Заклятый друг (СИ) - Джойс Нэн

Жмётся к стенке и прикрывает рот обеими ладонями. Я бы даже сказал ладошками — до того женственно и вкрадчиво вышел у него этот жест.

— Простите, — говорит тонким голоском.

И тут начинается настоящий блокбастер.

Снаружи доносится шум и топот.

Мужик вдруг меняется во взгляде. Глаза сужаются. Испуг превращается в решительность.

— Только не сдавай меня, — говорит.

С этими словами локтем толкает дверь. И задвигает шпингалет.

В эту же секунду за дверью раздаются сердитые голоса.

— Точно сюда забежал?

— Официантка видела.

— Открывайте! Служба безопасности!

В соседнюю дверь тарабанят.

А потом и в нашу.

Мужик смотрит на меня умоляюще.

Помню, мне даже как-то нехорошо стало от неуместной мысли, что если бы девушка так на меня смотрела, я бы для неё всё что угодно сделал.

А ещё у него ус отклеивается.

Глупое желание протянуть руку, и оторвать у этого человека болтающийся ус, заставляет меня усомниться в собственной рациональности.

Мне стало жалко моего «сокамерника». Судя по тому, как кривится дверь от стука кулака по ней, он кого-то очень рассердил. И ребята снаружи явно настроены хорошенько поколотить его за то, что им пришлось побегать.

Нам грозят, что дверь выломают, если она не откроется в ближайшие три секунды. Угрозы перемежаются с возмущённым ором человека, которого, по-видимому, застали врасплох в соседней кабинке.

По-хорошему мне надо открыть дверь и вытолкать мужика к тем, кто его ищет.

Но я остолбенел и смотрю как завороженный на это удивительное лицо: какое-то ненастоящее, будто нарисованное.

А человек вдруг делает то, что мне до чесотки в руках хотелось сделать.

Зажимает кончик уса между тонкими пальцами и сдирает.

А потом с его головы исчезает парик с редкими немытыми волосами.

А потом он через верх снимает густую бороду на резинке.

И девушка, прижавшись к стенке, подносит указательный палец к красивым маленьким губам.

Да, пожалуй, я готов замолчать навечно, лишь бы она только не переставала смотреть так заговорщически мне в глаза. Как будто у нас с ней на двоих одна тайна. И мы никогда и никому её не поведаем.

Я даже подаюсь вперёд, словно хочу поймать этот взгляд как ловят за верёвочку воздушный шар, который норовит слинять в безоблачное небо.

От её тёмных волос пахнет глинтвейном на лесных ягодах.

Она сама как только что приготовленный глинтвейн. Горячее, чем нужно. Сделаешь глоток — обожжёшь глотку. Но идеально тёплая для того, чтобы согреть голые руки в лютый мороз.

А потом девушка расстёгивает плащ. Тонкий мужской плащ — неподходящая верхняя одежда для холодного февраля и такой красивой девушки.

Она бросает плащ в ведро, вслед за париком и бутафорской бородой.

И очень внимательно на меня смотрит.

Никогда бы не подумал, что мне так понравятся карие глаза. Я всегда предпочитал блондинок с голубыми глазами.

Карие глаза невыразительные и тёмные.

Оказалось, что нет ничего выразительнее темноты, если пространство, которое она заполняет, принадлежит особенному человеку.

С чего я взял, что твоя мама особенная?

Мы ведь впервые виделись.

А я наперёд знал.

Ваня уснул. И мне уже не надо было говорить.

Наступила оглушающая тишина. И воспоминание, как след от самолёта в небе, растворялось мучительно быстро.

Её ладони на моей шее.

Девушка такая маленькая. Она тянет меня к себе.

И я склоняюсь к её лицу.

Дверь с грохотом распахивается.

Совсем близко вздрогнули её тёмные ресницы. И мы одновременно зажмурились.

Я ткнулся в её плотно сжатые губы. И не смею разомкнуть их. Мне и так сейчас достаточно. Только прижиматься к её губам.

— Эй, вы чего тут?

Девушка отрывается от меня. И я недовольно поворачиваю голову к дверному проёму.

А я знаю этого чувака. Он из службы безопасности моего отца.

Тот меня тоже узнал.

Меняется в лице. И говорит только:

— Простите.

Аккуратно прикрывает дверь.

Девушка облегчённо выдыхает. Припала к стенке и довольно смотрит на меня. Шепчет:

— Спасибо. Ты меня спас. Извини за…весь этот хаос.

— Было бы за что извиняться, если бы ты поцеловала меня прежде, чем сняла эту дурацкую бороду.

— Да? Потому что они бы подумали, что ты нетрадиционной ориентации?

— Потому что я бы сам так подумал. Раз мне было приятно целовать мужика.

— О, тебе бы точно было неприятно. Эта борода ужасно колючая. А вот усы удачные.

— Не согласен. Они отклеивались.

— Да? Ну это я бежала быстро от двух сердитых мужиков.

— Чем же ты их так рассердила?

— Долгая история. И вряд ли тебе будет интересно.

— Истории с переодеванием априори интересные.

— Я бы предпочла в них не участвовать.

— И часто приходится?

— Первый, и, надеюсь, последний раз.

— Неплохой грим для начала. Я — Макс, кстати.

— Плохое место для начала знакомства, кстати. Даша. Выведешь меня отсюда?

17. Даша

— Значит, это ваша с мужем городская резиденция? — Айдар высоко задирает голову, чтобы объять всё пространство.

— Первое жильё, которое Макс приобрёл самостоятельно. Ещё до нашего брака.

— Самостоятельно договорился с риелтором ты имеешь в виду? — Айдар хмыкает, смотрит на меня. — У твоего мужа хороший вкус. Я бы тоже сделал такой выбор.

Раньше я не умела различить похоти во взгляде мужчины. Всегда иначе классифицировала её: посмотрел заинтересованно, посмотрел внимательно, зло, с хитринкой, весело…

Может, дело в Серёже, которому похоть была чужда?

Но благодаря Максу я теперь точно научилась её распознавать.

Она как чёрный камень, блестящий от влаги, в оправе из острых металлических прутьев. Но я больше не хочу бояться её.

И, наверное, поэтому Айдар здесь. Я по собственной воле впустила мужчину в пространство, где мы остались наедине.

В массивном кухонном серванте нахожу турку, засыпаю пахнущее цветами кофе, ставлю на огонь.

— Здесь здорово, — Айдар садится на диван. — Хотя мне кажется, что это скорее берлога для мужчины. А прячешься здесь ты.

— Я не прячусь. И я люблю большие пространства.

Он усмехнулся.

— Думаю, твоему мужу очень не понравилось, что я сегодня зашёл сюда за тобой.

Я наливаю нам кофе, сажусь напротив.

— Многое из того, что не нравится моему мужу — нравится мне.

— А противоположности притягиваются. Не зря ведь так говорят. Вот и в вашем случае ты бросила жениха, с которым у вас было столько общего…

Ненавижу, когда говорят, что я бросила Серёжу. Ненавижу!

— Я не прав? Разве это была инициатива Сергея?

Но пусть это лучше так выглядит, правду я всё равно рассказать не могу.

— Не знаю, что тебе сказать на это. Всё так странно вышло. После того, как мы с Серёжей стали студентами, количество встреч сократилось очень резко. Он всё время посвящал учёбе. Если их от универа отправляли куда-то, тут же подключался. Ездил в Норильск, в Уфу, очень много месяцев провёл в Мурманске. Да и мне было чем заняться. Когда нам удавалось пообщаться — мы наговориться не могли, всегда столько хотелось обсудить. Но когда оказались в Перу, где должны были двадцать четыре часа в сутки вместе проводить… — замолкаю, пожимаю плечами.

— Оказалось, что вы больше друг другу не подходите.

— Люди же не стоят на месте, меняются.

— И всё же подобного повода недостаточно, чтобы бросить проект в Перу. Вернуться сюда. Можно сказать, в пустоту. Где ни работы, ни жилья, в универе взят академ… Любовь, конечно, может сподвигнуть людей на безумные поступки, но…

Да-да, именно так все и думают. Что я бросила жениха ради богатенького Арского. И Айдар не виноват, что считает так же.

— Ты могла бы дать хорошее интервью на эту тему. Не мне, конечно. Тем, кто специализируется на любовных историях. Здесь и сложный выбор, и разрушенная мечта, и трагедия: то, что Серёжа с собой сделал…