Мозаика жизни - Донна Клейтон

—Но не похоже, будто я что-то вспомнила, — поспешно объяснила Дженни. — Я сделала то, что обычно делала прежняя Дженни. Это дол­жно что-то значить.

Он подошел и взял обе ее руки в свои. Она ощутила его тепло. Удивительное чувство. Воз­буждение, уже возникшее в глубине живота, становилось все сильнее. Ей казалось, словно она мчится вниз с холма с головокружительной скоростью, бежит к какому-то секрету, скрытой цели. Дженни облизала губы. Она ждала… Вот-вот что-то случится. Что-то должно произойти.

—Я не хочу, чтобы ты жила надеждой, что ты начинаешь восстанавливать память. Случив­шееся может вовсе ничего не значить. — Он не сводил ласковых глаз с ее лица.

У Дженни от разочарования поникли плечи.

Неужели она, и правда, так думала? Мол, ес­ли она бессознательно повторила одно малень­кое, прежде привычное действие, то каким-то чудом к ней вернется память? Поэтому она так нервничала перед приходом Люка? Так волно­валась? Так спешила поделиться своей ново­стью?

Он абсолютно прав. Мелкое подсознательное действие вовсе не открывает шлюзы ее прошло­му.

Дженни прислонилась к нему, словно это был самый естественный для нее жест. Он про­вел ладонью по ее спине, крепче прижимая к себе.

—Любимая… Я не хотел огорчать тебя.

—Это не твоя вина. Ты всего лишь объяс­нил очевидное, — пробормотала она. — Глупо думать… — Она не закончила предложения.

Он зарылся лицом в ее волосы. Дженни не­вольно отметила, как они подходят друг другу. Ее тело казалось пригнанным, как костюм, к Люку. Точно они в прошлом миллион раз именно так обнимали друг друга.

Нежность. Безопасность. Вот что излучал Люк. Как ей могло прийти в голову, что этому мужчине нельзя доверять? Сейчас она хотела доверить ему каждую свою мысль, каждое со­мнение.

От него так хорошо пахнет! Его лесной оде­колон наполнял ей ноздри и заставлял быстрее биться сердце. Она ощущала его твердые мыш­цы. А широкие плечи свидетельствовали о ежедневной физической работе. Он такой муж­чина, какой нужен любой женщине. Каждая женщина будет испытывать к нему желание. Она не отличается от других женщин. Она хо­чет его.

Она медленно подняла голову. Вскинула подбородок. Ей хотелось, чтобы он смотрел на нее. И он смотрел. А Дженни знала, что все ее чувства отражаются в ее взгляде, ясно написаны на лице. Он все понимал. Об этом говорили его угольно-черные глаза.

—Боже, помоги мне, — пробормотал он и, наклонив голову, прижался губами к ее рту.

Его лихорадочный поцелуй толкнул ее к действию. Дженни запустила пальцы в его густые темные волосы и притягивала его ближе, бли­же… Кровь пульсировала в теле словно жидкое пламя.

Дженни услышала стон. И тотчас поняла, что он вылетел из ее горла. Звук толкнул ее еще дальше. Восхитительного поцелуя вдруг стало мало. Он не мог утолить ее глубинный, жгучий голод. Она хотела ощущать его руки на своей коже. Чтобы он гладил ее лицо. Ласкал плечи, груди. Она нуждалась в этом. Наступил момент высвобождения, остановить желание невозможно. Не думая ни о чем, она начала лихорадочно расстегивать блузку.

—Подожди, — выдохнул он ей в рот. Голос хриплый, прерывистый.

Не обращая внимания на его мольбу, она переключилась со своей блузки на его рубашку. Поспешными, лихорадочными движениями она расстегивала пуговицу за пуговицей.

—Дженни, перестань, пожалуйста! — Он об­хватил и крепко сжал ее запястья. Затем замол­чал, откинув голову и закрыв глаза. Наконец глубоко вздохнул.

Дженни почувствовала, как его трясет от усилия погасить пламя, бушевавшее в нем. Ей стало стыдно.

О чем она думала? Неужели она и вправду готова была раздеться? Если бы Люк не остано­вил ее, она устроила бы стриптиз прямо посре­ди кухни.

Стыд от случившегося смыл желание, зату­манившее ей мозг. Шея и щеки горели от уни­жения. Как она могла до такой степени поте­рять контроль над собой?

—Прости, — хрипло прошептала она и за­кусила нижнюю губу. Нельзя показать ему сле­зы, которые жгли глаза.

—Нет, не надо извиняться. Я хотел сделать это уже… целое столетие.

—Ты? — Она моргнула.

—Не замечала? — Из глубины груди Люка вырвался горький смешок.

—Нет. — Она улыбнулась и смущенно поту­пилась. — Я была слишком занята борьбой с огромным чудовищем по имени… — от нелов­кости снова вспыхнуло лицо, но это не поме­шало ей закончить предложение, — желание.

—Ты не можешь представить, как мне важ­но это слышать! — Голос еще звучал хрипло и неровно.

—Я пыталась сдерживать влечение к тебе. — Она усмехнулась. — Может быть, мое чувство к тебе — еще одна инстинктивная привычка? — Ресницы дрогнули, когда она спросила: — Ска­жи, нам было хорошо в постели?

Она ждала, что он засмеется. И главное, ей хотелось заставить его улыбнуться. Хоть как-то ослабить напряжение, повисшее между ними. Поэтому обида, которую она прочла в его гла­зах, поразила Дженни.

—Пожалуйста, Люк, — проговорила она. — Я хочу знать.

Он отвел взгляд и упрямо молчал. Вдруг ее осенило, в чем дело.

—Да, — кивнула она, — понимаю. Тебе не нравится, что мое влечение к тебе физическое. Ты хочешь, чтобы моя реакция была более ос­мысленной.

Ура! Она попала не в бровь, а в глаз. Под­тверждение читалось в его взгляде.

И все же он не ответил. Только изучал ее, словно проникая до самой глубины. Она почув­ствовала себя подсудимой, и ей захотелось оп­равдаться.

—Чего ты от меня хочешь? На что надеешь­ся? Ты ждешь, чтобы я сказала, что люблю те­бя? Я не знаю тебя, Люк. Для меня ты незна­комец.

—Знаю. — Он отвернулся. На щеках захо­дили желваки. — Так тяжело помнить все, что мы пережили вместе. И видеть, что все исчезло. Будто ничего и не было.

Его красивое лицо исказилось, словно от бо­ли. Дженни захотелось погладить его, но она удержалась. Желание утешить Люка столкнулось с чувством вины, которое возникло вроде бы ниоткуда.

—Прости, — выдохнула она. — На прошлой неделе я сосредоточилась только на себе. Я не могла думать ни о чем, кроме своих болячек. И о внешних, и о тех, что в глубине. О страхах и сомнениях…

—Дженни!..

Он поднял руку, пытаясь остановить ее. Но Дженни продолжала:

—А мне следовало бы понимать, что я не единственная, кто страдает. — Чувство вины внезапно будто утяжелило голос. — Мне следо­вало бы видеть, что я не единственная оказа­лась в новой ситуации.

—Но я хотел, чтобы ты именно это и сдела­ла, — перебил ее Люк. — Я говорил тебе, что­бы ты сосредоточилась на своем выздоровле­нии. На себе. — Потом он тихо добавил: — И на малыше.

Да, это было все, что она могла сделать. Но ведь так заметно, что Люк мучается от сомне­ний, кто отец ребенка. Конечно, он утверждал, что это его ребенок. И все же червячок подозрения не унимался. И это причиняло Лю­ку боль. Она же не могла рассеять его опасе­ния, поэтому решила пока отложить эту тему. Полный свет на все прольется лишь тогда, ког­да рухнет та стена, через которую она старается пробиться к мужу.