Снег идет 100 лет… - Вячеслав Малежик

– Ну и что ты на это скажешь? – спросил Серега.

– Я бы с чувством глубокого удовлетворения хрюкнул… Жаль, что если ребятам расскажу, то ведь не поверят…

– А чего ты один-то пришел? Видишь, мы два прибора специально поставили для твоих друзей.

– Да как-то неудобно было…

– Знаешь, что неудобно?

– Серега, не топай.

А вечером на концерт во Дворец спорта пришла вся ростовская рок-н-ролльная братия, Анна Александровна и снова холостой Геннадий.

И я старался и сумел-таки настроить свой глаз. Шумный успех у зрителей оказал даже большее воздействие на гостей, чем сам концерт.

– Слава, – молвил Грибанов, – завтра уже у нас после концерта. Ждем-с… Только гитарку прихвати.

– А если я еще кого-нибудь из дружков прихвачу?

– Ради бога… Только рады будем.

– Что нам принести с собой?

– Только себя. А уносить? Ну, если тело не сможет само перемещаться в пространстве, у нас есть где кинуть кости.

III

Следующий вечер после концерта меня и моего товарища Витю Дегтярева из служебного входа Дворца спорта ждала черная «Волга», с обычными, не с навороченными номерами. И мы под ироничные взгляды наших товарищей отбыли на дружеский ужин с пивом и водкой.

– Ты запоминай дорогу ко мне домой. Если что, к нам можно без звонка, – сказал Саша.

– Я понял… Район Нахичевани и пятая линия, поворот около кафе.

– Здесь все просто, как в Нью-Йорке. Стриты и перпендикулярные им авеню.

– Ага, и за «Эмпайр стейт билдинг» сразу твое жилье.

Мы въехали во двор Сашиного дома, где он припарковал машину, и, переговариваясь довольно громко, так как возбуждение после концерта еще не прошло, зашли в подъезд и позвонили. Дверь открыла очень милая, с минимумом краски на лице молодая женщина.

– Здравствуйте, я – Марина, Сашина жена. Проходите, пожалуйста.

– Это моя вторая половина, – молвил Грибанов.

Мы вошли и начали раздеваться.

– Можно не разуваться, – сказала Марина и рванула, судя по всему, на кухню.

Она очень мило грассировала, но не так, как Ленин или Добрынин, и не так, как французы. У нее было какое-то свое шармообразующее картавливание. Я уже сказал, что звучало это очень мило и добавляло Сашиной жене очарования. Судя по всему, она нисколько этого не смущалась, а если это и было когда-то в детстве, то она одержала психологическую победу над собой.

Виктор Дегтярев, с которым мы заявились в дом к Грибанову, тоже имел сложности во взаимоотношениях с буквой «Р». Так вот он говорил, что его компьютер старается исключать из разговора эту букву. А здесь… Нет, все-таки удивительно мила!

– Марин, – молвил я, – а тебе неплохо было бы быть учительницей французского языка.

– Ты попал в точку. Я и есть учительница, только не французского, а немецкого.

– Но они же как-то по-другому шпрехают и грассируют по-другому.

– Ну вот, я неправильная училка получаюсь.

– Правильная-правильная. Марин, а как тебя, такую нереально неземную, Сашок охмурил? Ты ведь какая-то тургеневская героиня.

– А он меня покорил своей игрой на пианино, – ответила Марина.

– А он что играет? Джаз, рок-н-ролл? Он мне об этом никогда не рассказывал.

– Скромный, однако. А ты его попроси, пока никто не пришел, он тебе сыграет.

– А почему пока никто не пришел?

– Да он всех достал своей игрой…

– Что, плохо играет? – не унимался я.

– Нет, играет хорошо, только репертуар не расширяет. Все время играет одно и то же.

Меня не нужно было долго упрашивать, и я призвал Сашу к ответу.

– Через секунду буду, – крикнул с кухни Грибанов.

Наконец он вошел со словами:

– Ну что, она тут без меня опять в Шехерезаду играла, опять сказки?..

– Почему сказки? Рассказала, как ты меня очаровал, и обещала, что ты для ребят тоже сыграешь. Правда, милый?

– Сыграю, что ж не сыграть.

– А ты помнишь, что ты в первый раз сыграл Марине? – спросил я.

– Это он никогда не забудет!

– Почему, Марин? – это опять я.

– Потом сам поймешь.

– Только договоримся, что, как и в тот раз с Мариной, я буду в комнате, где стоит инструмент, а вы оставайтесь здесь. Я очень стесняюсь, тем более меня будут слушать профессионалы.

И Грибанов ушел в другую комнату.

– Витя, Слава, вы чуток потерпите, я должен собраться с мыслями и с духом.

Пауза затягивалась.

– Грибанов, ты скоро? – просила Марина, перекатывая свои горошинки во рту.

– Уже… Сейчас, – ответил Александр таким голосом, как будто он в этот момент что-то тяжелое пытался оторвать от пола.

– Вы готовы? – наконец спросил он.

Мы втроем бурно зааплодировали, секундная пауза – и полились волшебные звуки одной из фортепианных прелюдий Шопена. Мы с Дегтяревым вытаращили глаза, восхищаясь эмоциональной трактовкой музыки гениального поляка. Не доведя исполнение Шопена до конца, Саша крикнул:

– Заходите.

– В смысле? – спросил я.

– Пойдемте. Грибанов готов себя показать во всей красе, – с улыбкой сказала Марина.

Мы втроем встали и пошли в соседнюю комнату. Около пианино на вращающемся стуле сидел Грибанов и прикуривал сигарету. Из пианино лилась гениальная мелодия, придуманная польским композитором, а Саша вдохновенно нажимал на какие-то педали, похожие на педали швейной… да нет, похожие на педали газа и сцепления на автомобиле с механической коробкой передач. Александр Грибанов, играя на механическом пианино, театрально изображал, даже с некоторым пародийным оттенком, виртуозного пианиста.

– Слушай, Саша, когда я у Михалкова увидел механическое пианино в кино, то решил, что это трюк. И мне даже в голову не пришло, что такая «музыкальная шкатулка» может существовать на самом деле. Откуда у тебя такое богатство? – спросил я, когда ошеломление от увиденного и услышанного немного прошло.

– А-а-а, братец ты мой. Эта штука нам по наследству досталась.

– А разве ты, Слава, не знал, что Саша у нас дворянских кровей? – спросила Марина.

– Да нет! Мы как-то дружили и дружили, а копаться в родословной не приходило в голову.

– Слава, ну посмотри на моего мужа. Он же вылитый дядька.

– Прекрати, Марина.

– А что «прекрати»? Что этого стесняться?

Я вгляделся в облик Александра, еще раз вспомнил его фамилию и узнал героев, сыгранных на экране его дядькой.

– Саша, а почему ты мне об этом никогда не рассказывал.

– Ну, во-первых, дядька нашу семью не очень жаловал и в Ростове был от силы пару раз. Сразу после войны, когда я был еще маленьким. Во-вторых, он герой, актер, лауреат, любимец Сталина, а я – простой врач, не практикующий притом… Так, ребята, кажется наши идут.

Раздался звонок, причем настойчивый, и Грибанов пошел открывать дверь. Ввалилась шумная компания, которая на ходу здоровалась, снимала верхнюю одежду, вручала цветы Марине и другим женщинам дома (а Сашины мама и дочка прятались где-то в дальних комнатах квартиры). Кто-то притащил торт.

– Толик, какой торт? Мы же собрались пить пиво.

– Пусть будет, – ответил Толик, парень, которого я еще не видел среди моих ростовских друзей.

И всех пригласили к столу. Компания неспешно разминалась закусками, Серега Стрижев передавал приветы и восторги мамы. Грибанов постоянно отлучался на кухню, говоря, что раки – это мужское дело.

– А чего в нем мужского? Налил в кастрюлю воды, посолил, бросил раков и, как инквизитор, сварил в кипятке, – наивно сказал я.

– Ну, во-первых, не в кастрюле, а в ведре. Это же Ростов. А потом, нужны всякие специи, трава то есть. В общем, целое таинство. А сам-то ты ел когда-нибудь раков? – спросил Грибанов.

– Так, чтобы профессионально, из ведра да в хорошей компании, нет. А пробовать – пробовал. В Астрахани, когда мы туда приезжали на гастроли, на набережной поштучно покупали вареных, уже остывших раков. Я думаю, что их готовили там без затей, – отбивался я.

– Ну, значит, ты не ел раков, – был приговор хозяина дома.

– А где ты их взял? Я был на базаре и не видел, чтобы кто-то ими торговал, – интересовался я.

– На базаре. У нас социалистическое хозяйствование, и раки не являются продуктами первой необходимости, поэтому ими торговать на базаре запрещено.

– А где же ты их взял? – не унимался я.

– Да он в Черкасск, только не в Новочеркасск, а в старый казацкий городище ездил с утра на своей «Волге». У него там есть специально обученный человек, с которым он вступает в товарно-денежные отношения, – прокомментировал ситуацию наш авиадиспетчер Игорь.

– Кстати, – это уже Грибанов, – знаете рецепт приготовления раков по-царски?

– Нет, откуда нам, сирым, знать? Расскажи…

– Так вот… Рецепт… За что купил, за то и продаю…

– Не терзай душу, Сашок.

– Короче, берете противень, на него сажаете раков и начинаете противень на огне нагревать. Ракам становится жарко и, когда они еще не поджарились, но уже не знают, как от этого жара спасаться, вы…

– Кто это вы?

– Не перебивай… В общем подставляете ракам под нос миску, наполненную сметаной. Раки, стараясь себя остудить, начинают эту сметану пожирать. При этом, обратите внимание, начиняют себя сметаной, а сметана в свою очередь выталкивает наружу продукты переработки из желудочно-кишечного тракта…