Охота на банкира - Александр Лебедев

Вырисовывался понятный сценарий. По мнению милиции и прокуратуры, главные подозреваемые – охранники банка. Под носом у руководства банка они организовали преступное сообщество, приобрели оружие и боеприпасы, помещение охраны использовали в качестве полигона для тренировок – иногда, впрочем, не совсем удачно, – но в остальных случаях работали исключительно по ночам, четко, неуловимо и безмозгло, всякий раз забывая, что по ночам банк не работает. С учетом того, что в дневное время охранники выполняли свои обязанности весьма профессионально, прокурорская логика требовала новых правдоподобных версий на базе исследований в области парапсихологии и опытов в период полнолуния. Просто сценарий фильма с Луи де Фюнесом в главной роли.

До февраля 1997 года (а о заявлении Федорова в Генеральную прокуратуру России нам еще не было известно) мы понятия не имели, что стоит за происходящими вокруг нашего банка событиями. Однако в конце зимы 1997-го представилась возможность совершенно по-иному взглянуть на причины и следствия описываемых событий. В банк с внеплановой проверкой по вопросам соблюдения фискального законодательства пришли сотрудники налоговой инспекции. Вероятно, в другом подобном случае мы бы не придали особого значения этому обстоятельству, если бы не тот факт, что с момента комплексной проверки не прошло и года. В течение 1996 года работники территориальной налоговой инспекции неоднократно посещали банк. В мае того же года проводилась комплексная проверка с участием Центрального банка, не выявившая никаких серьезных нарушений. Настораживающим было присутствие среди членов комплексной группы сотрудников налоговой полиции. Никаких объективных данных нам не сообщили, даже повода для внеплановой проверки не назвали.

Через некоторое время после начала внеплановой проверки нам удалось выяснить, что столь неожиданным и пристальным вниманием к себе банк обязан письму заместителя Генерального прокурора России Катышева в Государственную налоговую службу. Между Федоровым и прокурорами в то время шла очень трогательная переписка.

Сомневаюсь, что мошенникам до этого приходилось общаться со столь отзывчивыми сотрудниками прокуратуры. Впоследствии ни один из сотрудников правоохранительных органов, с кем мне доводилось беседовать, не сможет поверить в то, что подобное письмо могло появиться на свет, тем более в стенах здания на Большой Дмитровке. Предлагалось считать его фальшивкой. К сожалению, данное письмо действительно было направлено Федорову. Поражает то, с какими подробностями генеральная прокуратура информирует вора о мерах правового характера, предпринимаемых банком в защиту своей собственности, и уговаривает его о личной встрече.

Позже бывший следователь Кирсанов рассказал, что в сентябре 1997 года ему было поручено расследовать факты, изложенные в заявлении Федорова. К этому времени материалы дела представляли собой объяснение самого Федорова американскому ФБР и большое количество банковских и иных документов, причем даже не переведенных на русский язык. Из имевшихся материалов никакие, даже предварительные выводы сделать было просто невозможно. Фактически пришлось начинать все с нуля – от покупки облигаций Национальным резервным банком до перевода Федоровым денежных средств. Эту работу Кирсанов смог закончить только ближе к концу 1997 года, составив наглядную схему. Акт налоговой проверки появился только 27 июня 1997 года, в то время как само письмо Аристова Федорову ушло гораздо раньше – в апреле. Это угодливое по содержанию письмо было использовано по назначению: полученный факс Федоров представил в швейцарский суд и добился-таки снятия ареста со своего личного счета, после чего снял с него деньги и спрятал их в более надежное место.

Мы написали несколько обращений в генпрокуратуру, однако никакой реакции не последовало. Примерно в это же время наш банк и я как его руководитель стали объектами развернутой в СМИ кампании по дискредитации. Не проходило и недели, чтобы где-нибудь не появилась статья, «разоблачавшая» меня и призывавшая со мной разобраться. Особенно усердствовали Юрий Ряжский и Леонид Крутаков в самой читаемой газете столицы, «Московском комсомольце», и Юлия Пелехова в главном деловом издании «Коммерсантъ» (судьба последней, кстати, является хорошей иллюстрацией к поговорке «Бог не Антошка – видит немножко»: в 2004 году Юлия была приговорена к семи с половиной годам лишения свободы – вымогала 100 тысяч долларов у предпринимательницы, шантажируя ее публикацией компромата).

Конец ознакомительного фрагмента.

Сноски

1

РЕПО (от англ. Repurchase agreement, repo) – сделка купли (продажи) ценной бумаги с обязательством обратной продажи (покупки) через определенный срок и по заранее определенной в соглашении цене. – Примеч. ред.

2

См. приложение 1.