Совок 7 (СИ) - Агарев Вадим

Далее пошли вопросы более интимного свойства и на все я получил исчерпывающие ответы. Поинтересовавшись на всякий случай, принимала ли Зинаида душ после контакта с налётчиком, я получил утвердительный ответ. Теперь я уже со спокойной душой и чистой совестью отказался от намерения посылать её на «вертолёт» к эксперту, чтобы на всякий случай изъять из недр её души биологический материал злодея. Но, стало быть, не судьба сегодня лишний раз слазить Зинаиде на гинекологическое кресло. От сердца отлегло. Как бы я потом объяснял данное следственное действие и как бы привязывал его к уголовному делу о хулиганстве⁈ Н-да…

А лишними бы образцы бандитских выделений, как я предполагал, не были бы. После сообщенных мне Зиной индивидуальных отличий у похотливого мерзавца, шансы найти его существенно возросли.

Выписав супругам повестки на весь день, я велел им ждать в коридоре, а сам пошел к Захарченко, предупредив дежурного, где буду.

В приемной мне долго маяться не пришлось. Когда секретарша запустила меня в кабинет, там, кроме капитана я увидел начальника уголовного розыска Тютюнника.

— Что скажешь? — под любопытным взглядом начальника «угла» нетерпеливо спросил Захарченко.

— Возбужусь по «бакланке», товарищ капитан, — успокоил я его, — Толкуновы дали показания и там кроме двести шестой ничего не усматривается.

Зам по опер повеселел лицом и прошел за свой стол.

— Но тут такое дело… — замялся я, — Злодея того можно найти. Приметный он оказался!

— Продолжай, Корнеев! — еще больше оживился будущий майор.

— Две «шпалы» у него и слово «Клён» на левой кисти набито, — пояснил я, — По опыту своему могу предположить, что он на малолетке отбывал. На взросляке «Клён» уже редко набивают. Там дешевый понт не в цене, там авторитет по-другому зарабатывают.

— Это ты сейчас про какие шпалы, Корнеев упомянул? — усмехнувшись, встрял в разговор Тютюнник.

— Про те самые, которые сидельцы в елду себе вставляют, чтобы потом на женщин незабываемое впечатление производить, — не оборачиваясь, ответил я.

— Так ты, что, Корнеев, предлагаешь всем отбывавшим срок, штаны спускать и мудя их проверять на наличие инородных предметов⁈

— Не всем. Только тем, кто по возрасту подходит и кто через малолетку прошел! — теперь я, тем более, не захотел поворачиваться к начальнику угро. — И еще тем, кто живёт неподалёку от места преступления. В пятом часу утра мало кто вдали от лежбища шарахается. И да, я бы еще служивших в стройбате со счетов не сбрасывал. У них тоже принято «шары» со «шпалами» себе в свистки загонять. И прошедших через малолетку среди них тоже, кстати, хватает.

— Ты подожди! — прикрикнул Захарченко на своего подчинённого, — Продолжай, Сергей!

— Да я вроде бы всё уже сказал, Виталий Николаевич, — пожал я плечами, — Если принятыми мерами розыска злодей будет установлен, то гражданка Толкунова сразу же вспомнит об изнасиловании и тогда появится сто семнадцатая статья. По вновь открывшимся обстоятельствам. Надо только сейчас озаботиться её закреплением и предупредить потерпевшую, чтобы она постельное бельё прибрала и не стирала его пока. А потом изъять его, когда понадобится. И пальцы злодея надо снять. Думаю, что он их там много где по квартире оставил. Пока на балкон залазил, пока с гражданкой Толкуновой не торопясь в охотку тешился, ну и пока трапезничал.

— Так бери своего друга Гриненко и эксперта до полного комплекта, и езжай на место! — буркнул Тютюнник раздраженно. — Ты же сегодня сутки дежуришь, так что дерзай!

— Я-то дерзну! — вновь игнорируя районного главсыскаря, продолжал я разговор с Захарченко, — Но было бы лучше, чтобы у Толкуновых на квартире криминалист не спеша и обстоятельно поработал! Чтобы его не дергали. И расположенные рядом дворы надо отработать на предмет засветов злодея. Глядишь, кто-то опознает его по приметам. Да и потерпевшим надо все фотоальбомы ранее судимых и подучетников без суеты показать.

— Виталий Николаевич, не получится у нас с Гриненко такой объем работы провернуть в дежурные сутки! Нас сейчас дёргать на выезды начнут! Сами знаете, время урожайное наступает!

— Дело говоришь, Корнеев! — подумав, согласился зам по опер, — Где этот философ со своей дюймовочкой?

— Под дверями у меня стоят. Я им на весь сегодняшний день повестки выписал!

— Слышал, капитан? — повернулся Захарченко к Тютюннику, — Одного опера садишь с терпилами альбомы листать, а двоих, нет, троих! Троих посылаешь ноги бить по близлежащим дворам! И только не надо мне плакаться, что людей у тебя нет! — пресёк будущий майор попытавшегося возразить начальника уголовки.

— Ты иди, Корнеев, дежурь! — насколько смог, доброжелательно улыбнулся мне приближенный зам начальника РОВД.

Выйдя из приёмной, я отправился в дежурную часть. Обычно в это время уже страда. А сегодня только Толкуновы и пока всё. А это противоречило моим замыслам и планам. Мне бы сейчас лучше быть где-то на выезде. И совсем было бы хорошо, если это «где-то» будет в районе улицы Северной. Или хотя бы не слишком от неё далеко.

— Какой ты молодец, Серёжа-джан! — выходя из телетайпной с оторванной от барабана бумажной портянкой, воскликнул дежурный Аскер, — Сам пришел!

Я демонстративно сел на тоже дежурный, как и сам Аскер, топчан. Показывая тем самым, что вот прямо в сию секунду никуда не побегу. Даже, если за ближайшим углом грабят сберкассу. Очень хотелось просто посидеть. Если философ меня повеселил, то умник-Тютюнник нервы мне всё же потрепал.

Старлей, как человек восточного склада, понял моё настроение и давить на меня не стал. Он вернулся в закуток телетайпной и принес оттуда два кувшинообразных стеклянных стаканчика. А из сейфа достал кулёк с сушеным инжиром.

— Садись дорогой, чаю выпьем! — он расстелил между нами сложенную вполовину «Комсомольскую правду» и налил ароматного напитка.

— Индийский? — чтобы как-то снивелировать свой афронт, спросил я.

— Обижаешь! — делано возмутился Аскер, — Азербайджанский! Родственники прислали!

Попробовав напиток, я засомневался, что чай не индийский, вспомнив пачки азербайджанских чайных фабрик. Наполненных преимущественно безвкусными опилками.

— Куда ехать? — спросил я, с величайшим удовольствием отхлебнув еще раз.

— Кража из женской раздевалки на фабрике-кухне, — спокойно сообщил старлей, — На Юбилейной. Двенадцать рублей, маникюрный набор и проездной. Пока вроде бы всё, а там, на месте уточнишь! Прошло через УВД, так что надо бы поторопиться! — без эмоций добавил мудрый Аскер и я поднялся.

— Группу известил? — чтобы что-то сказать, задал я вопрос.

— Конечно, дорогой! В машине тебя ждут!

Мне стало стыдно за свой каприз и, поставив недопитый чай на газету, я стремительно вышел из дежурки за папкой в кабинет.

Кражу личного имущества у гражданки Кузенковой, работающей в овощном цеху Фабрики-кухни, я отработал. Хоть и по шаблону, но добросовестно. Эксперт-криминалист колдовал над шкафчиком, то и дело, что-то доставая из своего чемоданчика. Опер Гриненко тиранил всех, кого счел потенциально причастными к краже или возможными её свидетелями.

Когда все постановления и протоколы были вынесены и составлены, следственно-оперативная группа потянулась на выход. Уаз-канарейка, на котором мы приехали, стоял напротив проходной. Телефон-автомат мне искать не пришлось. Он висел на стене по внешнюю сторону от вертушек, через которые время от времени туда-сюда сновали работницы.

В левом кармане тихо позвякивали при ходьбе заранее приготовленные несколько двушек. Одну из них я и приспособил в прорезь прибора.

— Пора! — произнёс я всего одно слово на солидное вовино «Милиция! Нагаев слушает!».

Теперь надо ждать. Минут через двадцать нам передадут по рации сообщение о разбитом окне в доме за номером сорок четыре. По улице Северной. И еще, то ли о взрывах хлопушек, то ли о стрельбе всё по тому же адресу. И мы, всей нашей группой будем обязаны ехать туда. Потому что мы будем там рядом и я сам об этом доложу по рации дежурному. Не сейчас, когда группа отработала и освободилась, а через пятнадцать минут. Если за эти пятнадцать минут еще чего-нибудь не случится и нас не пнут в сторону того случая. Тогда на Северную Аскер пошлет уже экипаж ОВО или ГАИ. И это не есть хорошо.