31 августа - Лоранс Коссе

— Телефон 06.85.34.37.35, — продолжила она, — я пользуюсь им одна.

— Прекрасно, — сказал полицейский. Он записал только телефон. — До свидания, хорошего вам дня. — Он отодвинул свой стул. — Я все понял. Мы вам позвоним, если вашей информации дадут ход.

— Я бы удивилась, если бы этого не произошло, — заметила Лу.

— Когда дело касается полиции, не стоит ничему удивляться, — сказал полицейский. — Нужно просто довериться нам.

Лу встала. Он остался сидеть. Лу шагнула к двери, не переставая гадать, что он хотел сказать этим своим "прекрасно".

Она вышла за порог и услышала, как он расхохотался. Но не поняла ни слова из того, что он говорил. Он говорил очень быстро, захлебываясь смехом. "Пятьдесят четвертая! — восклицал он. — Пятьдесят четвертая, в одном только нашем округе! Две приходили вчера, сегодня еще одна. В любом случае об этой я не стану докладывать ребятам из розыска. Ты ее видел? Совсем чокнутая… Работает под Диану, светлые локоны, затуманенные глаза, взгляд исподлобья. Сколько их небось сидит по лечебницам, таких вот девчонок с длинной челкой, в туфлях на низком каблуке, и каждая считает себя принцессой Уэльской…"

Лу надеялась, что теперь, когда она сняла с себя этот груз, тревога наконец-то ее отпустит. Хоть пару дней она проведет спокойно и умиротворенно. Так и вышло. В первый раз она смогла съесть пиццу, стоя на тротуаре и не думая о том, как на ее плечо опускается свинцовая рука. Она зашла к бакалейщику на улице Отвиль один раз, второй, десятый, не боясь, что попадется. Она потихоньку освоилась в новом квартале, немного мужском, несмотря на многочисленные магазины женской одежды, но очень, очень симпатичном.

Из полиции ей не перезванивали.

Лу поговорила с матерью. "Ну вот, наконец-то я все же купила себе мобильный. Запиши номер. Старый можешь зачеркнуть, у меня больше нет домашнего телефона, он мне не нужен. У тебя все хорошо? На Юге хорошая погода?.. Ивон… послушай, мама, нет. Все было не так, как я хотела. Потом расскажу… Это ты так думаешь. Хватит. Хватит. Не задавай мне вопросов, когда-нибудь я тебе все расскажу, да, обещаю".

К концу октября Лу купила себе фен в "Галери Лафайет". Постоянно ходить к парикмахеру было решительно не в ее стиле. Ей нужно научиться распрямлять волосы самой. Она попробовала сразу же, как вернулась домой. С ума сойти, подумала она, сколько всяких вещей хранится в памяти, лежит мертвым грузом, но как только приходит надобность, они вспоминаются сами собой. Когда-то она читала или ей говорили, что процент раскрытых преступлений крайне мал. Кажется, два из десяти. Восемь преступлений из десяти остаются неразгаданными. Новейшие методы расследования ничего, по сути, не изменили. Наверно, Мари-Но рассказывала об этом, все объясняя и рассусоливая, между чисткой и мойкой. На месте преступления в избытке находят ресницы, волосы, частицы кожи, и современная наука позволяет установить, кому из двоих они принадлежат: жертве или убийце, составить генетическое досье преступника. Это женщина, молодая женщина, у нас есть ее ДНК.

А потом? А потом ничего, по крайней мере на сегодняшний день. До тех пор, пока не создадут полную картотеку генетических кодов всех людей, проживающих в стране, всех, кто мог бы в ней находиться в момент преступления, молодая женщина, если ей удалось скрыться незамеченной и если прежде она не попадала в полицию, может считать себя в безопасности: вероятнее всего, ее не найдут никогда.

В начале ноября толстый бумажник опустел. С легким сердцем Лу его выбросила: давно пора. Заодно выкинула и швейцарский нож. Она уже не помнила толком, почему эти две вещи для нее как-то связаны.

Телевизор она покупать не стала. Между тем выяснилось, что без чековой книжки, кредитки и удостоверения личности прекрасно можно обойтись.

По радио она теперь слушала только музыку. Порой бросала взгляд на жирные заголовки, когда ей под руку попадалась какая-нибудь газета, оставленная кем-то в ресторане или в автобусе. Так она узнала, что следователи сетуют на свою участь. От них потребовали бросить на дело Дианы максимум людей, а значит, другие дела — убийства, тяжкие преступления — не расследуются должным образом.

Одиннадцатого ноября Лу проснулась поздно. Стояла настоящая осень, зарядили дожди, ветер стучал в окна. Она решила сходить в пассаж "Бради", пополнить запас индийских пряностей.

Переходя бульвар Сен-Дени, она вдруг услышала: "Лу!" Она узнала голос и мгновенно отыскала взглядом мотоциклиста в желтом плаще, поднявшего стекло шлема.

Она хотела убежать, но не решилась. Ивон встал рядом с ней, около тротуара.

— Ты изменилась! — сказал он, не слезая с мотоцикла. — Ты болела? Я с трудом узнал тебя.

— Бывает, — сказала Лу. — Последнее время со мной тоже случается, что я ничего вокруг не узнаю. Даже странно.

Непохоже было, что он на нее обижен.

— Думаю, я должна извиниться перед тобой, — сказала Лу.

— Не хочешь выпить что-нибудь? — спросил Ивон. — У тебя есть время?

Лу поморщилась:

— Нет. Я тороплюсь.

— Может быть, вечером?

— Я бы не хотела, — сказала Лу.

Ивон спросил другим тоном:

— Ты по-прежнему работаешь у Анжелы?

— Нет, — ответила Лу, — я ушла, я…

— Ты и работу сменила? — перебил Ивон. — У тебя теперь другая жизнь!

— Так уж оно получилось, — степенно проговорила Лу, — потихоньку, шаг за шагом.

— Ну нет, все-таки быстро, — возразил Ивон.

— Ты считаешь? — спросила Лу.

Ивон нахмурил брови.

— Знаешь, — сказал он, — я тут думал о тебе, читая газеты. Ты в курсе, ну насчет этой истории с Дианой? Знаменитая машина-помеха, ехавшая на пути "мерседеса", — это белый "фиат-уно". В точности как твоя. Все владельцы "фиатов-уно" будут опрошены. Ты видела заголовок в "Либерасьон" на прошлой неделе: "Разыскивается фиат-уно"? Жди гостей. Или они уже приходили?

— Они не приходили, — сказала Лу. — Меня остановили на улице, несколько дней назад. Я была за рулем, на авеню Терн, меня попросили показать машину. Жандармы, похоже. Из местного отделения. Проверили всю машину, внутри, снаружи, это длилось не меньше пяти минут. Меня попросили заполнить бумагу, у кого я купила машину, что я делала в момент аварии. А потом отпустили. В общем-то, все правильно. Но я не очень верю, что они кого-то найдут. Сколько во Франции таких машин? Больше десяти тысяч…

— Не угадала, — поправил ее Ивон, — больше ста тысяч только в районе Парижа. Им еще искать и искать.

1

Киш лоррен — традиционный лотарингский пирог со шкварками и омлетом. (Здесь и далее — прим. перев.)

2

Маме (англ.).

3

Сеголен Руаяль — французский политический деятель, в правительстве Л.Жоспена занималась вопросами школьного образования.