Царство селевкидов. Величайшее наследие Александра Македонского - Эдвин Бивен

Кончина Пердикки оставила его партию, роялистскую, которая выступала за то, чтобы империя оставалась единым целым под центральной властью царского дома, очевидно, обреченной на гибель. Эвмен, который в любом случае был единственным выжившим ее защитником, остался изолированным в Малой Азии. И в следующем году после договора в Трипарадисе Антигон с величайшим успехом провел войну с Эвменом и запер его в каппадокийской крепости Нора (320 до н. э.). Затем неожиданно перспективы роялистской партии улучшились. В 319 г. до н. э. скончался регент Антипатр. Он завещал свою великую должность вождю по имени Полиперхонт. Именно эта передача высшей власти возродила роялистское дело: во-первых, Антигон теперь повел настолько мастерскую и независимую политику в Малой Азии, что многие, кто поддерживал его из-за страха перед Пердиккой, стали не меньше бояться Антигона. Например, Арридей, сатрап Геллеспонтской Фригии, и Клит, сатрап Лидии, скоро стали его врагами и тем самым – союзниками Эвмена и роялистами. Во-вторых, сын Антипатра, Кассандр, должен был занять место своего отца и ожесточенно противостоял новому регенту. Он объединился с Антигоном. Вследствие этого Полиперхонт был вынужден заключить союз с царицей-матерью Олимпиадой, чью власть поддерживали роялисты. Роялисты уже не были преследуемыми изгнанниками: на их стороне был регент империи.

Результат этих перемен вскоре увидели в Малой Азии. Осада Норы была снята; Эвмен снова был признан высшей властью в Македонии главнокомандующим Азией, и избранный корпус македонских ветеранов, «серебряные щиты», которым командовали Антигон и Тевтам, поступил под его командование. Он также по царскому указу захватил сокровища, которые были перевезены из Суз в Киинды в Киликии. В 318 г. до н. э. он оказался в Финикии и готовил флот, который должен был преследовать сторонников Антигона с моря.

Однако новые надежды роялистов были разрушены неблагоприятным событием – тем, что Антигон уничтожил флот Клита в Боспоре. Это совершенно нарушило планы Эвмена и даже сделало непрочным его положение в Финикии между Антигоном и Птолемеем. Однако этот поразительный человек, которого ни одна катастрофа не могла заставить полностью исчерпать свои ресурсы, обратил свой взгляд к другой области, где он мог нанести значимый удар. Он увидел, что положение в Иране, которое было создано конфедерацией против Пифона, можно повернуть к его выгоде. Союзные сатрапы фактически отождествили свои интересы с интересами роялистской партии. Мелкие вожди знали, что потеряют гораздо меньше, если будут до какой-то степени подчинены центральной власти, чем если их зверски проглотит Антигон или Пифон. Соответственно, примерно к моменту битвы в Парфии Эвмен двинулся к востоку и пересек Евфрат – очевидно, безо всякого сопротивления. Амфимах, сатрап Месопотамии, был его союзником[37]. Зимние квартиры (318–317 до н. э.) Эвмена разместились в пределах сатрапии Селевка, в некоторых деревнях, которые именовались «деревнями карийцев» (Καρῶν κώμαι)[38]. Вот что сталось с надеждами Селевка держаться подальше от всяческих схваток!

В Вавилонии не было сил, которые Селевк осмелился бы противопоставить «серебряным щитам» под командованием Эвмена. Эвмен провел зиму в этих деревнях безо всякого беспокойства и призвал через вестников Селевка и Пифона прийти на помощь царям. Эти вожди все еще считали, что союз с Эвменом, презренным греком, невозможен, и отказались видеть в нем представителя царей. Однако послания, которые он отослал союзным сатрапам, встретили благожелательный прием. Его послание нашло объединенную армию, которая разбила Пифона, все еще нераспущенной. Эвмен решил, что окрестности Сузы станут местом, где весною он встретится со своими войсками.

Агенты Селевка и Пифона тщетно пытались зимой поколебать верность «серебряных щитов», и весной (317 до н. э.) армия Эвмена двинулась в путь. Селевк скоро узнал, что тот разбил лагерь на берегах Тигра лишь в 34 милях от Вавилона. Фактически Эвмен приблизился к Вавилону больше, чем позволяла безопасность. Он уже истощил страну между двумя реками и мог найти припасы, лишь перебравшись на восточную сторону Тигра. И здесь, столь близко к столице, Селевк вполне мог сделать переход через реку практически неосуществимым. Но Селевк, со своей стороны, совершенно не хотел, чтобы враждебная армия, к тому же включавшая в себя «серебряные щиты», находилась у него под дверью. Заблокировать продвижение армии было для него столь же опасно, как позволить ей продвигаться дальше, в Сузиану. Все было бы хорошо, если бы только он мог убедить «серебряные щиты» дезертировать, и в таком безвыходном положении он отчаянно уцепился за эту призрачную надежду. Он послал посольство на кораблях, которые Александр построил в Вавилоне как раз перед своей кончиной, чтобы они сделали эту последнюю попытку; но «серебряные щиты» остались верны Эвмену. Тогда агенты Селевка попробовали более убедительный метод принуждения. Они открыли древний канал, который уже занесло илом, и лагерь Эвмена затопило. Эвмен оказался в тяжелом положении. На следующий день его войска, значительно превосходившие посланные Селевком силы, захватили плоскодонки, в которых прибыли последние, и большей части армии удалось пересечь реку. На следующий день местный житель показал ему, как можно осушить воду, и, когда командиры Селевка увидели, что он начал это делать, они перестали оказывать какое-либо сопротивление переправе.

Селевк никогда (если картина, приведенная выше, верна) не жаждал задержать его, но альтернативой было только позволить Эвмену и сатрапам объединиться. Объединенная сила, безусловно, могла его раздавить. Чтобы встретить эту опасность, Селевк был вынужден обратиться к Антигону.

Сам Антигон уже находился в Месопотамии, преследуя Эвмена, когда его нашли вестники Селевка. Фактически он перезимовал там, надеясь, что, когда весна позволит продолжать боевые операции, он сможет встретиться с Эвменом до того, как тот объединится с сатрапами. Для этого было уже слишком поздно, и он был вынужден на некоторое время оставаться без движения в Месопотамии, набирая новых рекрутов для грядущей кампании. Летом 317 г. до н. э. он наконец прибыл в Вавилон и составил план совместных с Селевком и Пифоном операций. Каждый предоставил свои контингенты. Затем вся армия с тремя полководцами пересекла Тигр, и началась новая фаза великой войны диадохов.

В наши задачи не входит следовать за всеми их передвижениями. Сатрап Вавилонии уже на ранней стадии прекратил действовать совместно с основной армией. Первой целью Антигона стали Сузы, и до них он добрался беспрепятственно. Однако союзные сатрапы оставили там гарнизон, который должен был удерживать крепость и хранить сокровищницу. Антигон, уже принявший высшую власть, предписал Селевку присоединить сатрапию Сузиана к своей и оставил ему подразделение, чтобы подавить войска в крепости, пока он сам идет на Мидию. Ксенофил, командир гарнизона, видимо, не был настроен сопротивляться особенно ожесточенно. В любом случае мы видим, что год спустя он продолжал