Ветер перемен. Часть первая - Александр Заречный

прошли в главный зал, где проходили занятия оркестра. Сбоку от зала располагались два небольших класса, кабинет дирижёра с фортепиано и помещение для хранения музыкальных инструментов. В это время суток в студии находились только солдаты срочной службы. Сверхсрочники после утренних занятий уходили домой. На этом их служба заканчивалась, если, конечно не было особых случаев, типа учений.

Дирижёр уже ждал нас, здесь же были и музыканты - срочники: командир отделения, трубач и гитарист Виталий Кравцов, ещё один трубач и он же гитарист Алексей Брусков ,тромбонист и будущий лучший мой друг Леха Алехин и валторнист и барабанщик Сергей Сараев, который и нашел нас всех в эшелоне.

- Давай начнём с тебя! - указал Чихрадзе на Женю. Он всегда всё делал быстро и без проволочек. - Ты закончил культпросвет по классу трубы?

- Так точно, товарищ капитан! - ответил Жека по-военному. Даже несколько дней в карантине привили нам кое-какие военные навыки.

- Трубачей у нас хватает, - ни к кому не обращаясь, как бы раздумывая сказал дирижёр. - но послушаем. Виталий, дай свой инструмент! - приказал он командиру отделения. Тот сразу же протянул трубу Жене.

Все срочники держали в руках инструменты, видно в оркестре не принято было просто так сидеть без дела. Это у сверхсрочников было свободное время, а у рядовых музыкантов служба продолжалась 24 часа.

Женька взял трубу, протер мундштук и сыграл несколько нот для разминки.

- Ну-ка, сыграй гимн Советского союза! - неожиданно сказал капитан.

Женька растерянно посмотрел на него:

- А мы не учили его...

- Как же так? -удивился дирижёр. - Гимн страны и вдруг - не учили! Ну ладно, вот тебе ноты, сможешь с листа сыграть " Встречный марш" Чернецкого?

- Попробую... - не очень уверенно сказал Женька и впился глазами в ноты. Шевеля губами он пропел для себя несколько тактов, поднес трубу к губам и заиграл. Играл он очень посредственно, много фальшивил и несколько раз "киксанул", как говорят музыканты, когда исполнитель "даёт петуха", только не голосом, а на инструменте. Возможно в более нормальных условиях Женька сыграл бы лучше, тут же сказывалось отсутствие практики как минимум месяц, да плюс волнение. Но дирижёр второго шанса ему не дал.

- Достаточно! - вскинул он руку. - Труба не для тебя.

Несколько мгновений он всматривался в лицо Мордасова, изучая его.

- Губы тонкие... - задумчиво проговорил Чихрадзе. -Будешь играть на валторне. Согласен?

- Да. - несколько обескураженно ответил Мордасов. Привыкай Жека, у Чихрадзе всё всегда делается быстро. И при этом - качественно! Уже через пару месяцев Женька играл на валторне лучше любого выпускника культпросвет училища.

- С тобой мы поговорим отдельно... - задумчиво посмотрел дирижёр на Малова, видно было, что он до сих пор так и не решил его судьбу.

- Давай послушаем тебя. - повернулся он ко мне. - Юра, принеси флейту из хранилища.

Юрик Гусев, который заведовал нотами в оркестре и знал, что и где лежит, сорвался с места и скрылся за дверью крайней комнаты. Уже через минуту он вынес маленький прямоугольный футляр.

" Ну да, флейта-пикколо, что же ещё!" - подумал я.

При Чихрадзе я так и мучился с ней, пока сменивший его новый дирижёр не выбил у начальства новую, большую флейту, которую я сам ездил получать на склады ГСВГ под Берлином. Но в этот раз нужно будет положение менять как можно быстрее!

Я взял футляр из рук "архивариуса", как прозвали в оркестре Юру и достал эбонитовую флейту немецкой фирмы "Ювель". Когда-то это был вполне приличный инструмент, но слишком долго он был заброшен. А самое главное - пластмассовый мундштук, посредством которого извлекался звук был расколот на две части и неумело склеен. Любой музыкант только покрутит пальцем у виска услышав просьбу что-нибудь сыграть на таком инструменте. Но этот вариант мне не подходил. Дирижёр бы не оценил. Нужно было играть.

- Я, конечно сыграю, - сказал я дирижёру, - но, товарищ капитан, вы же понимаете, что это не полноценный инструмент. Чтобы не сказать сильнее...

- Знаю, знаю! - согласился Чизрадзе, - Просто у нас никогда не было флейтиста и надобность в ремонте или новом инструменте отсутствовала . Гимн знаешь?

- Да что ж там знать... - пробормотал я. В прошлой жизни я этот гимн выучил впервые здесь, в оркестре. За пол-дня. А теперь - то...

"Союз нерушимый,

Развалится вскоре..."

- Хорошо! - капитану явно понравилось. - А с листа насколько сложные вещи играешь?

Я на секунду задумался, стоит ли сразу раскрывать все свои способности или лучше постепенно приучать дирижёра и весь оркестр, что у них появился хороший флейтист. Нет, сразу не получится, как я объясню степень владения инструментом, если я только что поступил в муз.училище?

- Нууу, - протянул я. - марши, думаю смогу! Вам же это нужно?

- Не только марши, - Чихрадзе покачал головой. - Мы играем и более сложные произведения, особенно, когда проходят конкурсы оркестров.

- А у вас и конкурсы бывают? - сделав вид, что не в курсе, спросил я.

- Конечно! На конкурсах играются не только марши, но и классические произведения.

- Классические? Я могу сыграть Баха, " Буре", хотите? - предложил я.

- Ну давай, послушаем. - согласился дирижёр.

" Буре" была первой вещью, которую я сыграл в прошлой жизни с нашей рок-группой на торжественном вечере в лучшем зале города Риза, посвященном юбилею правящей партии ГДР. Мы скопировали эту пьесу у замечательной английской группы Джетро Талл и она всегда шла на бис.

Я приложил разбитый мундштук к губам и тихонько заиграл. Звук конечно был совсем не такой сочный, как даёт большая флейта, но для военного оркестра вполне сойдёт. Постепенно я увеличил громкость и решился на импровизацию в стиле Яна Андерсона из Джетро Талл. Глаза у Чихрадзе округлились от удивления и он переглянулся со старшиной оркестра. Тот выглядел ещё более изумленным.

- Ты что ли импровизировал? - спросил дирижёр, который конечно же знал классическую баховскую "Буре", но явно не слышал вариант Джетро Талл.

- Да, немного, - скромно сказал я. - мне кажется так лучше будет для рок-группы. Она же есть у вас?

- Всегда завидовал тем, кто может импровизировать. - вздохнул прапорщик Слатвинский. - Вот напиши мне партию любой сложности, сыграю с листа, но хоть одну ноту от себя не могу добавить.

Это было