Объединяя времена - Валерий Красовский

– Ну, сейчас не то время!

Но, как потом увидел лейтенант медицинской службы Камский, некоторым военным приходилось проживать с семьями в весьма трудных условиях, где казарменное помещение было на первых порах не худшим вариантом семейного быта.

Вскоре машина завернула на улицу, где находился дом родителей Сильвии, располагавшийся в частном секторе города среди множества других похожих строений. Это были в основном деревянные домики под двускатными крышами, покрытыми шифером, с печным отоплением. Домовладельцам в те годы о централизованном газоснабжении можно было только грезить. Зимой жилища обогревались дровами и торфяными брикетами. Что-то можно было приобрести в городском топливном хозяйстве по предварительной заявке и фиксированной цене. Но выделенного горючего материала, чтобы продержаться зиму, не хватало, поэтому запасались им кто как мог. Летом и особенно в осенний период по воскресеньям и в праздничные дни на улицах можно было часто видеть машины, груженные дровяными чурками.

– Остановитесь у калитки сразу за автобусной остановкой, – попросил Камский.

– Там, где березовые дрова лежат? – уточнил таксист.

– Да.

Игнат расплатился с водителем и выгрузил вещи. Таксист тут же уехал. Взяв чемодан и самую увесистую связку книг, Камский направился к дому, поднялся на крыльцо и нажал на кнопку звонка.

– Ну, с прибытием! – приветствовала его мама Сильвии.

– Здравствуйте, Вера Тимофеевна! – ответил Игнат и поставил на пол свой груз.

– А Сильвию положили на сохранение. Сегодня утром. Она тебе записку оставила.

– Что-то серьезное?

– Нет, но врач женской консультации рекомендовала.

Игнат знал, что роды на восьмом месяце беременности по статистике более неблагоприятны, чем даже на седьмом, поэтому понял озабоченность участкового специалиста.

– Я ей вкусненький суп сварила и собиралась навестить. Яблоки и ягоды приготовила.

– Вы оставайтесь дома, я сам все отнесу. У нее постельный режим. Вас в отделение могут не пропустить. У меня есть сменная чистая больничная спецодежда, и я пройду.

– Давай вначале пообедай.

– Я сыт. Вы все соберите для Сильвии, а я принесу оставшиеся вещи.

У Сильвии был старший брат, который только что переехал с двумя детьми в отдельную квартиру и звонкоголосый дом притих. Сильвия была вторым и поздним, поэтому любимым ребенком. Вере Тимофеевне было за шестьдесят, и она находилась на пенсии, правда иногда брала подработки в школе по предмету географии и смежным дисциплинам. Отец Сильвии Константин Николаевич еще продолжал трудиться в техникуме. Правда в последнее время сдал, часто жаловался на боли в сердце и состоял на учете у кардиолога.

Для Сильвии, когда она пошла в школу, выделили самую маленькую комнату в доме, в которой вначале была детская кровать, этажерка, специальный ученический стол с электролампой, приделанный к стене, со складной плоскостью для размещения тетрадей и книг и круглый винтовой стул. В этой комнатке она делала домашние задания и наполняла ее своими фантазиями. Когда Сильвия подросла, ей купили тахту, торшер и две навесных полки для книг. Впоследствии в своей комнатушке она изучала институтские дисциплины. Записка от Сильвии лежала на столе. Игнат развернул ее и прочел: «Игнат, извини, что не дождалась, пока ты приедешь. Но надо спасать нашего ребеночка. Появились неприятные чувствительные схватки. Наверное, переволновалась, готовясь к экзамену. Пришлось лечь в отделение патологии беременности. До встречи!»

– Здесь все, что она просила из туалетных принадлежностей и одежды, а тут продукты, – Вера Тимофеевна вручила Игнату два полиэтиленовых пакета. – О, чуть не забыла! Вот еще тетрадь и авторучка.

Игнат доехал на автобусе до роддома. В приемном отделении дежурной медсестре представился практикантом, переоделся и поднялся на третий этаж в отделение патологии беременности. На посту узнал, в какой палате находится Камская Сильвия Константиновна, и тихонько появился возле ее кровати. Сильвия обрадовалась. Игнат передал ей пакеты.

– Как ты доехал?

– Нормально. Все привез, оставил в твоей комнате.

– У нас здесь строгий режим и посещения запрещены, так что долго не задерживайся, – предупредила Сильвия, заметив любопытные взоры в их сторону внешне безразличных соседок по палате. Все передачи через приемное отделение.

– Когда тебя призывают?

– Пятого августа уже нужно быть в части.

– Так скоро! Может тебе попытаться взять отсрочку на пару месяцев?

– Я об этом думал. Пойду завтра в военкомат. Твои родители купили машину дров. Думаю, что за несколько дней поколю их и перенесу в сарай.

– Ладно, не задерживайся. Обход профессора приближается.

Игнат нежно обнял и поцеловал Сильвию, а затем бесшумно исчез за дверью.

Назад он решил возвратиться пешком. Шел по улице, потом свернул во дворы. В небольшом дворовом скверике сидел пьяный мужичок и что есть мочи орал песню: «Тот кто пиво пьет, с удовольствием живет, у того же, кто, винцо, очень красное лицо, потому милиция вся такая краснолицая…»

Похоже, что кто-то уже успел вызвать таковую, потому что к нарушителю тишины приближались двое в милицейской спецодежде: один в звании сержанта, у второго была ефрейторская лычка. Они подошли к мужичку. Ефрейтор приподнял его со скамейки. Мужичок стоял, пошатываясь. Затем он разразился длинной нецензурной тирадой в адрес державшего его за руку милиционера, начал вырываться, затем потерял равновесие и начал падать, увлекая за собой стража порядка, ударился головой и рассек себе кожу на лбу. Из ранки потекла кровь. Камский подошел к пьяному человеку.

– Посадите его на скамейку, я осмотрю, – сказал он милиционерам.

Пострадавшего приподняли и усадили.

– Вы врач? – поинтересовался сержант.

– Да.

Из окон посматривали любопытные пенсионерки. Ефрейтор по рации вызвал скорую помощь. Через несколько минут «певца» забрали медики.

Миновав площадь перед колхозным рынком, Игнат перешел улицу и сел на трамвай. На своей остановке, выходя из открывшейся двери, он чуть не наступил на лежащего человека, ноги которого располагались примерно в метре от трамвайного рельса, а вытянутая вперед правая рука в двух шагах от проезжей части автомобильной дороги. У доктора Камского опять сработал профессиональный инстинкт, и он присел на корточки возле лежачего мужчины, чтобы оценить его состояние. Человек сладко спал, похрапывая. Лицо его было покрыто младенческим румянцем, губы в такт выдоху мягко выстреливали: «Пу-у… Пу-у…». Зрачки были одинакового размера и живо реагировали на свет, повреждений на голове, туловище и конечностях Игнат не обнаружил. «Если он попытается встать, то может попасть, либо под трамвай, либо под автомобиль, – мелькнула мысль. – Надо бы его перенести вот на тот газон перед домом». Игнат встретился взглядом с мужчиной, ожидавшим нужный ему трамвай. Это был крепыш среднего роста, примерно пятидесяти лет, одетый в серые брюки и клетчатую рубашку на выпуск с коротким рукавом, на ногах его были коричневые потертые сандалии.

«На трамвайной остановке человек лежал в пыли…», – начал он весело декламировать какую-то прибаутку, но Игнат перебил его тираду:

– Давайте перенесем мужичка в тень на траву под теми кустиками возле дома.

Поборов секундное сомнение крепыш согласился. Они приподняли спящего, тот сразу обнаружил признаки сознания:

– Куды вы мяне тассыте? Я щас подымуся и сам пойду!

Но самостоятельное передвижение ему давалось с трудом. Вскоре человек на подпитии уже лежал в тени живой изгороди возле ближайшего дома. Над кустами висел балкон второго этажа, в котором стояла седая женщина, наблюдавшая сверху за всем происходящим.

– Зачем вы принесли его под мой балкон?! – громко возмутилась она.

Крепыш в клетчатой рубашке, глядя на даму на балконе, снова возвратился к лирике:

На трамвайной остановке

Человек лежал в пыли;

На троих он взял «зубровки»,

Ну, а двое не пришли.

Дама по-своему восприняла шуточную рифмовку:

– Так, значит это вы те двое, которые не пришли вовремя. Подвели своего товарища, а теперь проявляете заботу.

– Нет, мы совершенно случайные люди. Я врач, – ответил ей Игнат.

Женщина на балконе изобразила на лице гримасу презрительного недоверия.

Затем Игнат обратился к лежащему на траве в блаженной позе человеку:

– Сообщите, пожалуйста, свой адрес и номер домашнего телефона.

Только в процессе нескольких попыток удалось выяснить жизненные координаты подвыпившего существа. Крепыш возвратился на остановку.

– Вы не могли бы позвонить вот по этому номеру? – попросил женщину Игнат и назвал цифры.

– Мне что нечего делать? – возмутилась раздраженно женщина. – Пусть такими забулдыгами милиция занимается! – Но потом, посмотрев в лицо Игнату, неожиданно смягчилась: – Ладно, назовите еще раз, я запишу, а то у меня память плохая.