Футбол на планете Руссо - Станислав Токарев

— Помоги. Ты читала такую книгу — "Дон Кихот Ламанчский"?

— Даже не слышала.

— Достань мне её. Где хочешь. Укради. Если надо, пусти в ход свой револьвер, я разрешаю.

— Смеёшься? — грустно предположила она.

— Мне не до смеха, — ответил я, потому что мне было, как никогда, не до смеха. В пакете лежало несколько машинописных страниц, и к ним был приколот крохотный листок бумаги, одна каллиграфическая строчка: "Очень прошу ждать, где прежде, от 22.00 до 22.15 и извинить, если не приду. Йошикава".

21

Четверть часа у меня сжималось сердце, и когда Йошикава вошёл своей деликатной походкой, точно и звуком шагов не желая никого обеспокоить, я ощутил, как он мне стал дорог за эти дни.

"Тихая сельва" по обыкновению гудела и бренчала под стоны горластых кожаных ребят:

Грозная сельва! Чёрные кроны!

Яростный рёв саблезубого льва!

Шеф приказал экономить патроны,

Значит, до завтра ты будешь жива!

…Интересно, доживём мы с ним до завтра?

— Почтительнейше прошу извинить моё опоздание. — Адвокат поклонился и чинно сел, поставив на коленки в поддёрнутых брючках бывалый портфель.

— К чертям ваши церемонии, я прочёл "Записку" — этот страшненький и то знает, кто вы, а я не знаю!

— Прошу извинить также моё неправильное воспитание. Нам предстоит важный разговор при наличии краткого времени, но прежде я прошу вас затруднить себя чтением ещё вот этого.

Он достал из портфеля и раскрыл какую-то книжку.

— Прошу вот отсюда.

"17 октября вечером 29 "колумбов" собрались на последнее совещание…"

— Вот те на! — сказал я. — Откуда же двадцать девять?

— Прошу читать.

"Утром им предстояло напасть на космодром "Эйч си". Но тут Дэвид Йошикава выступил с неожиданным заявлением. Он сказал, что он и шестеро его друзей пришли к выводу о неправильности задуманного: "Земные проблемы надо решать на Земле. Уход в иные галактики будет лишь бегством от них, но они могут возникнуть вновь на любой другой планете. Переустройство общества достигается внутри общества, и история Земли даёт нам примеры и способы". Так произошёл раскол".

— Далее вы можете не читать, но перелистните страницу, — сказал адвокат.

Я увидел фотографию. Просто и прямо смотря в аппарат, улыбаясь в надежде и неведении, стояла группа очень молодых мужчин и женщин. Красавец негр возвышался над ними, обнимая за плечи носатого, с властным лицом, и маленького скуластого.

— В центре — магистр Тейлор, вы его узнали? Слева от него — инженер Иоаннидис. Справа — мой покойный отец. Вот братья Баттоны, старший был талантливым художником…

Нежность звучала в голосе адвоката.

Потом он взял у меня книжку и спрятал в портфель

— Что это было? — спросил я, стараясь побороть некоторое головокружение.

— Обыкновенный учебник истории. Для восьмого класса земных школ. У вас ещё будет время его проштудировать, и вы узнаете, как были разрешены на Земле многие из тех проблем, над которыми бились "колумбы".

…"Тихая сельва" шумела вовсю, ртуть на шкале веселья пёрла вверх. Вкруг каменного очага в центре зала раскачивался плечо в плечо горластый хоровод. Там плясали акционеры "Жако" и "Унты" в жёлто-зелёных, бело-голубых и сине-канареечных клубных костюмах; плясал, подмигивая мне, двухметровый мясистый младенец из "Высшей костоправки" со своей милочкой Джейн, живой картотекой; дородные дамы — патронессы "Союза матерей в защиту детей природы" в боа, надёрганных из хвостов защищаемой ими птички вау; розовый проблемист Кэдмен, сизоносый аналитик Жиро и врач-стоматолог Грумбах — его пальцы в перстнях теребили, как струны, подтяжки цветов футбольной команды "Бранцоза". Они резвились грубо и неотёсанно, воображая себя детьми сельвы, которую они не нюхали, и головы мёртвых детей сельвы — чёрного коня и красной пумы скалились на них со стен.

— Пир во время чумы, — усмехнулся Йошикава.

— Живо, — сказал я, — живо, я почти догадался, но всё-таки признавайтесь. Мил человек, мне надоело, что тут вокруг все выдают себя не за то, что они есть на самом деле.

— Я то, что я есть на самом деле. У меня действительно юридическое образование. И, кроме того, философское. Разрешите рекомендоваться — доктор социологии Йошикава. На планете Руссо я представляю… извините, не совсем официально… планету Земля.

— Связь есть? — быстро спросил я. — Вызывайте своих. Тут такое творится, а мы рассиживаемся.

— Не входит в мои полномочия. Там, откуда я родом, известно давно, что революцию не экспортируют. Мы, люди, верим в вас, людей.

— Слушайте, — закричал я, — да в кого тут верить — в этих? Их же всех Том купил, разве вы не видите? Купил и растлил!

— Извините, — спокойно сказал Йошикава, — это совсем не так. В его утопическом плане создания некой, я бы сказал, футбольной псевдоцивилизации есть одно неучтённое звено. "Колумбы" были мечтатели, догматики, к сожалению, и очень плохие диалектики. В этом их трагедия. Но не всё из посеянного ими заглушили сорняки. Я прошу вас прийти завтра в десять утре на площадь перед парламентом и описать увиденное вами так красноречиво, как это можете вы.

Зал грохотал, лупя кружки о кружки, в пивную пену которых плескали, уже не таясь, виски, джин и чёрт-те что. Патлатая певица хрипло выла с эстрады:

Страшная сельва! Красною пумой

Солнце по веткам лезет в зенит!

И ей подвывали не только сакс, банджо, рояль и ударные — все, сколько есть, фирмачи, зубодёры, тотошники, канцелярская нечисть:

Лучше не помнить! Лучше не думать!

Если разок, чёрт с тобой, изменить!

— Весьма неглупая песня, — сказал Йошикава.

— Эта чушь?

— Разумеется. Стоит хоть раз изменить, и тогда уж действительно лучше ни о чём не помнить и не думать. В этом наш с вами оппонент прав. Но в вашу именно в вашу — задачу и входит возвращать людям их память.

— Скажите, доктор, а что, с вашей точки зрения, футбол действительно яд?

Он рассмеялся и словно помолодел:

— По-моему, футбол прекрасен. Учась в университете, я сам играл в футбол. Правого защитника.

— Вот те на. А я — в средней линии.

— Как знать, — сказал он, — может быть, мы с вами здесь сыграем ещё в футбол. В командах, конечно, старшего возраста. А теперь нам пора. Если вы не увидите меня завтра на площади, мой дорогой друг, не огорчайтесь. Всё будет как надо. Я в этом совершенно уверен.

— Мик, — спросил я, — вы не боитесь?

— Социолог тот же естествоиспытатель. Опасность порой входит в условия эксперимента.

Маленький доктор уходил, прямо держа свою узкую, слабую, свою несгибаемую спину.