Мент правильный - Дмитрий Николаевич Дашко

по недоразумению. Про них знают, с ними борются, но де-факто многие вещи приходится выстраивать просто с нуля.

Старая система разрушена и во многом, повторюсь, за короткий и вредительский период правительства Керенского. Хотя и откровенных перегибов со стороны власти Советов тоже хватает – людям, которые сейчас вершат судьбы государства, часто не хватает опыта. Враги (а их навалом) это прекрасно знают и умело пользуются. Да и дураков во власти тоже полно. Кто-то достиг руководящего поста из-за пресловутой пролетарской целесообразности, кто-то элементарно оказался не на своём месте и не понимает, как должны работать винтики государственной машины.

Но всё же главный капитал страны – это люди, а они есть. В чём-то они фанатики с горящими глазами, в чём-то прагматики, но это не просто люди, а Люди с большой буквы.

И им многого суждено достичь!

Когда на них смотришь, когда проникаешься их замыслами, когда погружаешься в романтику построения нового – невольно оглядываешься на себя и думаешь: а достоин ли ты находиться в их рядах?

Чем больше я нахожусь среди них, тем сильнее загорается во мне тот запал, который есть в этих людях.

Как говорил поэт: «Гвозди б делать из этих людей: крепче не было б мире гвоздей» – и это полная правда.

И да, не менее важно: эти прекрасные строки принадлежат не песеннику революции Маяковскому, а поэту Николаю Тихонову. И я готов подписаться под каждым из слов!

Глава 9

Когда я вернулся, в кабинете по-прежнему не было никого, кроме Миши.

– Слушай. А остальные где? – покосился я на пустые столы.

Если их всего пять, значит, нас тут должно быть как минимум ещё трое.

– Старший нашей бригады, Гибер, сейчас у Смушко с докладом, Васю Поляницына в деревне оставили на всякий случай – вдруг Левашов проявится, у Чалого жена заболела – он на сегодня отпросился, – перечислил Михаил моих нынешних коллег.

– Подожди, ты что-то сказал о бригаде?

– Да. Начальник в Петроград скатался, и уж очень ему понравилось тамошнее разделение уголовного розыска на бригады. Вот он нас и разделил. Теперь у нас две бригады оперативных сотрудников: мы – первая бригада, второй командует Полундра. Его, я так понимаю, ты уже видел, – объяснил он.

– То есть каждая бригада занимается своим фронтом работ? – уточнил я.

Миша поморщился.

– Сначала так и было, но потом все запутались: порой дела так были перекручены, что хрен разберёшь, какая бригада должна заниматься: первая или вторая. Смушко это надоело, и он плюнул на разделение обязанностей. Теперь всё просто – к кому дело попало: Гиберу или, значит, Полундре, тот его и крутит. А потом Смушко подводит результаты: у кого успешных раскрытий больше. Если есть возможность, победившую бригаду награждают: премию выпишут деньгами или продуктами.

Я кивнул: Смушко внедрил в губрозыске что-то вроде конкуренции. Идея здравая, но с ней нужно быть крайне осторожным. Лишь бы ребята в статистику не заигрались.

Это я уже на прошлый опыт опираюсь. В своё время с пресловутой «палочной» системой у нас до маразма доходило: взрослые люди вместо того, чтобы заниматься реальными делами, страдали всякой… не хочу выражаться непечатными словами.

Вот и тут можно загубить в общем-то хорошее начинание. Я всегда считаю, что людей нужно максимально стимулировать, но если они начинают жить только в парадигме стимулов, то тогда нужно бить по рукам.

В общем, всё зависит от грамотного баланса и способностей руководителя.

Смушко произвёл на меня впечатление человека, который находится на своём месте. Посмотрим, что у нас за «бригадир».

Гибер оказался настоящим богатырём: почти два метра ростом, с широченными плечами, бычьей шеей и грудной клеткой, на которой не желала сходиться одежда. Миша потом сказал, что до войны Гибер работал в порту грузчиком. Потом служил в гвардии, а когда его списали по ранению (он и сейчас ощутимо прихрамывал), какое-то время выступал в цирке с силовыми номерами.

Зайдя в кабинет, Гибер улыбнулся мне как старому другу:

– Быстров! Выписался-таки.

– Начальство сказало, что не хрен болеть, без меня не справляетесь, – ответно улыбнулся я.

Мы пожали друг другу руки. Я опасался, что этот великан сплющит мою кисть подобно прокатному стану, но Гибер был весьма аккуратен.

– Так, товарищи сыщики, слушаем новую вводную, – объявил он. – Губисполком завалили жалобами: в городе неизвестные вооружённые люди в полном красноармейском обмундировании устраивают массовые грабежи: раздевают прохожих, обносят лавки – пока, – он выделил это слово, – до смертоубийства, к счастью, не дошло, но случаев так много, что Смушко велел всю нашу бригаду сориентировать на расследование деятельности этой банды. Ведут они себя крайне нагло, ничего не боятся – милиционера Петрова, который пытался воспрепятствовать одному из грабежей, жестоко избили, отобрав служебный «наган». И… есть ещё одно важное «но».

Гибер сделал паузу.

Мы с Михаилом напряглись, ожидая услышать что-то страшное – вплоть до расстрела или ссылки в Сибирь оперов, которые завалят раскрытие по серии грабежей.

– В общем, в губисполкоме сказали так – если за неделю не найдёте грабителей, дело передадут в ГПУ. А это, товарищи, будет фактом недоверия к уголовному розыску! – заключил Гибер.

Михаил озадаченно почесал затылок.

Оно, конечно, непонятно, какие последствия будет иметь эта ситуация, но что такое честь мундира – знает каждый мент и старается дорожить. Нет ничего хуже, чем подвести своих же.

– Разрешите приступить? – с готовностью спросил я.

Гибер подмигнул:

– Я думал, ты уже по уши в этом деле!

– Мы с Михаилом на пару поработаем. Что-нибудь нароем, – пообещал я.

С чего начинается любое расследование, которое не удалось раскрыть по горячим следам? Со сбора и анализа информации.

У нас был план города, правда, ещё дореволюционный, но больших изменений, как сказал Михаил, не произошло: разве что в соответствии с декретом губисполкома часть улиц сменила «старорежимные» названия на новые революционные (ну просто негоже иметь в городе улицу Дворянскую или, скажем, проспект, названный в честь императора Александра Третьего), однако в быту в большинстве своём переименования пока не прижились, и извозчики исправно возили пассажиров на Благовещенскую, игнорируя тот факт, что теперь она – Розы Люксембург.

Михаил искал в сводках все упоминаемые случаи грабежей, а я отмечал на карте место происшествия. Чуть погодя выяснилось, что девяносто процентов преступлений происходят в одном районе – на городских окраинах, носящих неофициальное название Жабки.

– А почему Жабки? – удивился я.

– А там когда-то стояли склады купца второй гильдии Жабкина. Вот по его фамилии и окрестили, – сказал Миша.

Так… людей грабят люди в форме. Смущал, правда, факт, что описания менялись – такое чувство, что каждый раз это были разные люди. Нет, понятно, что фраза «врёт как очевидец»