Нотариус - Екатерина Сереброва

– Где же я их, по-вашему, размещу?

– Старшего охранника, Колю, приютим здесь, – пространно обвел комнату глазами Коновалов. Тягостно вздохнул. – Повар, если вы позволите, поживет пока на летней кухне. На том все. Неразумно будет отказаться от безопасности и дополнительных рук. Что только уменьшит все ваши заботы.

– Ну ладно, вызывайте их, – подумав, согласился Саша, купившись на возможность свести их общение к минимуму – помощники бизнесмена возьмут на себя большинство функций по заботе о раненом, что просто отлично. – Только мои вещи мне все равно понадобятся.

– Не беспокойтесь. Николай вам привезет все, что нужно.

– Он будет рыскать в моей квартире? – выгнул брови Саша.

– Поверьте, он будет весьма аккуратен, – заверил Коновалов. – Я отправлю его, когда скажете. Ваша супруга уже предупреждена об опасности?

– Она уедет, – коротко сказал Александр, глядя на него с подозрением. – Вы не спросили адрес.

– Мы оба знаем, что мне нет нужды его спрашивать, – ухмыльнулся бизнесмен.

– Об этом мой первый вопрос.

– О, так вы не отказываетесь от затеи устроить мне расспросы? – он был, кажется, даже польщен.

– Именно этим мне, к сожалению, и придется заняться. Иначе я никогда не избавлюсь от прошлого. Помните, что если я почувствую ложь – выставлю вас, не задумываясь.

Коновалов, между тем, предпринимал попытку подняться.

– Куда-то собрались?

– Даже у лордов есть физическая нужда, – с абсолютно серьезным лицом вещал тот.

Придерживая повязку на больном предплечье, Коновалов встал, покачиваясь. От слабости у него подкашивались ноги, и наверняка кружилась голова. Прихожая была маленькой, и расстояние от дивана до двери было совсем небольшим. Он подержался за стенку, за шкаф и перешел к порогу. Александр чуть отодвинулся, пропуская раненого, который двигался осторожно, медленно и с мученическим видом. Последнее могло быть и наигранным – трудно было понять истину.

– Туалет на улице, – запоздало и слегка лениво бросил Остапенко ему в спину.

– Я понял, – только и отозвался Семен Викторович.

Его передвижение по огороду вызывало сплошную жалость и осознание, понимание факта, что Коновалов и в самом деле далеко не молод. Ему было за пятьдесят или около того, и ранение давалось непросто.

Но единственное, чем Остапенко облегчил Семену Викторовичу быт – открыл шторы, заправил постель и приготовил сменную одежду – салатовый спортивный костюм, выглядящий несколько похуже его собственного, в плачевном состоянии. Вернувшись, Коновалов одарил предоставленную одежду красноречивым взглядом, однако вещи принял и возмущаться не стал. Что ж, на своих ошибках Коновалов учиться умел.

Бледный, запыхавшийся и с трудом шевелящий конечностями Семен Викторович повторно устроился на диване, пока Саша, изумленно застыв, следил за ним, расположившись на стуле у изголовья.

– Кушайте и рассказывайте.

– Обычно я не перебиваю себе аппетит, – великосветски произнес Коновалов. – Но зверски хочется перекусить, – словно в оправдание, он дотянулся до пачки и с живостью отдал предпочтение крекерам. – Я оповестил Николая и повара Антона Сергеевича. Они прибудут в течение часа.

– Ладно, – кивнул Саша. – А теперь объяснитесь, как и зачем вы искали обо мне сведения.

– Служба личной безопасности может выяснить разное. Вполне естественно разузнать о своем нотариусе, не так ли? Я выяснял вашу биографию – факты, в основном, касающиеся служебной карьеры, ничего такого.

– Для чего вы пытались нанять меня? Хотели позабавиться? Или отомстить?

– Нет, у меня были иные мотивы при выборе именно вашей кандидатуры. Но, поверьте, никакого злого умысла. Я никак не мог догадаться, что вы переступите порог моего дома спустя десять лет, соответственно, не успел бы заготовить коварный план мести.

– Да, такое сложно предугадать, – саркастично отозвался Саша.

– Я все еще надеюсь на вашу помощь в нашем щекотливом деле с долгом сына.

– Вы едва живы.

– Вот именно, – закатил глаза раненый. – У мальчика должны быть пути отступления.

– Хорошо, я проведу расторжение договора. И составлю новый. Но не увиливайте от главного. Я хочу начать с самого начала.

– Валяйте, Александр, я не тороплюсь, – он расслабленно устроился на подушке. От этого движения у Остапенко почему-то пробудилось желание шарахнуть «гостя» тяжелым предметом. Сбить, видимо, спесь с Коновалова другим способом не удастся. Бизнесмен все еще делал одолжение, а не добровольно подписался отблагодарить за свое спасение.

– Мне известно, что скинхеды начали действовать тринадцать лет назад – за три года до массового ареста и убийства главаря – Архипова. Получается, они терроризовали город чуть больше трех лет, но создавали то вы организацию раньше?

– Да, – коротко ответил Коновалов.

– Зачем же вам, взрослому и адекватному, разумному человеку было влезать в банду? – недоумевал Александр.

– Хех, вот это комплимент, – качнул головой Семен Викторович.

– Нет, правда. Вы ведь искусно притворяетесь, манипулируете – никак не признаки маньяка, жаждущего убийств, – он и сам не верил, что всерьез говорит об этом, но, чтобы разобраться, и Саше приходилось быть откровенным. – Как же так вышло?

– Каюсь, я познакомился с Архиповым в тридцать шесть лет, – усмехнулся тот. – Ему было побольше, и вот он, на мою беду, оказался именно психом: сошел с ума, побывав на нескольких крупных боевых операциях. Архипов был военным в отставке. На момент знакомства со мной он набирал работников в свое частное охранное агентство. Фактически, наш будущий главарь уже планировал запустить нечто вроде банды, устроить «бунт на корабле», но ему не хватало спускового механизма. Грамотного стратега, но не в военном плане, а в «мирном». Иначе говоря, политика. Тут и подвернулся я – радикально настроенный депутат, лидер своей партии, активист, позиционер, да и финансово независимый. Любой переворот требует вложений.

– Что же вас привлекло?

– Идеология. Политика. Архипов – он умел убеждать. Ему нужен был сторонник, и он знал, как меня заполучить. Вот главарю и удалось. Удовлетворил я ваше любопытство?

– Нет. Я не стану вам помогать, пока не узнаю всей правды.

– Что ж, ваш вопрос.

– В чем она вообще состояла, эта ваша пресловутая идеология? В двух словах.

– Хм, – ухмыльнулся он. – Вы просите объяснить то, ради чего мы создавали довольно сложное по своей организации… объединение. Многолетнюю работу. Что оказалось в конечном счете большой ложью, за которую Архипов поплатился жизнью.