Нельзя, Можно, Нельзя - Нина Горланова

Однажды он вскинулся: "Да что же это мы! Пора устроить мозговой штурм и решить проблему денег. Не может быть, чтоб мы ее не решили. Соберемся, сядем. Подумаем вместе. Решим!". Милый, милый Гносеолог! Он уже решал с помощью мозгового штурма только одну проблему - добывания портвейна, стеклоочистительной жидкости и т.п.

О продаже книг первой заикнулась маленькая Агния: "Мама, а давай том "Индийской философии" перепишем и сдадим? Ты говорила: он такой дорогой...".

- Ну, а альбомы перерисуем и продадим, - хмыкнула я.

Тем не менее уже через день сложила в сумку всю античную серию и увезла в букинистический. Затем пришла очередь собраний сочинений (не тронули лишь русскую классику). Оглянуться не успели - альбомы начали продавать, самые любимые. Выживать-то надо. Слава, правда, говорил: "До свидания, альбомы, мы еще с вами встретимся!". И вот проели последний альбом!

- Беднотища, - вздохнула я.

- А Лев Толстой стыдился, что жил хорошо, - сразу ответил Слава.

Да я и сама, из Евангелия, получила ответы на вопросы, которые уже казались без ответа НАВЕК. Если ты такой умный, то почему такой бедный? А Христос сказал: "Ибо, кто имеет, тому дано будет и приумножится...". Кто имеет ум, тому ум и добавится, талантливому - талант, а богатому - деньги.

В молодости сил было больше, я долгие годы - помимо библиотеки подрабатывала: то вела в Педагогическом институте старославянский, то принимала экзамены в Высшей школе милиции, но в основном - репетиторством. Помню, что даже после рождения Агнии у меня были ученики, то есть в 1985 году. Сажаю дитя на горшок, а сама вещаю: "Грушницкий отличается от Печорина, как мнимый больной отличается от настоящего"... Но после операции я резко сдала, и от учеников пришлось отказаться.

Конечно, иногда приходили гонорары. Семейство беззонтичных, мы тотчас раз! - всем покупали по зонту! Обувь. Жизнь буквально выхватывала у меня из рук деньги, едва они появлялись. Речь не шла о даче-машине - нам так мало нужно, но я много думала, где это "мало" взять.

- Вчера заняла с отчаяния на килограмм колбасы! - говорила я Славе Запольских.

- Брось, с отчаяния занимают двести тысяч, а это так... - утешал он.

Когда в первый раз за неуплату отключили у нас электричество, я еще бодрилась: ничего - посумерничаем! Бабушкино слово. Раньше ведь в сумерках бывало - ужинали (в Сарсу), экономили, долго не включали свет. Вот и в Перми будем сумерничать. Лишь в девять вечера зажгли свечи - тени от них огромные на стене. Тоже красиво. Пришел Толя Краев с арбузом. Арбуз при свечах, говорит, где еще сейчас такое увидишь! Следом появились Лина с Мишей. Принесли рыбные консервы и печенье. Свечи сгорели - мы сделали лампаду. Огонь в ней то горел, то гас.

- Мы не можем друг друга видеть, но еще можем слышать и обонять, - ободрял всех Слава.

Когда подключили нас к электричеству, щелк, и загорелся БОЛЬШОЙ ГЛАЗ! Так по-дикарски мы восприняли лампочку.

Когда не требует Кальпиди к священной жертве Аполлон, он нас успокаивает: "Выбор невелик: или за деньгами гоняться, или сидеть за машинкой".

- Я все не решаюсь написать богатому брату, чтоб помогал мне, - говорю, рука не поднимается.

- А ты напиши ногой. Получится: "пЫмАги". Он испугается и поможет.

От того, что крыша нашего дома совсем прохудилась, стены кусками начали выпадать и возле окон образовались прямо дыры на улицу. Ира Полянская написала: "Может, у тебя будет ТАМ семь яблонь за окном - за то, что сейчас семь дыр". Спасибо, Ира, родная! Всегда ты стараешься меня утешить!

И все же однажды мне дали понять, что я бедная, но не нищая. Шла к храму мимо крестящихся старушек и ничего не могла им предложить, только приговаривала: "Я такая же, как вы, ничего нет, такая же, как вы".

- Вставайте рядом, вставайте рядом, - ответили мне.

Вот так. Получила? Не встаешь рядом, значит, молчи, нечего сравнивать.

В стихах бедность выглядит весело, потому что там есть ритм. "Я бедствовал, у нас родился сын...". В прозе все не так. Я опубликовала рассказ "Молитва во время бессонницы" (всех перечислила, кто помогал, помолилась за них). Сразу Курицын в "Октябре": Горланова пишет о бедности. Я думала: о щедрости моих друзей, а выходит... "Наташа Шолохова, почему ты купила Нине только два килограмма пельменей? Три, что ли, не могла! А ты, Дима Бавильский, почему принес лишь бутылку шампанского? Не мог разве еще и коробку конфет!" (ерничал Курицын).

На "Филамур" в "Литературке" появилась разгромная рецензия, но "Урал" напечатал еще два моих рассказа. И снова плохие отзывы - на этот раз в "Комсомолке" и "Лит. России". Там в рассказе "Павлиноглазка" я описала копуляцию бабочек-боярышниц, которые вложились друг в друга, как книга в книгу. А тут прилетает соперница и выталкивает самку. Начинается бой в воздухе... Критики решили, что сие - разврат. Слава тогда уже заочно закончил филфак и работал в издательстве. Все к нему подходили: "Дай почитать Нинкин рассказ, где бабочки е..тся!".

...Вскоре мужа уволили из издательства за то, что он рекомендовал к публикации рукописи Климова, Бердичевского, Маркова и т.п. Главный редактор находил их идейно невыдержанными. Слава говорил, что даже рад распроститься с этой работой - чуть нейроны не вывихнул себе, редактируя идейно выдержанную прозу. Время стояло на месте, хотя советские будильники стучали так громко, словно будили вас каждую секунду.

Мы продолжали слать прозу в московские журналы. Про рассказ "Старики" (о придворном революционере, который покупает у друга часть личных воспоминаний о Ленине, чтобы остаться единственным из двух мемуаристов) мне редактор из "Невы" написал: "Понравилось, но нам даже В ГОЛОВУ НЕ ПРИХОДИТ ПОКАЗАТЬ это начальству". Потом, во время перестройки, сразу из нескольких мест я получила просьбы прислать именно эту вещь.

Наталья Михайловна Долотова из "Нового мира", Елена Невзглядова из "Авроры", Наталья Дмитриева из "Лит. учебы" и другие мои редакторы слали посылки с консервами и вещами для детей (хотя Елена и Наталья меня не знали лично). Жизнь продолжалась. И вдруг - подарок судьбы! "Новый мир" берет роман "Его горький крепкий мед" (пришла чудесная рецензия Владимира Орлова, автора "Альтиста Данилова")! Но... тут же умер Брежнев, пришел Андропов, который сразу потребовал ПРОИЗВОДСТВЕННУЮ ТЕМУ. Наталья Михайловна вызвала меня на переговоры: "Тем же языком, но о производстве можете?" Я не могла.

Редакторы были разные. Леонтьев из журнала "Москва" написал, чтобы я сожгла рукописи. Таня Тихоновец на моем дне рождения вслух читала его рецензию, слегка шаржируя отеческую интонацию. Таким голосом пасут народы. Гости дрыгали ногами от смеха, а после некоторые сползли под стол и там ползали по-пластунски.

И стали они (мы) жить дальше. Слава устроился грузчиком, приносил с работы много сюжетов. Но силы - силы не те. Приходит он с работы, а в гостях уже сидит Главный Гносеолог, иронично вопрошает: "Ну что - отдохнул?".

- Умственно - да! - Муж сел ужинать и вдруг воскликнул повеселевшим от супа голосом: - Эх, Лев Николаевич, Лев Николаевич, зачем ты говорил, что после пахания писать легко!

Потом боли в спине заставили Славу уйти из грузчиков. Пришел в гости друг-фантаст: "Над чем работаешь, Букур?".

- Над своим участком.

- У тебя в фантастике свой участок! Интересно, какой?

- Ничего интересного. Участок у меня возле Пермстроя.

В эпоху рыночной экономики мой муж опять вынужден был пойти в грузчики. Но диалоги сильно изменились:

- Почему столь поздно, Славочка?

- Так в Японии Фудзияма круглосуточно ведь извергает телевизоры, вот мы и разгружаем день и ночь.

Если при советской власти был нормированный рабочий день и писатель мог вечерами сочинять, то частники - ради прибыли - известное дело... Даже маленькая Агния однажды спросила: "Папа, а ГРУЩИК от слова ГРУСТЬ?".

Как-то Слава вручает мне зарплату, а у меня в кулаке записи использованные - несла их выбросить. Деньги кладу в другую руку. Через минуту Даша закончила подметать и пошла с совком на кухню. "Мама, почему тысяча в мусорном ведре?" Это я вместе с записями выбросила зарплату! Еще хорошо, что соседи не успели увидеть...

Дети чувствовали, что родители часто на пределе. Только Агния научилась читать (в 6 лет), сразу обо мне подумала.

- Мама, я поняла, почему твои рассказы не берут! Ты же в слове ЕЖИК не ставишь две точки над Е! А ты печатай с двумя точками.

Я поняла, что пора отдавать ее в школу. Вечером, после уроков, Агния рассказывала, как умерла рыбка живородящая у них в аквариуме - учительница ложкой выдавила мальков, и они живые - плавают. Она в течение часа - в режиме реального времени - все сообщала. Вот одного малька увидели - все затаили дыхание! Поплыл малек. Второй показался - затаили дыхание... И вдруг: "Ты бы, мама, рассказ об этом написала хоть!".

- Да, хорошо, - автоматически отвечаю.

- А сколько за рассказ платят?

- Сколько заплатят, столько и ладно.

- Ты мне дашь часть этих денег?