Собственность мажора - Кристина Зайцева

ничего! С учетом того, что он никогда не лихачит, все это какие-то нестыкующиеся друг с другом пазлы. В нем таких нестыковок вагон и маленькая тележка. Один только случай двухдневной давности чего стоит. Он приехал за мной в пятницу, потому что кроме него больше никто не подумал о том, что я могу застрять где-нибудь в городе в минус тридцать, так как в тот день даже такси вызвать было невозможно. Половина маршруток не завелась с утра, а трамваи были переполнены. Все это я увидела, пока мы пробирались по городу к дому, и пока не вышла из здания универа, даже не догадывалась о том, что творится за окном. Наверное, как и моя мама.

Но Никита Барков знал что там творилось…

Какого черта он не уезжает?

Артём помогает забраться в машину и захлопывает дверь, трусцой обегая капот.

Прячу подбородок в воротник шубы, глядя перед собой.

– А вы не лучшие друзья, да? – спрашивает он, усевшись на водительское место. – У вас в семье здороваться не модно?

Я бы не хотела обсуждать «семейные» дела с посторонними. Все-таки, Барков-старший почти публичная личность, и его дела должны иметь какую-то частную неприкосновенность. Это все отговорки, на самом деле я просто не хочу поливать его сына грязью перед кем-то, кроме Аньки. Вот с ней я никогда не скуплюсь.

Внутренним зрением чувствую присутствие рядом БМВ.

За это время можно было прогреться два раза и спокойно отчалить. Но машина все еще здесь. И у Форда, в отличии от неё, передние стёкла не тонированные.

Барков, чтоб тебя… проваливай!

– Мы уже здоровались сегодня, – вру я.

На самом деле мы никогда не здороваемся.

Наше знакомство выглядело так, будто я до него парней не видела. Но я и правда втрескалась в него тогда. С первого взгляда, как полная дура.

Просто он был другой.

Блондин. Необычный и красивый. Значительно выше и значительно тяжелее меня, что случается в моей жизни не так часто. Видимо, мажорство меняет в людях какой-то ген и они становятся вот такими – глубоко уверенными в себе болванами с модными стрижками и усмешками в глазах.

Когда мы встретились в первый раз, он так на меня посмотрел… С удивлением и заминкой. Он на меня пялился! Но потом понял, что я просто лужей растеклась, и в туже секунду обрубил мне все крылья, явив свое истинное хамское лицо!

И этот придурок не знаком с таким словом, как «привет». Если услышу от него такое, получу культурный шок.

– Давай я, – тихо говорит Артём, забирая себе мои руки, которые я по инерции грела дыханием.

Он обнимает их своими тёплыми ладонями и подносит к губам. Сосредоточенно дует и поднимает на меня спокойный глаза.

– Что-то у нас не так пошло, да? – спрашивает он.

– Угу…

Смотрим на наши руки, и я не знаю что сказать. Мои мысли пляшут, как пьяные.

– Давай ещё раз попробуем? – подняв пальцем мой подбородок, предлагает Артем.

Глубоко вдохнув, смотрю на парня.

Он ждёт, и в его глазах нет даже намека на веселье.

Просто мне нужно выкинуть из головы черный БМВ, вот и все. И его водителя тоже. Навсегда. Перешагнуть и топать дальше. Если он думал, что я стану за ним бегать, как собачонка, то это не так! Я не буду бегать, Барков. Можешь быть спокоен.

– Просто… давай не будем сильно спешить? – прошу я тихо.

– А мы разве спешили?

Ну вот.

– Артём Тракторович, – строго говорю я. – Мы только вчера познакомились.

Его губы разъезжаются в улыбке. Щёлкнув меня пальцем по носу, говорит:

– Да? А мне показалось, будто мы всю жизнь знакомы.

Улыбаюсь, качая головой. На душе становится легче. Пристегнув ремень откидываюсь в кресле. Мотор Форда начинает тарахтеть, и машина плавно сдает назад. Выруливаем на дорогу, и так же плавно пускаемся в обратный путь.

Запрещаю себе смотреть в зеркало. Вместо этого тихо спрашиваю:

– Почему он придурок?

– Кто?

– Барков, – поясняю, глядя в окно.

Артём издаёт смешок и удивленно бросает:

– А ты что, не согласна?

Я очень даже согласна. Но я не могу просто принять его мнение, как факт. Мне бы хотелось понять, на чем оно основано. Ладно. Мне просто, черт возьми, нужно знать, почему придурком его считаю не только я!

– Может быть… – пожимаю плечом.

Чувствую на своем лице пристальный взгляд, но упрямо смотрю перед собой.

– Ну я не знаю, – говорит Артём спокойно. – Наверное, таким родился.

– Каким?

– Хочешь о Баркове поболтать? – спрашивает раздраженно.

– Не кричи… – говорю мрачно.

– Даже не начинал, – резко даёт он по тормозам.

До следующего светофора едем в полной тишине. И до того, который за ним, тоже. Я уже решаю, что тема закрыта, но тут вдруг слышу:

– Он в школе был «троллем».

– В смысле? – смотрю на парня удивленно.

Барков? Троллем?!

Смотрю в боковое зеркало, но за нами нет никаких черных БМВ.

– Они переехали откуда-то. Пришёл к нам классе в пятом. Зализанный, как придурок. И такой дотошный, просто жесть. Руку всегда тянул, на любой, блин, вопрос. Просто адский ботан, – хохотнув, продолжает он. – Прямо настоящая девка. И он класса до восьмого ходил с таким дебильным «дипломатом». Ну знаешь, такой квадратный с замками-крокодилами…

– Знаю, – почему-то хрипит мой голос.

– У его бати тогда денег не было ему даже на портфель нормальный. Они в общаге вроде жили вдвоём.

– И что? – вдруг злюсь я. – Поэтому он придурок?

Меня вдруг неимоверно злит такое высокомерное и поверхностное мышление в отношении кого бы то ни было!

– Нет, не все, – сделав голос ледяным, Колесов намекает на то, что ему не нравится такие наезды в его адрес.

Поджав губы, смотрю на снежинки, которые засыпают лобовое стекло, но дворники безжалостно их разгоняют.

– Он был недотрогой. Ни с кем из пацанов не общался. Такой странный фрик.

– А с ним хотели общаться? – буркаю я, прекрасно представляя, какими жестокими бывают дети.

– В основном его все стебали, – рассуждает Артём. – Но правда, не стебануть его – это надо было быть совсем ленивым. Он пару лет проходил в одном и том же свитере и галстуке. Галстуке, – качает он головой, будто погрузился в воспоминания.

Мне становится дико неприятно от всей этой истории. Лучше бы я не спрашивала. Лучше бы я не спрашивала, теперь придурком мне кажется не Барков, а Артём Трактор Колесов.

– Учился на одни пятерки. Ни одной, блин, четверки! Ни одной. Учителя его просто боготворили.

– Он закончил школу с золотой медалью, – вдруг говорю я.

– Ну да, папаша подсуетились, – усмехается он.

– Это официальная версия? – грубо спрашиваю, посмотрев на него.

Сжимаю зубы, не понимая, почему все это так меня бесит?

– Это факт, – бросает он.

Это фигня собачья! Его медаль в рамке висит в кабинете его отца. С проплаченными достижениями так не поступают!

– И что дальше? – спрашиваю я.

– Дальше он начал драться, – жестко говорит Колесов. – Бросался на всех, как псих, пока отца в школу не вызвали. Че-то он там ему вправил, но до девятого