Двенадцать железных цепей - Яна Лехчина
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Да и кто-то ведь должен докладывать о делах, когда все уедут в Тержвице.
Уршула снова отпила из чаши, оглядела Амельфу с головы до пят. Иногда ей казалось странным, что именно она удостоилась такой любви, а иногда – что просто не могло быть иначе. Вопреки сплетням Амельфа не привораживала Нельгу, только изредка мягко и музыкально усиливала потребность в своём присутствии или приглушала жар, если господарь слишком заигрывался с другими девушками. Она не жалила, не калечила и не перекраивала заново. Больше слушала, чем говорила. Поддерживала Нельгу, но не боялась сказать слово против.
Амельфе было двадцать шесть – ровесница Нельги. Вот уже семь или восемь лет тот считал её своей верной подругой и любимой женщиной, и этого не изменили ни его связи с другими, ни женитьба на дочери мазарьского господаря, которую устроила госпожа Кажимера. Амельфу многие находили очаровательной, но на взгляд Уршулы, дело было совсем не во внешности. Молодой господарь был хорош настолько, что в качестве его любовницы представлялась кто-то вроде Ляйды, не меньше, – чтобы глаза жгло от неоспоримой красоты. А Амельфа была коренаста, с чересчур широким ртом и щербинкой между передних зубов. Белокурая, сероглазая, с лицом такой формы, какую образуют шеи двух подплывающих друг к другу лебедей – мила, бесспорно, но не настолько, чтобы потерять голову. Так что она покоряла другим.
Уршула знала: лебеди выглядели нежными птицами, но на деле были сильны и опасны. Годы, прожитые в господарском тереме, научили Амельфу заводить соратников и казаться врагам безобиднее, чем она была на самом деле. Амельфа со всеми держалась доброжелательно и никому не строила козней, но Уршула догадывалась, что сокрушительным колдовством Звенящего двора та владела так же чудесно, как и невесомым.
– Госпожа моя, – сказал Нельга, закидывая в рот сахарный шарик. – Если нужно, я дам твоим ученицам своих людей. Чтобы защитить их в борожских землях.
Не удержавшись, Уршула стрельнула взглядом в Ляйду. Та держалась куда невозмутимее – пушистые ресницы по-прежнему опущены, пальцы оплетали чашу. Если она и думала о том же, о чём и Уршула – что им даром не сдались господаревы дружинники, – то понять этого было никак нельзя. Только мешаться будут – у них ни крыльев, ни волшебных коней. А что до защиты, так Уршула и Ляйда прекрасно справятся сами.
Госпожа Кажимера мягко улыбнулась.
– Не думаю, что твои люди в борожских землях обрадуют господаря Добромысла.
Нельга прищёлкнул языком.
– Тоже верно. Я могу сделать ещё что-то? Сопроводить тебя в Тержвице?
Госпожа легонько повела подбородком.
– Если только ты сам хочешь на него посмотреть.
Уршула ни разу не слышала, чтобы она говорила Нельге «нет». Любой отказ звучал как рассуждение или совет.
Нельга криво усмехнулся.
– Я хочу, чтобы нашли того, кто превратил Беривоя в чудовище. И готов посодействовать.
Госпожа Кажимера вытянула руку и накрыла его ладонь своей.
– Я ценю это, Нельга, – сказала она любезно, – но не вижу необходимости тебе покидать Стоегост. Оставь этот чародейских суд мне и моим ученицам.
Уршула на её месте сказала бы короче: да не лезь ты куда не просят. Но вряд ли так дозволялось говорить с господарями.
Нельга посмотрел на свиток на коленях у Уршулы.
– Это всё-таки колдун из Чернолесья?
– Посмотрим. – Госпожа Кажимера приподняла кувшин, собираясь разбавить вино водой. Кувшин перехватила Амельфа: ей было сподручнее.
– Колдун связан с Добромыслом?
– Никак не связан, – успокоила госпожа. – Он живёт в глухом лесу и дел с венценосными не имеет. Спасибо, Амельфа. – Скользнула взглядом по Уршуле и Ляйде. – Почему вы не угощаетесь?
– Господарь как всегда всех смущает, – заметила Амельфа. – Спасу нет.
Зубы Нельги блеснули.
– Ах уж этот господарь, – засмеялся он. – Только бы и посмущать девиц, да?
Уршула смотрела на блюдо с узорной каймой и думала, что меньшее, чего она хотела бы сейчас, – оставаться здесь и слушать чужую беседу, понимая, что ей не положено ни слова вставить. Вдруг скажет не то?
– Госпожа. – Она встретилась со светлыми, желтовато-зелёными глазами госпожи Кажимеры и вспомнила, что просить дозволения нужно не только у неё, перевела взгляд. – Господарь Нельга. Я дурно себя чувствую и хотела бы отойти ко сну. Простите.
– О, дитя. – Губы госпожи сложились в ласковую улыбку. – Конечно ступай. Уверена, Нельга не против. Ляйде проводить тебя?
Ну не бросать же её тут.
– Да, – хрипнула Уршула, пряча свиток за пазуху и поднимаясь. – Было бы славно.
Они распрощались, Нельга пожелал ей здоровья, а Амельфа выразила надежду, что когда-нибудь они поужинают все вместе. Уршула подумала: нет, спасибо. Ляйда подхватила её под локоть, и вместе они выпорхнули из душистого, ненавязчиво-приятного запаха покоев госпожи Кажимеры. Двери за ними закрылись.
Только на улице Ляйда спросила:
– Что в свитке?
И, поразмышляв, добавила:
– Спасибо, что не оставила меня там.
Солнце село, и чародейки шагали по господарскому двору в мягком полумраке. Хоромы, в которых они жили, располагались за домами для челяди в паре шагов – даже превращаться лень. В окнах по-прежнему горели огни, раздавались перекликающиеся голоса – двор и не думал засыпать.
Уршула вздохнула.
– У меня хорошее зрение…
– Орлиное.
– Орлиное, – согласилась, – но не настолько. Сейчас даже я не разгляжу.
Ляйда нетерпеливо фыркнула.
– Ладно. Тогда идём быстрее. – И потянула Уршулу за руку.
Как только они вошли в хоромы, Ляйда звякнула браслетом и высекла потрескивающий огонёк – колдовать в открытую, прилюдно им не советовала госпожа. Ляйда убедила Уршулу открыть свиток прямо здесь, не поднимаясь в комнаты, и та, хоть и не разделяла любопытства, сломала печать.
Оперевшись о бревенчатую стену, стала читать. Имена в свитке были выведены тонким почерком госпожи Кажимеры, безупречно ровно, с легчайшим одинаковым наклоном. Завитушки походили на те, что были у рукописных иофатских букв – госпожа учила своих лучших воспитанниц и иофатскому, и савайарскому, но Уршуле языки давались плохо. Амельфа и Ляйда преуспели в этом куда больше её.
Рядом с именами – краткое описание человека. Кто, откуда, где живёт и чем знаменит, если верить тому, кто раздобыл для госпожи Кажимеры эти вести.
– Надо же. – Ляйда перебросила огонёк с указательного пальца на средний и обратно. – Все – бывшие ученики Йовара.
Валда. Пятро. Ратмила. Стась – рядом с этим именем подпись: «Предположительно убит в Топожих Топях сыном деревенского головы, проверить».
– Это что ещё… – пробормотала Уршула и ткнула в конец списка.
«Чеслав?»
Изящный знак вопроса, заметно выделенный нажимом пера.
«Сын кузнеца Хведара из деревни Засижье, убит Йоваром в 932 от В-ния к-ля Б-да».
В
