1 марта 1881 года. Казнь императора Александра II - Виктор Кельнер

После чего Государь поправил на себе за концы воротника шинель, и, как показалось Горохову, вместе с поправлением шинели Государь как бы погрозил преступнику указательным пальцем правой руки, а затем, повернувшись к нему спиною, пошел к своей карете по панели.

Во всяком случае, Его Величество оставался тут не более полуминуты и затем повернулся к месту взрыва. Полковник Дворжицкий шел впереди, с правой стороны Государя находился Мачнев, с левой — ротмистр Кулебякин. Полковник Дворжицкий снова стал настаивать, чтобы Государь спешил во дворец, но получил в ответ:

— Хорошо, но прежде покажи мне место взрыва.

Его Величество подошел к образовавшейся яме. На Его лице была улыбка. Он, видимо, был весь под влиянием благодарности к божественному промыслу. Кто тогда мог бы предполагать новую опасность? После взрыва Государь остался совершенно невредим, был окружен преданными людьми, готовыми за Него умереть, злоумышленник находился в руках полиции; мог ли Он думать, что именно теперь ждет Его могила? Едва только Его Величество успел сделать несколько шагов по тротуару канала по направлению к экипажу, как, по показанию крестьянина Петра Павлова и фельдшера Горохова, неизвестный человек лет 30-ти, стоявший боком, прислонясь к решетке, выждал приближение Государя на расстояние не более двух аршин, поднял руки вверх и бросил что-то к ногам Его Величества. В этот же миг (спустя не более 4–5 минут после первого взрыва) раздался новый, такой же оглушительный взрыв, взвился кверху столб из снега, мусора и осколков. Государь и лица, бывшие около Него, упали; все на мгновение замерло, слышны были только стоны раненых и крики: «Помогите, держите в саду!»

Невозможно воспроизвести во всех подробностях ужасную, потрясающую картину, которая представилась присутствующим, когда поднятый взрывом столб рассеялся. Двадцать человек, более или менее тяжело раненных, лежали у тротуара и на мостовой, некоторым из них удалось подняться, другие ползли, иные делали крайние усилия, чтобы высвободиться из-под налегших на них при падении других лиц. Среди снега, мусора и крови виднелись остатки изорванной одежды, эполет, сабель и кровавые куски человеческого мяса. Адская сила, произведшая эти опустошения, не пощадила и Венценосца!..

Великий князь Михаил Николаевич, находившийся в Михайловском дворце, услышав взрыв и предчувствуя что-то недоброе, немедленно поехал к месту происшествия на бывших у подъезда санях одного из дворцовых ездовых. Взводы моряков и юнкеров, подходившие по Инженерной и Большой Итальянской улицам к Екатерининскому каналу, направились бегом к стороне взрыва. Туда же поспешили член Государственного совета генерал-адъютант граф Баранов 2-й, из квартиры своей на Большой Конюшенной улице, и случайно поблизости проезжавшие и проходившие: командир лейб-гвардии Донской казачьей Его Величества батареи флигель-адъютант полковник Короченцев; начальник с. — петербургского пехотного юнкерского училища лейб-гвардии Преображенского полка подполковник Радзишевский; кадрового батальона лейб-гвардии резервного пехотного полка штабс-капитаны Новиков и Франк; кавалергардского Ее Величества полка поручик граф Гендриков; адъютант управления с. — петербургской крепостной артиллерии и окружного артиллерийского склада штабс-капитан Кюстер; воспитанники Пажеского Его Величества корпуса камер-паж Коссинский и паж Мексмонтан, проходившие в это время на другой стороне набережной воспитанники 1-й военной гимназии Давидовский и Петровский.

Впечатление рокового момента довольно подробно передавал Горохов, который, при содействии городового и солдат, продолжал держать преступника в том же положении, как было сказано раньше, и при этом до момента взрыва продолжал провожать глазами Государя. Горохов рассказывает с того мгновения, как Государь направился назад:

«Тут мне, как во сне, как бы в тумане, показалось, будто спешит сойти с тротуара на мостовую навстречу Государю какой-то молодой человек, небольшого роста, и как будто я видел у него меховой воротник на пальто; затем, что если не от молодого человека, то, во всяком случае, от решетки канала что-то промелькнуло к самой ступне левой ноги Государя, — все это произошло в одно мгновение, после которого раздался оглушительный взрыв. Как только раздался треск, Государь, окружавшие его офицеры, казаки, молодой человек, который мне показался, и народ поблизости — все сразу упали, точно что всех сразу подкосило. За выстрелом на высоте выше человеческого роста образовался большой шар беловатого дыма, который, кружась, стал расходиться и распластываться книзу так, что у земли я его видел только после этого, да и то в малом количестве, почему было видно, что происходило передо мною. Я видел, как Государь упал наперед, склонясь на правый бок, а за ним и правее Его, точно в таком же положении, упал офицер с белыми погонами. Этот офицер спешил встать, но, еще чуть приподнявшись, потянулся через спину Государя и стал засматривать в лицо Ему. У этого офицера был сильно порван зад шинели, а шинель на Государе в верхней части сползла на землю, а низ ее казался как бы закинутым вверх к воротнику, и тут, на снегу, виднелась кровь. Когда офицер с белыми погонами старался заглянуть в лицо Государя, то Государь сам как бы желал взглянуть назад и, поворачивая лицо, чуть-чуть приподнял от земли голову, но тотчас же склонил ее на снег, как мне казалось, правою щекою».

Из слов полковника А. И. Дворжицкого, штабс-капитана Франка, подпоручика Рудыковского и казака Луценко можно заключить, что вследствие раздробления обеих ног Государь опустился на землю таким образом, что скорее присел, чем упал, откинувшись корпусом назад и инстинктивно стараясь только опереться руками о землю. От шинели Государя остался воротник и не более полуаршина верха ее; вся остальная часть шинели была разметана взрывом, который был так силен, что на газовом фонаре все стекла исчезли, и самый остов фонаря искривило. С головы Государя фуражка упала; разорванная в клочья шинель свалилась с плеч; размозженные ноги были голы, из них лилась кровь струями; на бледном лице следы крови и подтеки. При этом виде не только оставшиеся невредимыми, но и раненые бросились к Его Величеству; в числе первых, подавших Государю помощь, были полковник Дворжицкий, ротмистр Кулебякин, штабс-капитан Новиков и подпоручик Рудыковский, а также квартирмейстеры 3-го экипажа Курышев, Мякошин и Борисов и казаки Кузьменко и Луценко; десятки рук подняли Его с земли. Приблизились юнкера Павловского училища, и из них протеснились к Государю Пахомов, Пузанов, Величко, Багинский и Окушко.