Брат лучшей подруги - Джосс Вуд

Роуэн никогда не хотелось прижиматься – прижиматься? – к чьим-то губам, а теперь, вопреки законам Вселенной, не терпелось познать вкус Себа. Собранная, спокойная, мудрая, она не могла поверить в то, что будет вести себя как возбужденный подросток, готовый вот-вот свалиться к его ногам влажной, стонущей, глупой кучей, захлебывающейся слюной.

Это унизительно. Нет, правда!

Откинув прядку с лица, она надула щеки. Зазвонил мобильный, она от радости едва не подпрыгнула.

– Ро? Милая? – Голос лучшей подруги донесся сквозь многокилометровые помехи.

– Почему ты не в Кейптауне, когда так нужна мне? В кои-то веки я вернулась, а тебя нет, Калли!

– Извини, дорогая. Меня задержало обстоятельство ростом метр восемьдесят пять с проникновенными зелеными глазами. А еще мне нужно встретиться в Лос-Анджелесе с дизайнером, но он может только на следующей неделе. Или через неделю.

– Так себе предлог.

– А ты почему вернулась и как?

– Долгая история.

Роуэн вкратце пересказала события последних дней и отказалась от денег, когда Калли предложила в долг. Вздохнула в трубку.

– Что-то еще не так, – уверенно заявила Калли. – Давай рассказывай.

– Не понимаю, о чем ты.

– За последние пятнадцать минут ты, кажется, упомянула имя Себа всего однажды. Будь все в порядке, ты оскорбила бы его уже раз десять к этому времени. В чем дело?

Так бывает, когда знаешь кого-то всю жизнь. Ничего утаить нельзя.

– Не уверена, что тебе надо это знать.

– Я всегда все хочу знать. Рассказывай.

– Кажется, я вдруг воспылала страстью к брату моей лучшей подруги.

Когда Калли отсмеялась, Роуэн поднесла мобильный к уху.

– Святые пирожки с рыбой! Милая, ты вляпываешься всегда наверняка.

Роуэн удивилась. Столь мягкие выражения несвойственны Калли.

– Святые пирожки с рыбой? Вляпаться?

– Мое нынешнее увлечение чуть не хватил сердечный приступ, когда я ругнулась. Он немного консервативен. Так что слежу за своим лексиконом.

Роуэн рассмеялась, понимая, что это продлится до тех пор, пока Калли не сядет на самолет до дома.

– Ладно, расскажи, что ты там хочешь сделать с моим братом?

Роуэн поморщилась. Фу! Но, зная, что Калли не сменит тему, пока чего-нибудь не вытянет, обдумала ответ.

– Я никогда ни на кого так не реагировала! Никогда! Прямо хочется от него кусок откусить!

Роуэн не была монашкой, хотя последние годы секс был случайным, беспорядочным, нерегулярным. Но он был. Пара связей на одну ночь, несколько отношений длиной в сезон и одни длиной в год.

– Пора бы уж встретить кого-нибудь, кто сведет тебя с ума. Но из-за Себа хочется намочить трусики от смеха.

– Рада, что тебе все это кажется забавным. Мне нет. Не представляю, что с этим делать. – Роуэн прислонилась к прилавку с оранжевым бататом. – Ладно, расскажи о своем увлечении. – Она решила сунуть голову в песок.

– Соблазнительный, консервативный, милый. А чего это ты сменила тему, не хочешь разбираться со своей сексуальностью?

– Пока, Калли. Люблю тебя!

– Избегать проблемы – значит не решить ее.

– Скучаю по тебе! Постарайся скорее вернуться домой, ты мне нужна! – Роуэн закончила разговор.

Разочарованно повела плечами, думая о своей «сексуальности». Секс всегда был просто чем-то милым и приятным. И несложным. Дарил удовольствие. Но она вполне без него обходилась, если было нужно. Точно так же, как могла бы обойтись без постоянного мужчины и постоянного места жительства. Она никогда никому не отдавала сердце, не могла, потому что до сих пор смотрела на мужчин и пыталась понять, можно ли им доверять. Не нужен ей секс и однозначно не нужна любовь.

Она прекрасно обходилась без нее все эти годы и, скорее всего, не знала бы, что с ней делать, если бы обрела. Но ведь это нормально – желать любви иногда? Это означает, что она человек, так ведь? В любом случае от уважения она бы не отказалась.

Она любила Джо. Безумно, глубоко, до умопомрачения. Так любить можно, когда тебе восемнадцать и все вокруг черно-белое. Ее женская часть, загадочная и мудрая, знала: Джо заставит ее повзрослеть, изменит до невозможности, повлияет на судьбу. Но Роуэн и подумать не могла, что из-за любви жизнь пойдет по такому пути.

Объявление в супермаркете отвлекло от воспоминаний, она поняла, что стоит в магазине и смотрит на идеально разложенные фрукты и овощи.

Яблоки, красные, как отравленный плод в сказке о Белоснежке. Ядрено-оранжевая морковь, фиолетовые баклажаны, шесть сортов салата, травы, батат. И ни одного человека. В девять утра супермаркет пустует.

Роуэн огляделась. Где крики продавцов-тамилов? Где запах лемонграсса и горячего масла? Такое изобилие, такое разнообразие, и ни одного человека! Так много искусственных красок, громкая музыка по радио, даже ушам больно, и ни одного человека! Где все?

Как вышло, что при огромном выборе выбирать некому?

Хотелось оказаться на рынке в Ханое, в очереди желающих прикоснуться к Будде в Пхукете, в переполненном поезде, идущем на Гоа.

Не хотелось находиться в городе, с которым связано так много плохих воспоминаний. Не хотелось разбираться с Себом, из-за которого кипела кровь, становилось жарко и некомфортно. Не хотелось разбираться с родителями и вспоминать прошлое.

Она мечтала вернуться на шумные улицы, тропы инков в Перу, в небольшую деревушку лесорубов на Юконе. Мечтала вновь оказаться предоставленной самой себе, заводить ничего не значащие отношения. Она жаждала вернуть себе свободу, независимость, одиночество.

Роуэн вышла из магазина с пустыми руками.

«И деньги в банке».

Деньги. Черт. Она заключила сделку с дьяволом, и в нее входила покупка продуктов. Роуэн вернулась в магазин.

Проклятье!

Потратив значительное количество денег, она направилась к побережью по основной дороге, которая вела к пляжам. Скрытые солнечными очками глаза расширились при виде изменений. Ее любимый пляж на месте (куда бы ему деться?), зато здания на противоположной стороне улицы превратились в роскошные бутики и магазины подарков, рестораны и кафе.

Роуэн направилась к одному из баров-ресторанов, приземлилась за маленький столик у окна, заказала эспрессо и кусочек чизкейка и молча сказала себе, что прибавит это к той сумме, которую уже должна Себу.

День стоял просто восхитительный. Вдали виднелась зелено-сине-фиолетовая Столовая гора, естественный символ невероятно красивого города. Голубой с зеленым океан был спокоен, солнце отражалось в белом песке.

Роуэн посмотрела на официантку и указала на табличку «Требуется помощь» на двери:

– Смотрю, вам нужна еще одна официантка?

– Вообще-то бармен.

Даже лучше! Роуэн ненавидела работать официанткой.