31 августа - Лоранс Коссе

Можно еще бросить ее ночью в какой-нибудь глухомани. Лучше в лесу. И не забыть свинтить номерные знаки. Но Лу вспомнила, что номера, по которым устанавливают машины, выбиты на разных частях двигателя, она не знала, на каких именно.

Нет, правильно писали в детективах, самый простой и, пожалуй, единственный выход — машину утопить.

До сегодняшнего дня Лу думала, что не способна на это. Но сегодня, когда ей некуда отступать, она готова попытать счастья.

— Иду, — повторила она. — Еще две минуты.

Она попробует сегодня ночью. Надо будет выехать из Парижа, поехать вдоль Сены или Марны, найти какое-нибудь укромное место. Но остались ли еще такие места в пригородах Парижа? И если даже остались, как узнать глубину реки? Она не может рисковать, загнав машину на глубину в один метр.

Я найду, повторяла она. Я всегда нахожу. Для начала вернусь в Вирофле. Посмотрю атлас. Есть еще озера. Например, то большое озеро, где Ивон со своим братом катаются на "пятерке", в Муассон-Лабакуре.

Она сложила гладильную доску, убрала ее в шкаф и присоединилась к Анжеле и Мари-Ho на кухне, где пять килограммов каштанов противились чистке, упрямые, как настоящие маленькие корсиканцы.

Сначала надо было аккуратно снять ножом коричневую скорлупу, потом отделить от мякоти тонкую бурую кожицу, плотно обтягивающую каждую извилинку этого крохотного мозга.

Вдруг Лу подумала о мысе Канай, рядом с Касисом. Она забиралась на него раза два-три за те четыре года, что прожила на юге, у матери. Говорили, что это самый высокий мыс во Франции, четырехсотметровая скала над морем. Туда вела красивейшая дорога.

Лу вспомнила те несколько десятков метров, которые надо было пройти в сторону от дороги, как она отошла полюбоваться морем и крик матери: "Дальше не ходи, это опасно!" И правда, один неверный шаг — и рухнешь с высоты в четыреста метров. Когда она смотрела вниз на море, кружилась голова, внизу бились волны, но наверху не слышно было ни звука. Говорили, что там собирается марсельская шпана, — самое подходящее место, чтобы скинуть в море предательскую машину. Перед глазами Лу стояли эти места, и впрямь самые подходящие. Новая дорога, что ведет к вершине скалы. Заросшая травой поляна, по которой автомобиль сможет проехать сам. И море, море. Никакого пляжа внизу, никаких выступов, которые могли бы помешать падению. Отвесный утес.

— О чем ты думаешь, Лу? — спросила Анжела.

И Лу глубоко рассекла себе левый указательный палец острым ножом, который держала в другой руке.

Когда она перевязала палец, выпила глоток чудовищной инжирной настойки, улеглась на одну из банкеток и укрылась одеялом, Анжела положила ей руку на плечо и сказала:

— С тобой что-то творится последние дни.

— Да, — ответила Лу, не открывая глаз. А потом, открыв глаза, добавила: — Мне нужно немного отдохнуть. Анжела, как вам кажется, я могу взять неделю отпуска?

— Я думала об этом, — сказала Анжела. — Бери, когда хочешь.

— Можно с сегодняшнего дня? — спросила Лу.

— Никаких проблем, — уверила ее Анжела. — В ресторане все идет по накатанной. Сейчас Мари-Но и сама справится. Иди и отоспись недельку.

Вечером Ивон вернулся домой ужасно возбужденный. Шеф предложил поехать с ним на старт гонки "Уитбред" в Саутгемптон, в воскресенье.

— Куда? — переспросила Лу.

— На "Уитбред", лучшую океанскую парусную гонку, — объяснил Ивон.

Та гонка, в которой он мечтал когда-нибудь поучаствовать, знаменитая кругосветка. Участники отправляются из Саутгемптона, Мекки английского парусного спорта, — дивное место на южном побережье. Жерар дал им приглашение на лодку сопровождения, которая довольно долго будет следовать за парусниками.

Жаль было омрачать такую радость. Лу постаралась улыбнуться.

— Соблазнительно, — сказала она. — Как добраться до Саутгемптона?

— На мотоцикле, — сказал Ивон, на мгновение сжав ее в объятиях. — А через Ла-Манш на гидроглиссере, всего три-четыре часа от Парижа.

Неужели я снова стану когда-нибудь такой же цельной? — спрашивала себя Лу. Скроенной из одного куска, ясной и открытой, не похожей на ящик с двойным дном.

Ивон не заметил ее повязки на левой руке. Она ничего не сказала о неделе отпуска.

Ночью она решила, что всю пятницу посвятит исследованию берегов Сены, поедет на запад, так далеко, как это понадобится. Она просыпалась, повторяла про себя свой план, снова засыпала. Одного дня должно хватить. Она дождется ночи и избавится от "фиата". А если этот план не удастся, если она не найдет укромного места, куда можно проехать на машине, она не станет терять времени и сразу отправится на мыс Канай. Тем же вечером доедет до Касиса, по южной автостраде. К утру субботы будет на месте. И если повезет, управится затемно.

Она уже видела, как спускается пешком через густые заросли на маленький вокзал в Касисе. Садится в первый же поезд, идущий на восток. В Каннах или в Ницце она подыщет себе работу. В этих местах полно ресторанов, и итальянская граница совсем рядом.

II

Когда Ивон встал, она сделала вид, что спит. Перед уходом он подошел к ней и поцеловал в затылок.

— Хороший прогноз, — прошептал он.

— Там солнце? — спросила Лу, уткнувшись лицом в подушку.

— Я говорю про воскресенье, — сказал Ивон, — на Ла-Манше обещают ветер, будет здорово. До вечера.

Лу услышала, как хлопнула входная дверь. Она встала, поразмышляла, стоит ли убирать постель, все-таки убрала. Было полдевятого.

Вечером она не вернется в Вирофле, независимо от того, получится найти подходящее место на Сене или нет. Она вынула из тайника дорожную сумку. Погода была совсем летней. Она твердо решила уехать как можно быстрее и не оглядываться напоследок. Это только вещи, только мебель, твердила она себе всю ночь напролет и сейчас опять повторяла то же самое.

Она не стала слушать радио. Там могли прозвучать слова, которые она не в силах услышать, и, кроме того, она должна быть предельно собранной. Но она также знала, что не сможет долго выносить тишину.

Она надела одежду, висевшую на спинке стула, ту же, что была на ней вчера: серо-бежевые штаны, котоновую черную рубашку с короткими рукавами.

Одеваясь, она спрашивала себя, не опасно ли ехать туда на "фиате". Могут увидеть, как она рыщет по берегам Сены. И даже если сегодня это не будет выглядеть подозрительно, то потом, когда объявят розыск, многие вспомнят: слушай-ка, а не тот ли "фиат-уно" мы видели в пятницу, он еле полз вдоль реки?..

Я что-нибудь придумаю, сказала себе Лу. Решено. Она оставит машину в Сен-Жермен-ан-Лэ или в Пуасси, возле вокзала, на целый день. На железнодорожных вокзалах есть прокат велосипедов. Она поедет на велосипеде. Порез на пальце будет ей мешать, ну и пусть. Никто не обратит внимания на девушку с велосипедом на берегу Сены прекрасным сентябрьским днем.

Она засунула в сумку мишленовский путеводитель по пригородам Парижа, проверила, на месте ли запас наличных денег, и замерла. Она давно решила уехать, не оставив никакой записки, но сейчас, когда пора было выходить, это показалось ей неосмотрительным. Ивон может подумать, что с ней случилось какое-то несчастье, начать ее искать. Это уж явно лишнее, ее и так ищут.

Она взяла на кухне блокнот и ручку и присела за стол в столовой. Несколько секунд она туда-сюда раскачивалась на стуле. Сейчас не стоило быть нежной. Решившись, она быстро написала: "Не ищи меня".

Потом добавила: "Пожалуйста". Она быстро встала, вырвала страницу, положила ее на стол, на самом виду, возле блокнота.

Взяла обе свои сумки, вынула из сумочки ключи и открыла дверь на лестничную площадку.

— Луиза Леруа? — произнес из темноты мужской голос.

Зажегся свет, и Лу увидела перед собой узкое и острое — точно лезвие бритвы — лицо механика из автомастерской в Сен-Сире.

Она захлопнула за собой дверь.

— Что вам надо? — дрогнувшим голосом спросила она.

— Что мне надо? — переспросил он. — Ты не узнаешь меня?

— Я вас прекрасно узнала, — сказала она, пытаясь выгадать минуту, чтобы собраться с мыслями. — Почему вы разговариваете со мной на "ты"?

— Не обращай внимания, — ответил он, — я со всеми так разговариваю. Что мне надо… Ты не догадываешься?

— Не имею ни малейшего представления, — сказала она. — Дайте мне пройти, я тороплюсь на работу.

Механик показал взглядом на дорожную сумку в руке Лу.

— Заметно, — проговорил он, — торопишься смыться? Я тоже должен был быть на работе. Но иногда что-то нарушает наши планы. Такое случается.

Лу развернулась и начала трезвонить в дверь.

— Я позову мужа, — пригрозила она.

Механик только усмехнулся.

— Твоего мужа нет дома, — сказал он. — Я видел, что в половине девятого он уехал, как всегда, на своей "ямахе". Впрочем, он тебе не муж. Я навел справки. Я знаю часы работы его лавки, с девяти до девятнадцати, я туда даже наведался, "Ботик", в Монруже. Давай войдем, это хорошая мысль. Надо поговорить.