Неправильный лекарь. Том 4 - Сергей Измайлов

косметическом. Местами осыпались большие пласты штукатурки и лепнины, обнажив двухсотлетней давности кирпичи. Они торчали тут и там как кости и мышцы на дне глубоких ран. Видимо хозяин этого всего или совсем на мели, или ему настолько глубоко начхать, что происходит в мире и как рушится его жилище.

Массивная резная дубовая дверь тоже нуждалась в ремонте и покрытии лаком, но прочность свою сохранила. На двери нашёлся специальный молоточек, Виктор Сергеевич отстранил от него мою руку и постучал сам. Это был какой-то особенный стук, словно короткое сообщение. Наверно какой-то их общий знак. Тогда хорошо, что он поехал со мной, а не просто сказал адрес, так больше шансов познакомиться с безумным фармацевтом. И почему все гении обязательно должны быть со странностями? Неужели по-другому никак?

Спустя пару минут Виктор Сергеевич повторил свою шифровку и мы продолжили ждать.

— Может его дома нет? — предположил я, когда ожидание уже начало утомлять. Терпеть ненавижу.

— Куда он на фиг денется, — хмыкнул старик. — Чем-то занят скорее всего, может какую-нибудь бомбу изобретает.

— А причём здесь бомба? — удивился я. — Он же фармацевт.

— В первую очередь он химик, — возразил Виктор Сергеевич. — Поэтому его интересы не ограничиваются только фармацией.

— Ясненько, понятненько, — пробубнил я, ощущая где-то внутри смутную тревогу. А вдруг сейчас особняк взлетит на воздух, прихватив нас с собой по пути? — Кстати, что вы решили по поводу проведения практикумов в лечебнице? Соглашайтесь, не пожалеете.

— Поработаем, не переживай, — ответил Виктор Сергеевич, продолжая напряжённо вслушиваться в шорохи за дверью.

Моя буйная фантазия не сильно успела разыграться, когда послышался звук, похожий на движение бревна за дверью. В голове нарисовался образ толстенного бруса, который кладут на специальные наглухо вмонтированные в стену железные крючья с внутренней стороны двери замка, который даже тараном не так просто выбить. Потом лязгнули пара массивных железных засовов и наконец дошла очередь до замка. Дверь медленно приоткрылась и высунулся орлиный нос, а за ним изрезанное морщинами худое лицо. На голове свёрнутый набекрень нелепый колпак для сна.

— Ты чего, старый дурень, припёрся? — прокаркал хозяин дома в адрес Виктора Сергеевича. — Да ещё и какого-то молокососа с собой припёр, заняться что ли нечем? Ищете на свою задницу приключений? Это хорошо, что я вспомнил этот твой сигнал, а уже собирался бросить на вас из окна пузырёк с тринитроглицерином, от вас бы и мокрого места не осталось!

— Ну так это же хорошо, что вспомнил, — по-доброму улыбнулся Виктор Сергеевич, а у меня похолодело внутри. С такого упыря вполне станется пульнуть бомбу в незваных гостей. — Я тоже рад тебя видеть. Может пустишь внутрь? У нас разговор для тебя есть интересный.

— У вас? — носатый старик удивлённо обвёл нас взглядом, словно пытаясь понять, как это вода и огонь могут находиться в одном сосуде одновременно. — А этот зелёный болванчик тоже чего-то от меня хочет?

— А вот сейчас уже обидно было! — рыкнул я, теряя терпение. Ведь предупреждал дядя Витя, что это гнусный тип, но любое терпение имеет предел! Дядя Витя дёрнул меня за рукав, намекая замолчать. Я послушался.

— Ого, оно ещё и разговаривает! — хихикнул старый засранец. Мне стоило диких усилий, чтобы молчать и не треснуть ему прямо по орлиному носу, который возвышался над лицом словно акулий плавник.

— Да хватит тебе уже, Готхард, — вступился за меня дядя Витя. — Он нормальный парень, с головой дружит. Впусти нас, есть дело к тебе, скорее всего ты заинтересуешься.

— Уже больше десяти лет ни у кого нет дел ко мне! — огрызнулся старый носач, но в итоге пригласил нас внутрь. — Если жрать хотите, то это ваши проблемы, обойдётесь! У меня только на одного приготовлено, а вы можете достать платочки и подтирать слюну, пока я буду обедать.

— Ну хоть чай-то есть? — спросил Виктор Сергеевич, пока мы шли по усыпанному песком и фрагментами осыпавшейся штукатурки мраморному полу некогда богато оформленного гостевого холла дворца. Судя по всему, это когда-то и был дворец, а сейчас больше похож на заброшенные руины.

— Вода есть, заварка есть, сахара нет, — пробурчал хозяин, ведя нас вглубь особняка через анфилады заросших толстым слоем пыли медленно разрушающихся комнат. — Если такой вариант устраивает, то приятного аппетита.

Хозяин открыл очередную обшарпанную дверь, и я потерял дар речи. Здесь была нормальная чистая и ухоженная комната, обставленная настолько красиво и богато, что не стыдно и экскурсии водить. Длинный стол застилала алая бархатная скатерть, на мой взгляд излишество. Ну зачем бархат на столе? Неужели не жалко? Вот ситец или лён, ну пусть даже шёлк, но не бархат же.

На столе стоял большой пузатый самовар, из которого через дырочки в крышке поднималась струйка пара. Значит совсем недавно закипел. Рядом с самоваром в большой тарелке бублики и баранки, овсяное печенье. Пара розеток с разными сортами варенья. Служанка принесла для нас две чайных пары и чайные ложки.

— Спасибо, Сильвия, — нежно сказал ей старик. Словно это был другой человек, не тот скот, что открыл нам дверь. — Можешь идти, наши замечательные гости дальше сами справятся. А черепаховый суп у тебя сегодня особенно хорош! Запомни, как ты его делала, повторишь при случае.

— Да, господин! — симпатичная молодая девушка изобразила реверанс хозяину дома, бросила беглый взгляд в нашу сторону и быстро удалилась.

— Ну, рассказывайте, с чем пришли? — спокойным светским тоном спросил Курляндский. Сейчас из злобного и гадкого старика он превратился в благородного герцога. Портил картину только старый жёваный халат и колпак для сна. — Чего вы застыли-то? Наливайте себе чай, берите варенье, печенье и рассказывайте.

— Давай, Сань, — сказал мне Виктор Сергеевич, а сам принялся наполнять наши чашки.

— Готхард Вильгельмович, — начал я. Вроде не ошибся, всю дорогу репетировал, как произносится его имя. — Я работаю лекарем в клинике Склифосовских, Пётр Емельянович мой отец, если вы когда-нибудь слышали о его существовании.

— Слышал, — оборвал он меня. — Дальше то что? Зачем приехали?

— Хорошо, буду краток, — сказал я, стараясь не выходить из себя. Кажется, старик снова готов возвращаться в фазу засранца. — Меня не устраивает состояние современной фармакологии. На мой взгляд слово «современная» здесь просто неуместно, многие препараты изобретены больше ста лет назад. Насколько я знаю,