тех марунов, что заперты здесь. Все они – слабее меня и мне подобных.

– Прости, – виновато прожевала Ольна. – Я просто думала, что это синонимы…

– Я тебя не понимаю! – отмахнулась незнакомка. – Оставь земные словечки Земле. Чем меньше ты их будешь применять в речи, тем реже тебя будут сажать в темницы.

– Я попытаюсь, – хлюпнула малютка.

Девушка гордо выпрямилась и скрестила руки.

– Я Элин – волшебница восточных земель и, быть может, всей Дакоты, – представилась она, прищурилась и добавила. – Не ведаю, из каких соображений тебя держат здесь. Как мне известно, всех марунских детей алакс уничтожает сразу, оставляет только сильных мальчиков, которых затем отсылают на войну. Ты девочка. Я не чувствую в тебе силы. Ты не марун. Но если ты не марун, а сатаил иль нечисть, принявшая образ человека, знай: всякая, даже мелкотравчатая угроза в мою сторону и тебя будут собирать по всему Эйлису, ясно?

Ольна в страхе кивнула головой, понимая лишь меньшую часть из всего сказанного. Единственное, что она уяснила наверняка, было то, что перед ней не простая рабыня. «Элин – волшебница каких-то там земель, – повторила девочка у себя в голове. – Элин. Имя то какое странное! Ни Элина, ни Элен, ни Эва, в конце концов!».

– Прости, если я заставила тебя волноваться, – пропищала маленькая пленница. – Я не знаю ни кто такие «сатаилы», ни кто такие «маруны». Я самая обычная девочка с Земли, Земля то тебе знакома. Я Оленфиада. Для друзей – Ольна, просто Ольна. Заперли меня здесь без суда и следствия, понимаешь? Я никому и никогда не причиняла вреда. Я ни в чем не виновата, ну, быть может, лишь в том, что родилась. Ты можешь меня не боятся.

– Боятся?! – Элин засмеялась и ее смех был схож на звон рождественских колокольчиков. – Я ничего не боюсь.

Ее хрустальные глаза посмотрели в никуда, и Ольна поняла, что незнакомка клевещет, но ни ей, а самой себе. С самого начала девочка приметила эту особенность Элин – видеть пустоту. Если случалась так, что они обе сталкивались взглядами, то маленькая пленница не чувствовала ее глаз на себе, будто бы она глядела сквозь нее.

– Запомни это, кроха, – продолжила она усталым голосом, возвращаясь в реальность. – Мне придется просидеть с тобой до темноты, посему не мешай, ничего не проси, не рыдай и не кричи. Каждая туна, потраченная в здешних местах, стоит кому-нибудь жизни.

Ольна снова кивнула.

– Посмотрим! – Элин встала и обошла темницу, осмотрев каждый уголок, каждую трещину меж камнями. Пауки фыркая заползали глубже в свой темный мир. «Кажется для них она страшнее всякого огня» – заметила девочка, провожая взглядом пятерых клыкастых паучков, пробежавших мимо и прячущихся в узких щелях. Задержавшись на мгновение у миниатюрного окошка, волшебница прикоснулась к кровавым следам чьих-то пальцев, и они испарились, превращаясь в порхающих серых мотыльков. Увидев чудеса магии, Ольна чуть было не прокусила язык от восторга.

– Стало быть, – начала волшебница, говоря сама с собой, – здесь он держит всех марунов, всех несчастных марунов! Могу поспорить, что выбраться из сего измерения можно, да только, кожура златоцвета, эти стены не так уж легко будет сокрушить! Знаю, многие пытались. Великие маги, способные повернуть время вспять, пытались разрушить ее, разрушить Аладеф, но она победила, поглотив их. И с каждым таким поверженным магом она становилась сильнее, и он, алакс, становился сильнее.

«О чем она говорит? – спросила себя Ольна, насчитав не меньше четырех незнакомых слов. – Я не понимаю. Кажется, чудное снадобье подействовало не полностью».

– Так значит мы в волшебном мире, – констатировала девочка. – Я так и знала! К счастью, в детстве, я много читала о таких. Здесь есть магия, чудеса, волшебные замки, драконы, феи и огры.

Элин громко цыкнула.

– Разве ты не обещала мне не мешать?

– А разве я мешаю? – удивилась Ольна. – Разве что-то интересное и невероятное может кому-то мешать?

Волшебница перешагнула с ноги на ногу, посмотрела на девочку, которая, казалось, вот-вот была готова взорваться от переполняемого в ней восхищения, и не смогла найти слов, чтобы возразить. Улыбнулась, обнажив белоснежные зубы.

– То сияние, – вдруг вспомнила малютка, – что вырвалось из тебя, чем оно было? Мне показалось, или оно действительно причиняло тебе ужасную боль?

Пленница была загадочна, продолжала смотреть сквозь, будто бы видела за спиной малютки своего давнего друга.

– То, что ты называешь сиянием, именуется «делисом». Так названо оно в честь ордена борцов с нежитью, кои и по сей день бродят на просторах Руны, – ответила она, немного удивленная внимательностью девочки. – Первые из них, оставили для нас силы, что и по ныне защищают мидгарды от магии. Жаль, что некоторые используют их в своих корыстных целях.

– Что за силы?

– Знания, разумеется, – Элин резко развернулась, при этом сделав причудливый реверанс. Ольна заметила, что там, где она ступала, взрастал зеленый мох. – Благодаря им многие травники и колдуны познали тайны мира. Делис – одна из них. То, что ты видела, было ничем иным, как сильной магией, способной впитывать в себя все другие чудесные способности марунов, обращая их в ануранов, то есть в тех, кто не питается волшебством. Делис, обращенный в запретную сыворотку, колют прямо в сердце, отбирая у таких, как я, самое ценное.

– Волшебные силы, – завершила за нее Ольна.

– Верно, – кивнула волшебница. – Только вот со мной они, кажется, прогадали. Скудоумные прислужники Хедрика полагают, что делисом могут смирить мои силы, запереть их в клетке! Не тут-то было! Я есть истинная магия, ни что не может меня сокрушить.

В глазах волшебницы продолжала стоять стена из недоверия к самой себе. Последние слова прозвучали чересчур уж напыщенно. Ольне на мгновение показалось, что Элин не прочь покрасоваться перед другими, особенно перед такими маленькими и наивными девочками, как она.

– Ясно, – промолвила Ольна, завороженно. «Ясно, что ничего не ясно» – подметила в голове. – Ты пришла спасти меня?

– Что? – волшебница обернулась и в недоумении посмотрела на Ольну. Ольна прикусила язык, чувствуя, что было бы лучше, если бы она не задавала никаких вопросов вообще. – Так, давай сделаем следующее, кроха, – змеиной усмешкой Элин заставила девочку вжаться в угол.