Кому же верить? Правда и ложь о захоронении Царской Семьи - Андрей Кириллович Голицын

летом назначенным вести следствие по «Царскому делу». Впечатление от встречи осталось прекрасное. Мы долго беседовали, коснувшись всех проблем, которые будоражили общественное мнение и порождали ряд сомнений вокруг всей истории, связанной с убийством в Ипатьевском доме. Естественно, коснулись мы и двух персон, Рябова и Радзинского, о которых Владимир Николаевич отозвался без всякого энтузиазма, отметив, что вопросы к этим господам есть и что он предполагает «в порядке следственного производства» их допросить. Меня приятно обрадовало то, что Владимир Николаевич, как он очень искренне и уверенно говорил, считает долгом профессиональной чести и обязанностью патриота своего Отечества в этом страшном и запутанном деле, оставаясь абсолютно независимым от каких-либо посторонних влияний, твёрдо следовать по пути поиска правды.

На втором заседании Правительственной комиссии, 3 ноября 1993 года, Владимир Николаевич сделал довольно обстоятельное сообщение о ходе расследования «уголовного дела по факту гибели Царской Семьи», начиная с момента вскрытия захоронения в «лесном массиве в 15 километрах от города Екатеринбурга», в котором неоднократно подчёркивал то, что все существующие версии должны быть тщательно изучены и только после этого возможно будет делать какие-то выводы.

– В настоящее время, – сказал Владимир Николаевич, – существует большое количество версий, домыслов, легенд и откровенных фальсификаций о гибели Царской Семьи. Создана целая «индустрия» фальсифицированных «житий», авторы которых цепко держатся за свои версии. Широко, как в России, так и за границей, распространяются слухи о том, что документы, связанные с гибелью Николая II, сознательно сфальсифицированы по указанию партийных органов в 20-30-е годы. Подобные обвинения выдвигаются и в адрес Соколова Н.А. Ответ на многие вопросы может дать только комплексное изучение материалов, находящихся в России и за её пределами. Основным источником доказательства на сегодня является следственное дело Соколова.

Но он также отметил, что существуют документы, свидетельства, воспоминания, многие из которых входят в категорическое противоречие с тем, что известно из «Записки Юровского», главного участника и организатора расстрела Царской Семьи. В качестве примера Владимир Николаевич назвал некоего Мейера, интервью с которым было напечатано в немецком журнале ещё в конце 50-х годов. В интервью были опубликованы документы областного Совета с решением о расстреле Царской Семьи и отчёт о её «ликвидации».

– Необходимо, – сказал Владимир Николаевич, – выяснить судьбу Мейера, принять меры к поиску этих документов и проведению экспертных исследований для определения их подлинности, а также провести архивную проработку фактов, изложенных Мейером.

Коснувшись темы судебно-медицинского исследования, он отметил, что объём экспертных работ, выполненных ведущими специалистами России, Великобритании, США при участии германских учёных, завершён. Отметил, что наряду с методами, апробированными десятилетиями, были применены новейшие методы исследования, которые дают основание предположить, что неподалёку от Екатеринбурга найдены останки Николая II, Александры Фёдоровны, трёх дочерей и лиц из окружения Царской Семьи.

– Вместе с тем, – сказал Владимир Николаевич, подводя итог своему сообщению, – Комиссии следует рассмотреть вопрос о полноте исследования. С точки зрения «разумной достаточности», возможно, получив указанные материалы, на проблеме можно было бы поставить точку. В данном случае, учитывая необычность ситуации, следует провести весь комплекс возможных исследований, чтобы устранить даже самую малую «зацепку» для оппонентов. Многие российские и зарубежные исследователи критически относятся к подлинности материалов, рассекреченных в последние годы рядом государственных и партийных архивов. Необходимо провести исторические и криминалистические (графологические, почерковедческие и другие) экспертизы документов, таких как «письма русского офицера», «записки» Юровского и т. п.

С таковой же позицией обратился к членам Комиссии митрополит Ювеналий, подчеркнув, что до тех пор, пока высказываются какие-либо сомнения в отношении результатов исследований, нельзя приступать к официальному захоронению.

– Нельзя, – сказал владыка, – этого предпринимать и до завершения расследования уголовного дела по факту гибели Царской Семьи. В данном случае большое значение будет иметь заключение о высказываемых в некоторых кругах мнениях о ритуальном убийстве. Оставление без внимания этой темы чревато вспышкой антисемитских настроений. О времени похорон говорить, конечно, сейчас преждевременно. Можно лишь утверждать, что это состоится после снятия всех сомнений в отношении подлинности останков.

И владыка Ювеналий, которого председатель Комиссии величал только по имени и отчеству, добавил:

– Сейчас возглавляемая мною Синодальная комиссия изучает материалы и ведёт исследовательскую работу на предмет канонизации Царской Семьи. Если до захоронения не состоится канонизация, то наши церковные богослужения будут носить заупокойный характер. Если же до захоронения состоится церковное решение о канонизации, тогда это будет носить характер перенесения святых мощей, и перед ними будут возноситься молитвы, как перед святыми.

Ярым противником продолжения работ по изучению проблем исторического характера был член комиссии Радзинский. Он заявлял, что все медицинские исследования полностью подтвердили идентичность найденных останков тем лицам, о которых идёт речь, что со стороны Церкви кощунственно и не по-христиански откладывать погребение останков тех, кто был зверски убит в подвале Ипатьевского дома, и «искренне» возмущался тем, что эти останки содержатся где-то в Екатеринбурге, сваленные в подвальном помещении какого-то милицейского учреждения.

– Графологическая экспертиза «Записки Юровского», – сказал Радзинский, – ничего не даст. Предположим, что это не он написал, что он был болен, кому-то поручил или кто-то переписал. И экспертиза это подтвердит, и что это даст? Ведь трупы всё равно найдены там, где написано в этой записке.

Тема эта не обсуждалась, ибо уже стало понятно, что тем авральным наскоком, который был предложен на первом заседании Комиссии, проблема решена быть не может. С этого момента картина начала резко меняться. Позиции членов Комиссии разошлись в своих оценках. Чиновничье представительство в Комиссии полностью принимало точку зрения официальную, которую отрабатывали медэкспертиза и следствие. Из так называемой общественности, от власти независимой, двое, драматург Э.А. Радзинский и геолог А.Н. Авдонин (Приложение 5), были апологетами официальной точки зрения. Все разговоры на заседаниях Комиссии о проведении дополнительных исследований у них вызывали только раздражение. Они всегда, с первых дней настаивали на том, что никаких исследований проводить не нужно, что всё уже давно доказано. Их позиция неизменно была категорично-однозначна: останки подлинные – Царские. Никаких иных точек зрения они априори не воспринимали. Радзинский, как известно, ещё в 1989 году свою «убеждённость» обнародовал, ну а Авдонину, как говорится, сам Бог велел: ведь он не только нашёл Царскую могилу, но и первый об этом заявил в «свердловские» правоохранительные органы.

Крыло противное, то есть те члены Комиссии, которые настаивали на более углублённом подходе к изучению вопросов исторического характера и высказывали на этот счёт своё собственное суждение, во многом идущее вразрез с выводами, к которым склонялось следствие, на первом этапе представлено было директором Уральского института истории и археологии Вениамином Васильевичем Алексеевым и художником Ильёй Сергеевичем Глазуновым. К этой немногочисленной группе я отношу и свою собственную персону. Но эта группа, утверждавшая, что одних медицинских заключений недостаточно,