Собственность мажора - Кристина Зайцева

Подняв на него злые глаза, цежу:

– А я не хочу с тобой говорить.

Его глаза бегают по моему задранному лицу, смотрят на чемодан, ручку которого я сжимаю до скрипа.

– Куда вы? – игнорирует мои слова, посмотрев на распахнутую дверь хозяйской спальни, в которой орудует мама.

Там что-то падает на пол и бьется.

– В Караганду, – отрезаю я.

– А конкретнее? – хмурится он, отклоняясь назад и глядя на лестницу.

– Ник, – рычу. – Бери свои сто пятьдесят килограмм и… свали с дороги!

– Тебя сегодня не кормили? – спрашивает этот придурок, снова глядя на меня. – Ори громче, может я услышу.

Самое тупое заключается в том, что я в самом деле не могу выйти из чертовой комнаты. Он занял собой весь проем!

– Я тебе сейчас дам в нос. А лучше дай себе сам.

– Дашь мне в нос?

Его спокойствие выводит меня из себя.

– Дам тебе в нос!

– Ты кому-нибудь уже давала?

– Тебя ждала!

Он молчит секунду, а потом говорит:

– Сгонять за стремянкой?

– Барков! – взрываюсь, толкая его в грудь рукой.

Только он может довести меня до такого состояния, клянусь!

– Тихо-тихо… – перехватывает мою ладонь, – Пупок развяжется…

Я не знаю, чего он хотел всем этим добиться, но я вдруг всхлипываю.

Чувствую себя беспомощной. И не готовой ко всему этому! Я не знаю, как ему противостоять. Если он прессует меня, то всегда выходит победителем. Я просто не знаю, как поставить его на место. Не знаю, как себя с ним вести. Я не крутая! Я обычная… я – это просто я!

– Что я тебе сделала? – шепчу сипло, вырывая свои руки и делая шаг назад. – А? – выкрикиваю ему в лицо.

Он смотрит на меня мрачно и в кое-то веке молчит.

Тогда, когда я хочу, чтобы он говорил, он молчит!

– Ты самый тяжелый человек на свете… ты… ты меня достал… просто забудь о моем существовании, Барков! И…  – мой голос срывается, и я зло утираю слезу. – И дай мне пройти!

По моим щекам бегут слёзы. Самые настоящие. Горячие, мокрые и обильные. Я не плакала лет сто. Но вот, пожалуйста.

– Доволен?.. – прячу лицо в ладони.  – Не хочу больше никогда тебя видеть…

Моя слабость такая позорная. Но ничего не могу поделать.

Там за моими ладонями трещат по полу колесики маминого чемодана.

– Я возьму, – слышу приглушенный голос младшего Баркова, после того, как из моей руки забрали ручку моего собственного.

Слава Богу, у него хватает мозгов не терроризировать вопросами мою маму. Как и у его отца хватает мозгов не делать того же.

Перила лестницы мигают гирляндами. А еще в доме вкусно пахнет, потому что мама оставила ужин на тот случай, если ее муж вернется домой голодным.

Покидаем дом в гробовой тишине. И ни одна из нас не оглядывается.

А когда такси выплывает на проспект, закусив губу, смотрю на свои руки.

Не думаю, что увижу его когда-нибудь ещё. Может мельком и издалека. И это прекрасно!

Пошёл ты, Барков.

Глава 7

– Ого… – плюхает Анька на парту рядом со мной свою сумку. – Это что?!

– Эксперимент… – отвечаю, грея руки о кофейный стакан.

Окна лекционки обросли инеем. Еще бы, за окном холод собачий, и внутри тоже. Помещение постепенно заполняется народом. Ваня, мой бывший одноклассник, машет мне рукой. Да, иногда город у нас ну очень маленький.

– Ничего себе эксперимент, – бормочет Анька над моей головой.

– Ань… – вздыхаю я. – Не пялься. Я знаю, что эксперимент неудачный.

– Нет! – поспешно восклицает она. – Не то чтобы…

Подняв глаза, смотрю на нее с упреком.

Она кусает свои губы, пытаясь подобрать правильные слова, но что уж тут.

Завтра Новый год, а у меня на голове каре, выкрашенное в пепельный блонд. Мама вообще не нашла слов, чтобы описать свои эмоции. Просто тактично промолчала.

Парень, у которого я уже пару лет подравниваю кончики, еще в прошлом месяце предложил за деньги побыть его моделью в одном мастер-классе.

Деньги всем нужны. Зато я купила подарки.

– Цвет классный… – замечает подруга, заправляя за уши свои кудряшки.

Она бы узнала о моих планах, если бы появлялась на парах на этой неделе.

– Каким ветром? – интересуюсь, кутаясь в свой пуховик.

Ее глаза все еще пялятся на мою прическу. Распахнутые и немного испуганные.

Сделав глубокий вдох, философски смотрю в окно, за которым опять идёт снег.

Кто-нибудь выключит его?

– Подарок принесла, – говорит Аня, роясь в своей сумке. – Вот…

На стол рядом с моим стаканом ложится флеш-карта, перевязанная красным бантиком. Удивленно выгибаю брови.

– Это лекции по вышке, – смущается она, явно не собираясь снимать свой пуховик.

– О, – смотрю я на флешку, сухо замечая. – Дубцов бывает полезен.

Я не знаю откуда во мне столько желчи. На этой неделе я сама себе противна. Но к моему удивлению, в ответ на свое замечания я получаю тихое хихиканье.

Кому, как не сынку декана и мэра добывать для своей… девушки лекции по вышке? На самом деле статус их отношений для меня немного неясен. На прошлой неделе он встречался с другой.

Свой подарок я не захватила, так как не ждала ее сегодня.

Лицо моей некогда вменяемой подруги становится красным, заставляя предполагать, что же такого ей пришлось сделать, чтобы получить эти лекции? С учетом того, что уже неделю она посещает от силы одну пару в день.

Долго думать мне не приходится, потому что мистер Решала появляется на пороге лекционки не своего потока с закинутым на плечо пуховиком.

Пресыщенно скучающий, как обычно.

Игнорируя удивленные взгляды, уверенно движется к нам, ориентируясь на рыжую макушку подруги. Остановившись за ее спиной, обнимает руками вместе с сумкой и шепчет, прижавшись носом к ее уху:

– Бу…

Анькины веки опускаюсь.

Дубцов не двигается, продолжая дышать ее запахом, как будто кто-то нажал на паузу.

Смотрю на них, хлопая глазами и не решаясь подавать голос.

– Закончила? – спрашивает наш универский принц, целуя ее висок.

У меня в горле образуется комок.

Меня никто и никогда так не полюбит.

Я какая-то не такая. Не нежная и не изящная, чтобы обо мне заботились. Чтобы доставали мне лекции по вышке.

Может мне пора начать притворяться? Строить глазки. Улыбаться. Я даже не могу винить Дубцова, ведь Анька не притворяется.

Когда моя самооценка так упала?

Не знаю…

Опять хочется плакать.

Вчера на лестнице я столкнулась с Колесовым. Он был в компании своих футболистов и сделал вид, будто меня не существует. Не поздоровался. Просто бросил на меня равнодушный взгляд и прошел мимо. Это задело больше, чем я могла представить.

– Почти… – бормочет Анька, откидывая на плечо Дубцова голову.

Заглянув в ее лицо, он берет себе еще одну из этих пауз, будто они с Анькой, черт их побери, год не виделись. Но они уже неделю друг от друга не отлипают!

Это отвратительно.

Я даже не знаю, когда у них все это случилось.

Моей подруги больше нет. Осталась только ее влюблённая оболочка, но он и оболочку скоро присвоит.

– Хм… а че, у нас Хеллоуин? – вдруг говорит Кирилл.

Изобразив на лице