Совок 7 (СИ) - Агарев Вадим

— Я просто лично от себя прошу, сделай так, чтобы сто семнадцатой не было! Договорись с терпилами! Я знаю, Корнеев, что, если ты захочешь, то у тебя получится! Обязан буду я тебе, Сергей! Лично обязан!

Дальше измываться над капитаном было просто непродуктивно и даже опасно. Особенно, с учетом того, что он просёк мой стёб относительно идеологической святыни. Со святыней-то, хер с ней, а вот глумления над собой этот оперативный волк, точно, не простит.

— Хорошо, Виталий, Николаевич, я попробую! — перестал я изображать второгодника из школы для умственно отсталых, — Но только совсем в ноль затоптать не получится. Этот Толкунов потом всё равно обязательно закапризничает, взбрыкнёт и попрётся жаловаться. Он, паскуда, в каком-то институте философию преподаёт. Страшный экземпляр! Сто за сто, не удержится у него вода в жопе и он на нас жаловаться будет! А тогда уже, не только вы своего не получите, но и я загремлю в Тагил за укрывательство. Сами знаете, какие веяния нынче в прокуратуре преобладают!

— Что предлагаешь, лейтенант? — продолжая хмуриться, немного оживился капитан, страстно желающий стать майором.

— Предлагаю возбудить дело не по износу, а по краже, например. Что-нибудь у Толкуновых из квартиры, да когда-нибудь, но пропадало! И бог с ним, что не сегодня! А еще лучше, возбудиться по «хулиганке»! Насильник глаз супругу подбил? — задал я риторический вопрос и тут же сам на него ответил, — Подбил! Вот она и двести шестая УК! Да, это понятно, что она тоже, скорее всего, повиснет «баранкой», но всё равно это не изнасилование! Сколько их, этих «хулиганок»! Одной больше, одной меньше!

— Валяй, Корнеев! И ты, пожалуйста, повежливее с ними! Особенно, с этим философом, — капитан еще немного потоптался и, зачем-то пожав мне руку, отомкнул дверь, и вышел.

Я запустил Толкуновых и достал из стола нужные бланки. Теперь уже рассаживать их по разным углам смысла не было никакого. Для выполнения поставленной задачи это даже было вредным.

Теперь я уже расспрашивал под запись Зинаиду Михайловну. Женщину, надо сказать, приятную во всех отношениях. Зинаида удалась по всем статьям. Хороша она была и фигурой, и ликом. Чего-чего, но непонимания того, что подлец и подонок ею соблазнился обоснованно, у меня не было. Особенно после того, как Зина простодушно поведала, что спит она без ничего. В том смысле, что без лишних тряпочек. Потому что ей всегда жарко. Горячая женщина! Она вообще, много чего рассказала о сегодняшнем происшествии. Дмитрий Яковлевич досадливо морщился, недовольно гримасничал и даже пару раз пытался помешать супруге быть откровенной со следствием. Но я его быстро окоротил, пригрозив привлечь к уголовной ответственности за воспрепятствование следствию. К моему удивлению, философ в реальность моих угроз легко поверил, сразу притих и одёргивать супружницу более не пытался.

Со слов сексуально ограбленной гражданки Толкуновой, пока еще неизвестный следствию мерзавец, надругался над ней дважды. Первый раз, подбив глаз Дмитрию Яковлевичу и прямо в присутствии последнего. А второй насильственный акт был совершен, когда он, угрожая физической расправой, отправил побитого историка на кухню жарить себе яичницу.

— Гражданин Толкунов, скажите, а почему вы, находясь на кухне, не вооружились колюще-режущими предметами и не предприняли мер самообороны? — совершенно искренне удивился я.

— Зинаида Михайловна, на вашей кухне есть ножи, вилки? Топор какой-то, наконец? — задал я вопрос кустодиевского формата женщине.

— Есть. Ножи и вилки есть, — спокойно ответила жертва сексуального пиратства, — Топора нет, есть молоток для отбивных! — вспомнила она, улыбнувшись.

— Ответьте мне, Дмитрий Яковлевич, почему вы, имея возможность оказать помощь своей жене, не воспользовались предметами, которые вполне возможно было применить в качестве оружия? В том числе и оружие ударно-раздробляющего действия — молоток для отбивных? Вы отдаёте себе отчет, что вы своим бездействием совершили преступление, не оказав помощь гражданке Толкуновой?

— Что вы такое говорите, товарищ следователь! — проглатывая слова и покрываясь пятнами, заблеял исторический философ, — Я был оглушен и действовал практически в беспамятстве! Этот бандит своим нечеловеческим ударом чуть было меня не убил!

— Ну не знаю, не знаю! — с сомнением покачал я головой, — В любом случае, пусть теперь это решает прокурор! Неоказание помощи лицу, находящемуся в опасности, это серьезное преступление, гражданин Толкунов! Вы член партии? — посмотрел я на него со всей комсомольской строгостью, на которую только был способен.

— Разумеется! — голос члена сорвался и он, сам не желая того, перешел с солидного лекторского баритона на фальцет, — Но при чем тут это? К чему вы клоните? — философ с откровенной ненавистью сверлил меня подбитым глазом. И не подбитым тоже.

— Я клоню к тому, что надо будет запросить вашу партийную организацию, — бескомпромиссно пояснил я, — Чтобы ваши товарищи дали принципиальную партийную оценку вашему же преступному бездействию! В результате и благодаря которому было совершено тяжкое преступление. А именно, изнасилование вашей жены. С учетом того, что в то самое время, когда злодей подвергал вашу супругу сексуальному насилию, вы готовили ему завтрак, ваши действия могут быть расценены, как циничное пособничество ему! В надругательстве над вашей супругой!

Видя, что философ Толкунов загружен достаточно и вот-вот уже поплывёт, я переключился на его вторую половину. Которая с живым интересом слушала мои порицания в адрес её мужа.

— Зинаида Михайловна, голубушка, как вы себя чувствуете? — с мягкой улыбкой обратился я несчастной, но абсолютно спокойной женщине.

— Хорошо, — так же мягко ответила она, неопределённо пожав плечами, — Вы не хотите искать того человека? — не меняя голоса, спросила она меня.

От неожиданности я чуть было не растерялся. Но вовремя взял себя в руки. Не так уж и проста оказалась гражданка Толкунова.

— Искать мы его будем! И я не исключаю того, что даже найдем, — не стал я заниматься шапкозакидательством, — Но лучше будет, если искать мы его будем за нанесение вашему супругу телесных повреждений. Тогда сохранится ваша репутация, уважаемая Зинаида Михайловна! При вашей, не побоюсь сказать, ослепительной внешности и без того завистниц у вас, я уверен, не счесть, а если еще все эти пикантные детали вылезут наружу… На вас смотреть и молиться хочется, а тут вдруг вся эта грязь! Сами то, что вы думаете по этому поводу?

— Думаю, что вы правы! — мило улыбнулась мне Толкунова, — И еще думаю, что вы далеко пойдёте!

Глава 7

— Пойду, конечно, если милиция не остановит… — сам того не желая, скаламбурил я, но, к счастью, не очень громко. — Ну так что? — оглядел я уже обоих Толкуновых, — За что будем привлекать пока еще неизвестного подлеца-подонка? За изнасилование или за злостное хулиганство?

— За хулиганство!! — хором ответила одна сатана, которая муж и жена Толкуновы.

— Тогда чего сидим? — недоумённо сделал я брови домиком, — Быстро пишите заявление и наш милицейский гарнизон города, встав на дыбы, начнёт незамедлительно принимать меры к розыску преступника!

Я указал Дмитрию Яковлевичу на стул с торца своего стола и придвинул к нему лист бумаги. А его дражайшую и благоверную супругу вежливо выставил из кабинета в коридор.

В этот момент, в дверях появился Нагаев. Я молча встал и, подойдя к нему, передал ключи от машины и документы на неё. Удачно получилось, что я не на выезде, пришлось бы привлекать Зуеву в качестве передаста. Вова кивнул мне и молча удалился.

Надиктовав Толкунову текст его заявления о совершенном в отношении него преступления, я, не теряя времени, подробно допросил его, не проставляя в протоколе времени допроса. Чтобы потом без спешки синхронизировать временные данные с постановлениями о возбуждении уголовного дела и признании его потерпевшим.

После того, как оформил теоретику марксизма направление на судмедэкспертизу, я произвел рокировку супругов и рядом со мной, вместо жирного философа оказалась красавица Зинаида. Её я допрашивал немного дольше. И не только потому, что она была гораздо привлекательнее своего одноглазого мужа. Мне хотелось доподлинно выяснить, была ли ранее знакома Зинаида с подлецом-подонком прежде, чем он перешагнул порог их балкона сегодняшним утром. На прямые и вскользь задаваемые мной вопросы, мадам Толкунова спокойно и однозначно отвечала, что подлец в её жизни случился только сегодня и ранее она его не встречала.