Зеркало Иблиса - Виктор Бурцев

— Я, господин Дорпмюллер, назначаю вашего советника, вот этого молодого человека, на пост статс-секретаря.

Рейхсминистр промолчал. Он лишь кивнул и покосился на Ганпенмюллера, который явно чувствовал себя не совсем удобно. Тем не менее факт свершился, и совещание продолжалось как ни в чем не бывало. Проблема железных дорог муссировалась еще некоторое время, после чего Мильх и Шпеер получили временные чрезвычайные полномочия на транспорте. Завершая совещание, Гитлер с металлом в голосе заявил:

— Транспортная проблема не может стать причиной нашего поражения. Следовательно, она должна быть разрешена.

Чиновники и генералы поднимались из-за стола, складывали бумаги в папки и портфели. Гитлер поманил пальцем Шпеера, который подошел к рейхсминистру транспорта и хотел было заговорить с ним в надежде как-то смягчить неприятный момент.

— Останьтесь на пару минут, — сказал. Гитлер. — Я хочу, чтобы вы присутствовали при разговоре.

Каком разговоре, с кем, фюрер не сказал. Шпеер сел на свободное кресло, дожидаясь, пока участники совещания покинут кабинет. Наконец все удалились. Гитлер, не обращая внимания на Шпеера, поправил воротник, откашлялся и посмотрел на часы.

— Довольно долго мы говорили о таких банальных вещах, — досадливо сказал он. — Почему я всегда все должен делать сам? Почему у меня много советчиков, которые не в силах сделать что-то реальное, как только тому придет надобность?

Шпеер пожал плечами:

— Хорошие советчики — не всегда хорошие специалисты…

Фюрер посмотрел на него, ничего не сказал, потер лицо руками.

— Ах, было б у меня здоровье покрепче… — пробормотал он чуть слышно. И Шпеер вспомнил: именно эти слова, именно так же устало сказал ему Гитлер в тридцать девятом, когда стоял возле огромного макета новой застройки Берлина. Тогда он взял Шпеера за руку и произнес:

— Теперь вы поняли, почему мы делаем это с таким размахом? Это ведь столица германского рейха — ах, будь у меня здоровье покрепче…

Отняв ладони от лица, Гитлер вновь выглядел бодрым и готовым к делам.

— Итак, — сказал он громко, — я попросил вас остаться. Сейчас сюда войдут два человека. Вы их, наверное, знаете. Прошу вас, внимательно выслушайте то, что они будут говорить, а потом скажете мне свое мнение.

Шпеер не удивился. Фюрер считался с его мнением, и не только в том, что касалось архитектуры, вооружений или транспорта. Кто бы там ни ждал в приемной, Гитлер не был уверен в них или их идее до конца и потому надеялся на стороннего объективного слушателя.

Первого из вошедших Шпеер действительно знал, хотя и не очень хорошо, — это был Вольфрам Зиверс, шеф «Анненербе». К этой организации Шпеер относился не совсем серьезно, хотя, конечно же, пользу они тоже приносили, и порой немалую. В то же время сугубый материалист Шпеер не мог не веселиться в душе при мысли о черных магах в эсэсовских мундирах, корпевших над древними рунами в поисках ужасного заклинания, которое, к примеру, загонит в ад Сталина или Черчилля вместе с их армиями.

За ним вошел достаточно молодой бригаденфюрер СС с лицом бывшего боксера. По крайней мере, его сломанный нос об этом говорил красноречиво.

Гитлер не стал представлять их друг другу, полагаясь на то, что и Шпеер знает их, и они знают Шпеера. Усадив всех за стол, Гитлер сказал:

— Я надеюсь, присутствие рейхсминистра не помешает нашей беседе?

«Попробовал бы ты сказать что-то против», — улыбнулся про себя Шпеер при виде недовольной мины шефа «Анненербе».

— Я недоволен, — без обиняков начал Гитлер. — Когда Дарре создавал общество по изучению древней германской истории, он, возможно, и довольствовался этим. То бишь тем, что вы переписываете старые труды по расовой доктрине. Больше, чем Мюллер, Вагнер или даже этот француз Гобино, вы все равно не сделаете! Мне нужны другие результаты, совсем другие. Осязаемые результаты! Я правильно сделал, что переподчинил вас Гиммлеру, но Гиммлер, я вижу, очень мало требует от вас!

Шпеер с удовлетворением заметил, что муха уселась на нос Зиверса, а тот не осмеливается ее согнать. Фюрер привстал, повысил голос:

— Мы тратим на содержание общества огромные средства, которые с большей пользой пригодились бы рейху в десятке других мест! Раскопки — это хорошо, но бытовые подробности жизни викингов не помогут нашим солдатам на Восточном фронте! Только что мы обсуждали вопросы транспорта, который оказался не готов к сегодняшним тяжелым условиям, и я обещаю вам, мы решим эти вопросы. Решим, потому что не решать их нельзя. А вот как вы решаете свои вопросы, Зиверс? Что вы можете рассказать мне сегодня?

Зиверс молчал, глядя в одну точку. Он не был трусливым человеком, но сейчас лучше было не встревать, пусть фюрер выговорится.

Гитлер и в самом деле выговорился. Он опустился в кресло и сказал ворчливо:

— У вас на носу муха, Зиверс. Могли бы ее и сами согнать, а не ждать моего указания.

Бригаденфюрер с трудом сдержал улыбку, а покрасневший Зиверс поспешно смахнул насекомое.

— Что у вас? — спросил Гитлер. Прозвучало это вполне миролюбиво, и Зиверс начал:

— Я не буду сейчас делать развернутый доклад о деятельности общества, мой фюрер. Скажу только об операции «Тангейзер». Пока никаких накладок, ядро группы прибыло в Триполи точно к указанному сроку. У нас есть все основания полагать, что и в дальнейшем не произойдет ничего непредвиденного. Состав группы вы знаете: проверенные люди из «Бранденбурга», мастера своего дела, убежденные национал-социалисты. Научный консультант, как и оговаривалось, доставлен из Бельзена, состояние удовлетворительное, даже, можно сказать, хорошее. Бригаденфюрер фон Лоос беседовал с ним.

— Пожалуйста, бригаденфюрер, — кивнул Гитлер.

— Доктор Замке относится к экспедиции скептически, — сказал бригаденфюрер. — Это лучшее, чего можно желать. Фанатичный поклонник научных идей покойного отца мог бы наделать глупостей, а Замке будет руководствоваться трезвым рассудком. Насколько я знаю, даже после знакомства с работой отца он не верит в конечную цель. Что касается офицеров из «Бранденбурга», вернее, бывших офицеров из «Бранденбурга», то в них мы уверены полностью.

— Что значит «бывших»? — осведомился Гитлер.

— Мы перевели их в войска СС. Официально прикомандированы к аппарату Гейдриха, но это ровным счетом ничего не значит, мой фюрер.

— Опытные люди?

— Одни из лучших. Работали в Норвегии, Бельгии, Дании, Франции, Польше, Югославии, Греции.

— Кто будет им придан?

— У Роммеля знают об экспедиции ровно столько, сколько должны знать. Они выделят транспорт и все необходимое. Правда, произошла небольшая накладка, офицер, ведавший этими вопросами, едва не погиб накануне прибытия группы в Триполи…

«Честный бригаденфюрер, — отметил Шпеер. — Эту информацию Гитлеру можно было и не давать.

Он любит честность, но иногда подобные откровения выходят говорившим их боком…»

Но фюрер был настроен иначе.

— Что случилось? Кто он?

— Подполковник Рудольф Рике. Его автомобиль наехал на старую мину. Подполковник в очень тяжелом состоянии.

— Рике… — Гитлер задумался. — Он не служил в Баварском кавалерийском полку?

— Совершенно верно, мой фюрер!

Гитлер улыбнулся, довольный. Память не подвела, хотя этого Рике он явно видел мимоходом, на каком-нибудь торжественном мероприятии или в инспекционной поездке.

— Что мы можем для него сделать?

— Зауэрбрух, мой фюрер, — сказал Шпеер. — Он спас полковника фон Штауффенберга после ранения в Тунисе.

— Да-да, конечно, — оживленно кивнул Гитлер. — Зауэрбрух. Решите вопрос с самолетом, обязательно решите. Кто сейчас занимается обеспечением?

— Полковник Боленберг. Никаких сложностей не будет, — заверил фон Лоос.

— Приятно видеть людей, которые не обещают сложностей. А ведь сейчас все только и говорят о сложностях. Сложности тут, сложности там… — ворчливо произнес фюрер. Тем не менее он явно пребывал в отличном настроении.

Бригаденфюрер, воодушевленный этими словами, продолжал:

— К сожалению, мы вынуждены отказаться от радиосвязи, чтобы обеспечить полную секретность операции. Как только они выедут из контролируемой войсками зоны, никакой информации поступать не будет. Это вынужденная мера, и…

— Все ясно, бригаденфюрер, — перебил Гитлер. — Давайте пожелаем этим отважным людям успеха и будем помнить, какова истинная ценность этой акции. Обо всех чрезвычайных происшествиях, если таковые будут, сообщать мне немедленно. Мне… или Шпееру. Да, пожалуй, Шпеер как раз тот человек, который должен об этом знать. Зиверс, у вас что-нибудь еще?

У Зиверса явно была пара вопросов, но Шпеер незаметно для фюрера показал ему глазами на дверь. Лучше оставить Гитлера таким вот благодушным, он и без того слишком много работал сегодня — чего стоило одно совещание. Офицеры поднялись и покинули кабинет.